Милая Герда, снег уже не растает. Летает над гнездовьем, как перья. Алые розы всегда вырастают Чуть выше, чем простые деревья.
Я устал. Это было единственной моей мыслью на протяжение всего вечера. Я устал. Мое сердце устало биться впустую. Устало сжиматься, расслабляться. Моя душа устала. Она больше не хочет любви, не хочет ласки. Я не хочу ничего. Я хочу просто... отдохнуть? умереть? Да я и сам не знаю, чего хочу. Наверное, чтобы перестало быть так холодно хотя бы снаружи. А внутри... а то, что внутри - никого не касается. - Соби? Что с твоей рукой? Это что? Кровь?! - Я порезался, когда готовил, - не надо прикасаться ко мне. Не надо бежать в ванную за аптечкой и рисковать встретиться с безумной матерью. Не надо, оно того не стоит. Но ты не видишь просьбы в моих глазах. Или видишь, но игнорируешь - я не знаю, не могу тебя понять. Поэтому послушно сижу, дожидаясь, когда ты закончишь перевязку. - Дурак, не надо такое скрывать, - шепчешь ты, прижимаясь ко мне. Горячо. Пожалуйста, не грей меня, Рицка. Потом будет еще холоднее.И из окна в окне напротив видно как я, Зажатый во льдах, спасаясь, поджигаю корабли. Милая Герда, буквально на днях, Мне снился край твоей большой земли.
Мне не снятся сны. Совсем. Я разучился видеть их еще в детстве. Поэтому мне нечего ответить на твои метания кроме как "Это был сон, Рицка, просто сон". Я не помню, что это такое. Но даже во сне я мерзну: кутаюсь в два одеяла, настраиваю обогреватель, но это не помогает. Ты удивляешься тому, какая у меня бледная кожа, Рицка. Она просто холодная. Ты уснул на моей постели, полу-сидя, пока наблюдал за тем, как я рисую. Ушки расслабленно опустились. Идеальная модель - не двигаешься, не дергаешься во сне. Я бы нарисовал, но... подхожу и укладываю тебя на постель, накрываю одеялом. Тебе даже под одним жарко будет, поэтому я не беспокоюсь. Я вообще не беспокоюсь ни о чем, Рицка, я разучился. Смысл беспокоиться, если все равно ты или сделаешь, или не сделаешь? Поэтому я делаю или не делаю. Все просто. Работа дорисована, все убрано на свои места, и я присаживаюсь на кровать рядом с тобой. Рицка, ты красивый. Я не могу этого отрицать, да и зачем, если это правда? Ты действительно очень красивый. Юношеские черты сменяют подростковые, поэтому в тебе все еще есть определенная миловидность, но она приобретает изящество, присущее уже молодым людям. Глаза слипаются, и я укладываюсь рядом, потому что больше некуда. Рицка, ты слишком доверчиво прижимаешься ко мне во сне. Или так произошло потому, что это лег я? Обвиваешь меня руками и ногами, зарываясь лицом в грудь. Это мило. И почти не больно. Лишь совсем капельку, где-то внутри, глубоко-глубоко. Мне даже на мгновение стало тепло, всего на мгновение. Но ведь это уже так много, да? Рицка, зря ты так опрометчиво отдаешь свое тепло. Я не смогу его тебе вернуть.Милая Герда, никто не заметил, Как быстро улетели птицы. Время застыло унылым столетьем, Эпохой у планеты в спицах.
Рицка, ты не заметил, как мы оба изменились. Ты стал взрослее. Ты больше не смущаешься, как когда-то давно. Ты делаешь то, что должен сделать. Но при этом и то, что хочешь сделать. Как тебе удается поддерживать эту грань между "хочу" и "надо"? Мне бы очень хотелось научиться этому, но... у меня не получится. Потому что все мои "хочу" слишком далеки от реальности и их так мало, что даже внимание на них обращать не стоит. Зато очень много "надо". Надо быть лучшим Бойцом. Надо быть заботливым. Надо быть готовым и день, и ночь.А из земли что грела нас, Как первая книга под детской подушкой, Растут теперь дороги и дома. Милая Герда, ты только послушай, Как медленно во мне скрипит зима.
