Надеемся, что хотя бы в этой жизни Ван Ын и Сун Док смогут жить по закону сказок: «долго и счастливо».
Часть 1
21 января 2017 г. в 21:21
В определенную ночь, один раз за весь год, им снится один и тот же сон. С теми же моментами. С теми же людьми. С теми же чувствами. И в нём она и он живут чужой жизнью.
Херан просыпается в то утро в поту, так сильно сжимая собственные кулаки, которыми во сне держала свой меч, что её ладони все окровавлены. Девушка всегда тяжело дышит, словно бежала дистанцию или её кто-то душил, смотрит на свой потолок и пытается остановить поток мыслей: «Опять этот сон?», «Я, или Она, умерла?», «Он остался жив?», «Была ли моя, или её, жертва напрасной?» И трудно было вначале осознать, чьи именно это были мысли: её личные или той девушки, как две капли похожей на Херан, из другой эпохи. Одно точно ясно: именно её сердце именно в это утро сжимается так, что трудно шевельнуться и хочется взвыть или простонать от переполненной чаши эмоций.
Бэкхён просыпается в такое утро со слезами на глазах, а одеяло, что случается только в это утро, лежит под кроватью. Парень первые минуты чувствует такую боль, такое страдание, что слёзы никак не успокаиваются, продолжают течь сильными потоками, создавая впечатление, словно он маленький мальчик, проснувшийся после кошмара. Хотя этот сон, где он, будучи принцем, живёт и влюбляется в свою жену, которую вынужден потерять из-за кровных братьев, действительно кажется самым страшным кошмаром, оставляющим после себя холод пота и (парадоксально) внутренний жар.
Как всегда бывает, после ужасной ночи наступает утро, а дальше — новый день. И именно в этот день ни он, ни она не могу жить нормально. Моменты и эмоции, которые они не должны испытывать, но чувствуют вместо своих «героев», целый день ходят попятам, рядышком, заставляя страдать совершенно другую душу. Смеяться? Участвовать в беседе? Быть внимательным на дороге? Понимать, что показывают по телевизору, что говорит голос на радиостанции, что пишут на сайтах? Это не про них. По крайней мере, в этот день.
На месте, где в реальности много-много лет назад умерли Ван Ын и Сун Док из снов парня и девушки, как ни странно, сейчас находится ни дворец, ни музей, ни что-то, что сохранило бы память об этом месте, а обычный парк, где каждый день, как и в этот особенный, гуляют мамочки с колясками, бабушки с собачками и молодёжь с наушниками. И никто даже не подозревает, что они ходят по земле, впитавшем кровь двух людей, не способных жить вместе.
Херан не любит гулять в этом парке: он и находится далеко, и ей каждый раз становится не по себе здесь. Но именно в этот день она выходит на улицу и, садясь в первое такси, входит в парк, гуляет по заасфальтированной дороге, не замечая ни подростков, раздающих флаеры, ни бабушек, продающих изделия ручной работы. У неё есть чёткая цель: её любимая скамья, которая в этот день находится в тени от большого и могучего дуба. Наверное, не так странно, что её тянет именно к этой скамье по каким-то непонятным причинам, как то, что она всегда свободна к её приходу; даже если все другие места заняты, именно эту скамейку будто никто не замечает, кроме неё самой. Но её голова в этот день забита совершенно другим, поэтому она просто усаживается посередине, откидываясь на спинку, достаёт телефон с наушниками и слушает песни, сидя по несколько часов.
И вот тогда она даёт волю чувствам, позволяет (не) её воспоминаниях захлестнуть в своей волне бедное сердце, которое вынуждено страдать, веселиться и любить. Она снова и снова проживает каждый момент: от первой встречи с принцем, от его подарка и слов, что она красивая, до последнего дыхания тела, надеясь, что её любимый Ван Ын выжил. Нет, девушка не плачет, не произносит слов вслух, даже не улыбается. Такое чувство, будто она просто закрывается внутри в своём подсознании и именно там она уже и плачет, и говорит слова, и улыбается. То, что видит обычный человек, проходя мимо неё, лишь скорлупа и защитное бездушное тело, за которым прячется нечто большее.
Херан могла бы пойти искать человека из её сна, в которого была влюблена она или её предок, но странность в том, что только один день она помнит. Память только день мучает её тяжёлым грузом, слишком счастливыми моментами или, наоборот, до безумия несправедливыми. Но на следующий она еле может вспомнить, кем была, кого любила и как умерла. Попыталась записать, чтобы потом вспомнить — а лист пуст, пометок в телефоне нет. Словно ничего не было. Словно никем не жила. Словно она просто сходит с ума.
