Хорошее утро

… Я сидел в тёмных кустах, то ли таясь, то ли поджидая кого-то; сердца колотились часто и сильно, замирая, как при падении во сне… а сзади кто-то мерно дышал мне в затылок. — Шурф, мы долго ещё будем сидеть в этой засаде? — не оборачиваясь, спросил я. Сзади откликнулись вкрадчивым шёпотом: — Сиди тихо, за ногу тебя да в лисью нору! Спугнёшь ведь… Я облился холодным потом от неожиданности. — Джуффин! — и с облегчением выдохнул: — Нельзя так пугать ценных сотрудников. По моей спине целое полчище мурашек протопало… Скажите хоть, кого мы ловим? Опять какого-то древнего и грозного Магистра? — Ну, положим, не очень древнего… и не очень грозного… хотя это как поглядеть! — фыркнул за моей спиной хитрый кеттарийский лис. Я обернулся и обомлел — позади меня хищно ухмылялся самый настоящий чиффа. Его раскосые глазищи мерцали фосфорическим светом, а серебристая шерсть, расцвеченная тенями листвы, казалась зыбкой, словно туман. Мой шеф — оборотень! Я отшатнулся и сел, выпав из кустов на открытое пространство; громадная тень накрыла меня, и раздался зычный возглас: — Бычачьи сиськи! Да как эти сыщики осмелились устроить свою дерьмовую засаду в этих дерьмовых кустах?! «Никак, мы у Бубуты хлеб отбиваем? — подумал я, — но с каких это пор охота за мятежными Магистрами стала делом полиции?.. И почему он совсем перестал бояться меня, грозного сэра Макса?!» А главное, откуда повелителю сортиров стали известны ненормативные выражения моей исторической родины?.. — Великий Магистр Ордена Бычачьих Сисек! Именем Его Величества Гурига Вы арестованы! — прозвучало за моей спиной. Это было уж слишком. Я изумился, испугался, возмутился… и проснулся. И приснится же такое! «Магистр Ордена Бычачьих Сисек», — повторил я про себя и содрогнулся. Форменный кошмар! И содрогнулся повторно, обнаружив, что нахожусь не у себя в постели, а с какой-то радости возлежу на берегу Хурона с видом на Гребень Ехо. Не сказал бы, что это открытие меня порадовало. Очнуться от кошмара на холодном песке вместо меховой постели — вряд ли такое пробуждение можно назвать приятным!.. Тем более, что в воздухе витало ощущение опасности. «Во имя всех Магистров, Древних и не очень!.. Это грешное дело с зелёной водой уже закончилось… или нет?» — лихорадочно соображал я. Вода Хурона зарябила, словно от ветра, меняя цвет с серо-стального на болотный. Похоже, что «грешное дело» продолжалось… Наверное, я задремал на берегу в ожидании, пока неведомый монстр пробудится и с новыми силами возьмётся за своё, пытаясь околдовать меня своим бормотанием о зелёной воде… и мне приснилось, будто мы с Шурфом уже поймали и обезвредили зверя. Вспышка белого пламени на дне реки, фейерверк воды и огня… было это или не было? — пытался сообразить я, зачарованно пялясь на рябь, бегущую по воде. А что ж, если очень волнуешься о чём-то, ситуация вполне может привидеться во сне. Я как-то раз даже экзамен по истории во сне сдавал… а потом ещё раз, наяву. Вода в реке приобрела серо-зелёный цвет, перед глазами всё дрожало и плыло; мои мысли разбегались подобно кругам на воде, расплывались, как озорные рыбёшки; и как я ни силился, не мог ухватить хоть одну из них за хвост… Хвост?! Из воды напротив меня высунулось нечто длинное и зелёное; глаз на этой штуковине не наблюдалось, посему я и заключил, что это хвост неведомой твари, дырку над ней в небе! А где же тогда голова? Тут река в паре дюжин метров от меня, у моста, забурлила, словно собираясь кипеть; из самого центра гигантского водоворота показалась вторая часть. Я заключил, что это макушка — тоже зелёная, как огурчик, мать её! «Причёска» монстра нечто неуловимо напоминала, только вот вконец дезориентированный я никак не мог понять, что именно… Я смотрел, как завороженный, не в силах отвести взгляд, а оно всё лезло и лезло вверх. Верхняя часть кошмарного видения переросла крыши домов на Гребне Ехо, верхушки самых высоких деревьев на берегу Хурона, шпили замка Рулх на острове Холоми… Вурдалаков ему в постель или на чём он там спит, сколько же длины в этом чудовище? И где, позвольте узнать, у него глаза — он что, как дождевой червяк, не поймешь, где зад, а где перёд? От этой мысли мне стало смешно. Чтобы Тайные Сыщики да не справились с каким-то червяком, пусть даже зелёным, водяным и пару сотен метров длиной?.. Я почти стряхнул с себя сонное оцепенение… но тут встретился с неподвижным взглядом огромных белых глаз. Именно белых, без зрачков и радужки. Хотел узнать, где у него глазки — получай, исследователь речной фауны! — подумал я, разевая и закрывая рот, как