Рицка, ты злишься. Я не знаю пока, за что, но смотришь на меня яростно и словно бы раздосадованно. Я в чем-то провинился? Если хочешь, можешь меня наказать. Мне хуже уже точно не будет. Рицка, почему ты ходишь из стороны в сторону? Твой хвост хлещет тебя по ногам, тебе не больно? Мне, наверное, было бы. Если бы я был как ты. Но ты не обращаешь на это внимание. Ты смотришь на меня, потом отворачиваешься и продолжаешь ходить из угла в угол, а я сижу на твоей кровати и смотрю в пол. Делай, что хочешь. Мне все равно. Наверное... Наконец, ты подходишь и усаживаешься ко мне на колени. Я машинально обнимаю тебя, но ты дрожишь. Правильно, тебе холодно. Ты ведь чувствуешь холод, который исходит от меня, который внутри меня. Ты слышишь его в глухом стуке сердца, когда прижимаешься ухом к моей груди. Ты слышишь его в свистящем выдохе, который срывается с моих губ. Обхватываешь меня руками и плачешь - горько плачешь, хотя я все еще не знаю, почему. Я глажу тебя по голове, а ты захлебываешься в рыданиях, и горячие соленые капли пропитывают мою рубашку. Зачем ты плачешь, Рицка? За кого ты плачешь - за себя или за меня? Не нужно плакать за меня. - Рицка, что случилось? - ты не отвечаешь, лишь поднимаешься, привлекаешь к себе еще крепче, целуешь куда-то в макушку. - Я... я просто не могу поверить, понимаешь? Что он посмел это сделать... - ты поглаживаешь мою голову и два тонких шрама на ней. Два совершенно незаметных шрама, скрытых длинными прядями светлых волос. - Не плачь, Рицка, это уже в прошлом, - шепчу я, а ты все не унимаешься. Ты плачешь за меня, оплакиваешь мое сердце, душу, детство. Ревешь, пока не выдыхаешься и не засыпаешь на моих руках. Рицка... почему тебе никогда не холодно? Мне всегда горячо рядом с тобой, настолько, что даже больно. Почему ты не испытываешь ту же самую боль от прикосновений? Почему ты желаешь моих прикосновений? Я укладываю тебя на кровать, стираю кончиками пальцев горячие слезы. Не плачь за меня, Рицка. Плачь лучше за себя, потому что твое сердце еще умеет хотеть.Милая Герда, слова застывают, Внезапно, при попытке ответить. Битые стёкла всегда попадают, Случайно, заигравшимся детям.
Ты смотришь на меня настороженно. Ходишь вокруг, словно я экспонат в музее. Очень ценная и редкая вещь, которую можно осмотреть со всех сторон. Я молча наблюдаю за твоим поведением. Я снова где-то провинился? Ты закусываешь губу и, со вздохом, наконец подходишь ко мне. Присаживаешься рядом, отводишь взгляд. Твои щеки покрывает яркий румянец. Интересно, он горячее, чем обычно? Я осторожно прикасаюсь к твоим щекам. Они мягкие и такие обжигающие. Не могу... - Соби, тебе больно, - шепчешь ты, и я киваю. Нет смысла утаивать правду, когда она как на ладони. - Тебе больно, когда ты прикасаешься ко мне. Я это вижу, - мне нечего ответить, потому что вопросов задано не было. Что я могу сказать? Чтобы ты обжигаешь меня как костер - крылья мотылька? Что ты плавишь меня словно июльское солнце кубик льда? - Соби, почему тебе больно? Ответь мне! - восклицаешь ты. - Потому что мне холодно. Ты смотришь на меня со смесью удивления и переживания. Ты переживаешь... это очень мило, Рицка. Надеюсь, что эта твоя черта никогда не пропадет. Она позволяет тебе быть тем Рицкой, который так необходим всем. Рицка, не надо, не прикасайся ко мне. Ты же слышал? Мне холодно. Не отдавай свое тепло, береги при себе. Меня уже не разморозить - слишком много льда внутри. Но других ты еще сможешь, я в этом уверен. - Соби, что ты делаешь? - кажется, я задумался. - Пытаюсь собрать слово "вечность", - шепчу я усталым голосом и выдаю дежурную улыбку. - Все хорошо, Рицка, отдыхай, - ты буквально выпинываешь меня на балкон, запирая его. Я могу услышать сдавленные всхлипы. Пальцы прикасаются к стеклу.И где бы я ни жил, всё время Падает снег, где-то внутри, Где сердце продолжает свой отсчёт. Милая Герда, поговори со мной, Как мы любили ни о чём
Ты плачешь из-за меня, Рицка? Я обидел тебя? Я всего лишь сказал тебе правду. Ты ведь всегда ее от меня требуешь. Понимаешь теперь, почему я никогда не говорил тебе ее всю? Потому что она причиняет боль. Я хочу не причинять боль. Это одно из техМилая Герда, про нас прочитают Другие, перед сном, поверь мне. Алые розы всегда прорастают Чуть дальше, чем простые деревья.