Бэкхён живёт рядом с этим парком, но времени гулять по нему, бегать или есть мороженое совсем нет. В отличие от девушки, парень наоборот старается сидеть дома в одиночестве, отключая мобильный телефон, ноутбук и телевизор, оставив лишь одну лампу, банки пива и орешки. Он не любитель выпить, но по-другому выдержать своё больное сердце никак не получается. Его ситуация аналогична ситуации Херан: мысли забиты чужой жизнью, он весь день пропускает через себя эмоции, но на следующий, последующий и другие дни — ничего, кроме расплывчатых и непонятных моментов. Интересно в его ситуации то, что он спокойно может встречаться с другими девушками, только вот серьёзных отношений, о которых давно мечтает, всё никак нет — то ли с ним что-то не то, то ли с девушками что-то случается. Редко, но бывает, он чувствует себя… виноватым? Да, наверно именно вина, в конце концов, заставляет его не страдать после очередного разрыва, а жить дальше.
Но именно сегодня он не может сидеть дома. Ему и душно, и неудобно, и соседи с верхних этажей достают своим ремонтом, и выпивки нет. Вроде, идёт в магазин, а ноги сворачивают к парку. И он не сразу понимает, что идёт, словно призрак, по дороге, врезаясь иногда в какого-то прохожего, не замечая ни лающих собак под ногами, ни летающих тарелок с мячами над головой. Он живёт Ван Ыном. Корит его в том, что тот был слишком слаб, чтобы защитить хотя бы свою жену, что он был слишком глуп, чтобы не оставить после себя очевидных следов в ту роковую ночь, что он был слишком упрям, чтобы не замечать такую прекрасную женщину рядом. Ведь, по сути, именно из-за него они столько потеряли в своей совместной, пусть и недолгой, жизни! Дарил ли он ей подарки? Нет. Признавался ли в любви? Чушь. Носил на руках? Да это вообще не про него. Да, Бэкхён злился. На него (или на себя).
Парень, находясь в мыслях, садится на первую скамейку, которая остаётся пустой. Откинувшись так, будто собирается закинуть голову и спать, он примечает, что на небе ни облачка. Как и всегда. Что солнце вовсю светит прямо в глаза. Как и всегда. И он знает лучше синоптиков, что завтра будет идти дождь весь день. Как и всегда.
Он опускает голову вниз. Взгляд останавливается на девушке, сидящей напротив него под дубом. На Сун Док — На неизвестной девушке. На жене — на обычной прохожей. И в этот момент сердце, сжимающееся всё это время, неожиданно замедляется. Тук, тук, тук. Тук, тук. Тук. Оно… окрыляется? Наполняется счастьем? Веселится? Нет. Оно просто успокаивается. Как ученик, бегущий со всех ног в школу из-за пропущенного автобуса, чтобы успеть на экзамен, и в итоге пришедший за пять минут. Как человек, ищущий много-много лет своего потерянного родственника, мать, жену или ребёнка, и наконец-таки смотрящий ему или ей прямо в глаза. Вот так же ощущает себя сейчас Бэкхён: будто только что выполнил порученную миссию и нашёл то, что даже не искал в этой жизни. Или искал, но не понимал того?
Девушка сидит с закрытыми глазами и почти не слышит песни. Словно наушники являются лишь предлогом и видом для обычных прохожих людей, чтобы те ненароком не думали, будто она просто спит, не трогали её, не спрашивали, всё ли в порядке. Потому что нет, не в порядке. Как можно быть в порядке, когда каждую ночь и каждый день раз в год происходит одно и то же? Когда ты, а вроде бы не ты, ярко ощущаешь каждый момент своей прошлой жизни, даже саму смерть? Когда любовь этой Сун Док кажется настолько великой и сильной, что все твои отношения лишь детский лепет?
Херан ощущает на себе взгляд — не так, как обычно смотрят на неё прохожие, а нечто более чувственное; каждая её клеточка ощущает чьи-то глаза, прикованные к телу, — и она не сдерживает своё любопытство, покалывающее на кончиках пальцев, что останавливают музыку, и ресницах, распахивающих глаза.
Нужна всего лишь секунда, чтобы её взгляд встретился на половине пути со взглядом (не) чужих глаз. Ещё одна секунда, чтобы всё осознать и пропустить взволнованный удар сердца, которое впервые ощущается по-настоящему живым. И ещё одна, чтобы слёзы, которые в последний раз были на лице Херан в 12 лет, сначала маленькими тропинками, а потом ручьями стали сбегать по её розовым щекам. Плакала Сун Док или она?..
Он подходит. В глазах — знакомый огонёк. На губах — любимая улыбка. Его радость так осязаемо чувственна, что передаётся воздушно-капельный путём, только вместо улыбки её лицо может лишь плакать. От той же радости, от того же чувства спокойствия и свободы.
— Давно не виделись, жена, — голос пробуждает тайфун мурашек. — Сун Док.
Она прикусывает губу, пытаясь собраться с силами, чтобы сказать:
— Давно, Ваше Высочество, — будто не её голос отвечает с дрожью. — Я скучала, Ван Ын.
Кажется, завтра дождя не будет. И в этот раз ни он, ни она никогда больше не забудут о том сне, который неожиданно свёл их души спустя много-много лет.