Гром среди ясного неба

      Жизнь семьи Асаба шла своим чередом, но вряд ли кто знал, что у младшего ее члена были серьезные душевные переживания.       День близился к вечеру, и два брата-близнеца занимались своими делами. Юки ленился и потому не особо желал купаться, Юта же как раз хотел отправиться в ванную комнату, но стоило спуститься с верхней полки кровати, как ему под ноги попалась гладкая обложка книги. Без всякого интереса старший сын посмотрел на своего брата.       — Юки, опять разбросал свою мангу? Сколько раз говорить, чтобы убирал все вовремя?       Привычное замечание ничуть не тронуло его точную копию, что лениво распласталась поверх своего покрывала, почитывая очередной томик.       — Уберу, как только дочитаю. — Близнец перелистнул страницу и продолжил невидящим взглядом рассматривать картинки.       — Ладно, я в ванную.       И только услышав звук захлопнувшейся двери, Юки отложил мангу и посмотрел на пустое место, где ранее стоял его брат. Коротко вздохнув, парень прикрыл глаза и отвернулся к стене.       «Сколько помню, Юта всегда делал мне замечания по поводу моих коллекций. Бывало, мы ссорились из-за этого, а однажды я даже ушел к Канамулечке. Было весело наблюдать за попытками того меня выгнать, но в итоге за мной пришел брат, несмотря на то, что не собирался этого делать. Если бы не тот детский рисунок, наверное, он бы до сих пор делал мне поблажки. Но радоваться ли мне тому, что брат теперь больше обращает на меня внимания, пусть и ради упреков или нет? Точно знаю одно — иногда это мешает побыть наедине с собой, в попытках позабыть чувства, что так неожиданно во мне всколыхнулись»…       Школьник приложил руку к груди в области сердца, растворяясь в собственных ощущениях. Полежав так немного, он открыл глаза, не обращая внимания на челку, которая уже чересчур отросла, и дотронулся до стены второй ладонью, наслаждаясь ее прохладой. Правда, услышав, как прокручивается дверная ручка, парень сразу же убрал руку от груди, вторая же конечность продолжила нависать и таким образом Юки сделал вид, что ковыряется в стене.       — Юки, прекрати ломать ногти и рвать обои, не ребенок уже. — В комнату вошел взлохмаченный брат-близнец, и подросток перевел на него замутненный взгляд.       Но стоило торчащим во все стороны локонам Юты попасться в область зрения младшенького братишки, как успокоившееся было сердце тут же дрогнуло — слишком уж знакомое возникло чувство.       «Его волосы совсем как мои: когда влажные, всегда непослушные. И ведь только сейчас я понимаю, что видя завитушки на кончиках волос Кае, я всегда вспоминал брата, но при взгляде на него самого я думаю только о Юте, а никак не о собирательнице наклеек».       Думая об этом, Юки даже не заметил, что брат уже вовсю расхаживает по комнате в одном полотенце.       — Раз ты закончил читать, собери журналы, — отвлек его от размышлений старший.       — Сейчас, — протянул русоволосый, вновь обращая внимание на своего брата.       Парень встал с постели, пытаясь не смотреть на Юту, дабы угомонить гулко бьющееся сердце, которое, как ему казалось, отреагировало уж слишком громко на образ собственного брата, почти как две капли воды похожего на него самого.       Как только старшеклассник убрал все свои комиксы на положенное им место, он вновь прилег на нижний ярус кровати, но ему явно не желали дать отдохнуть.       — Юки, сколько мне повторять, чтобы ты не ложился на постель в повседневной одежде, — будто ненароком спросил Юта, который уже успел переодеться в пижаму и собирался лечь спать.       — Я забыл, — отмахнулся близнец, покрывая свою небрежность и лень.       — Ты со своей мангой скоро собственное имя забудешь. — Вздохнув, Юта влез на второй этаж кровати, лег под одеяло, пару раз покрутился с боку на бок и закрыл глаза.       Юки все же пришлось переодеться, а заодно выключить свет, который так любезно оставил брат. Однако сколько бы он не пытался заснуть, ворочаясь и вздыхая, сна не было ни в одном глазу. Нервное сопение в сопровождении вновь посетивших его голову мыслей мешали нормально расслабиться.       «Мы всегда были вместе, и вряд ли бы что-то могло нас разлучить, потому от мысли, что однажды он уйдет в собственную семью и оставит меня, становится больно.       Никогда бы не подумал, что семнадцать лет совместной жизни, пусть и детьми, так сильно привяжут меня к нему. Не помню, когда это началось, может, когда узнал о его девушке, а может, в тот новогодний день, когда спустя столько времени мы лежали вновь вместе так близко. Не знаю, что на меня нашло, но мне до жути захотелось почувствовать его рядом, соприкоснуться с ним телами, как раньше, вдохнуть его запах… Как я еще сдержался от поцелуя в шею? Это было невыносимо близко, я бы даже сказал, интимно.       В тот момент я почувствовал не только бабочек в животе. Мне показалось, что изнутри меня пожирают жуки скарабеи или целый рой саранчи. Эти чувства были сродни грому в ясный день, как будто гроза во мне отбивала ритмы, а молнии пронизывали меня насквозь. Черт, от воспоминаний даже слезы накатываются… Так больно — осознавать, что для него я навсегда останусь лишь братом».       Юки сел на постели. Голова была опущена, а с глаз неровными дорожками текли слезы, размытыми пятнами кончая свой путь на пижамных штанах. Парень зажал одной рукой рот, пытаясь успокоить бешено рвущуюся наружу истерику. Так он просидел еще минут десять, пока окончательно не убедился, что все же усмирил свою больную душу.       — Юта, ты спишь? — раздался в ночной тиши его охрипший голос.       С этими словами подросток чуть поднялся по лестнице кровати, чтобы убедиться, действительно ли спит его близнец. Ответом ему было только тихое размеренное дыхание и мерно вздымающаяся под одеялом грудь. Юки почти беззвучно поднялся выше и аккуратно юркнул к брату. Прижимаясь к теплой спине Юты, парень уткнулся носом ему в плечо, почти как в детстве. От ощущения родного и близкого существа рядом с собой он еще больше расслабился и приластился к чужому телу, не забыв шепотом произнести пожелание спокойной ночи.       Так Юки даже не заметил, как уснул, забывшись крепким снов. Потому и не почувствовал, как самый важный человек повернулся к нему лицом и прикоснулся губами ко лбу, ласково обнимая в ответ на его любовь.       Юта не мог не заметить смятение своего брата вечером, а тем более не услышать его тихие всхлипы. Он не мог уснуть, пока брат не придет к нему, ведь давно уже знал, что Юки часто так делает, и не был против, прекрасно его понимая. Они же как одно целое — ощущают одно и то же в буквальном смысле, и великие чувства были совсем не исключением.