рыба. Чудовище тоже разинуло пасть — Грешные Магистры, она оказалась полна острых белых зубов, что ж это за червяк такой зубастый! — высунуло длинный, как у хамелеона, язык (а может, это ящерица? — мелькнула мысль, — тогда у неё должны быть ещё и лапы…) — и внезапно дохнуло огнём. Жёлто-рыжее пламя, вырвавшееся из пасти милого создания, промчалось над бушующими волнами Хурона и коснулось моей щеки жарким дуновением. Меня пронизало ощущение, похожее одновременно на электрический разряд и мурашки в затёкших конечностях. Не сказать, что это было приятное чувство! «Джуффин, Шурф, Нумминорих! Вы где?» — в панике заорал я… то есть хотел заорать, но понял, что не могу издать ни звука. Всё тело внезапно стало тяжёлым и неповоротливым, я словно во сне или в замедленной съёмке, будто со стороны следил за тем, как поднимаю руку, чтобы щёлкнуть пальцами и выпустить Смертный Шар в огнедышащего монстра… Как сгусток травяного цвета медленно-медленно летит к невозможной штуковине… и как эта зелёная хрень глотает его, не поморщившись. Похоже, водяная фигня даже облизнулась своим змеиным языком. И довольно отрыгнула: типа, вкусно, давай ещё. Это было уж слишком для меня. Я сделал над собой немыслимое усилие… заорал… и проснулся. Пару секунд я лежал, тупо пялясь в потолок и пытаясь понять, где я нахожусь. Находился я на этот раз, хвала Магистрам, в своей спальне. Холодно мне было оттого, что, беспокойно крутясь во сне, я сбросил одеяло. А жаркое дыхание зелёного монстра оказалось солнечным лучом, примостившимся на моей щеке: утреннее солнышко игриво заглядывало сквозь щель в шторах, стараясь угодить мне прямо в глаз. Самому нахальному лучику это удалось. Я со стоном отвернулся и засунул руку под подушку в поисках чашечки бодрящего кофе в Щели Между Мирами… Большое, тёплое и мягкое нечто оказалось не подушкой, а Эллой. Это её громогласное мурлыканье в моём бредовом сне трансформировалось в звучную отрыжку ужасного монстра! Вновь обретя способность мыслить более-менее логически, я наконец-то сообразил, что же напоминала хрень из моего дикого сновидения. Спаржа!!! Зелёная спаржа, экзотический и жутко дорогой овощ с моей исторической родины. Тут бы мне и засмеяться, с облегчением удостоверившись, что это был всего лишь сон! Бывают же такие сны-«матрёшки», внутри которых просыпаешься снова и снова… Возможно, позже сие чудное видение показалось бы мне именно таким, каковым и следовало его воспринимать: нелепым и смешным… но ведь знаете, как ярко ощущаются сны сразу после пробуждения? Нечто несуразное кажется гениальным озарением; что-то странное и при свете дня вовсе нестрашное — фильмом ужасов. Но прийти в себя и умиротвориться, попивая кофе, мне не дали. Разбуженная кошатина спросонок запустила когти в мою руку; я с гневным шипением вырвал пострадавшую конечность из-под меховой тяжести. «Разлеглась тут!» — отчитал я ни в чём не повинную кошку и предпринял вторую попытку, удостоверившись, что сую руку именно под подушку… Пять минут ожидания, в ходе которых я чуть снова не заснул — усилием воли удержав себя в бодрствующем виде, поскольку продолжение захватывающего сна смотреть не особо хотелось… и в моей руке очутился кружевной розовый зонтик! Под такими дамы позапрошлого века прятались от жарких солнечных лучей. Я отбросил дурацкий зонт в сторону,  не сдержался и сердито зафырчал, как лис в моём первом фантасмагорическом сне. Мне помог бы бальзам Кахара, однако заветная бутылочка хранилось в Управлении, в ящике Джуффинова стола… ну почему я до сих пор не удосужился купить себе столь необходимое энергетическое зелье? Вторая попытка пошарить в Щели Между Мирами принесла мне улов в виде левого носка. Да, на нём так и было вышито: «Левый». Словно кто-то неведомый решил поприкалываться над сонным и ничего не соображающим мной! Спасибо, хоть носок оказался чистым. Так вот куда деваются вторые носки — в Щель Между Мирами!.. Их вовсе не «съедает» стиральная машинка, как считают некоторые… Но сие открытие мирового масштаба меня не вдохновило: ругаясь шёпотом себе под нос, я сунул носок обратно в в Щель. Думаю, он очутился прямо на подушке у своего хозяина-растеряхи… А я напряжённо замер, рассчитывая хотя бы с третьей попытки выловить чашку кофе. В руке действительно оказалось нечто горячее… я вытащил онемевшую конечность с пиалой, откуда поднимался пар… и с нецензурными воплями швырнул добычу на пол: в посудине находилась порция дымящегося гарнира из острой спаржи с чесноком! — Грешные магистры, спаржа… теперь и здесь! — простонал я. Терпеть не могу этот деликатес, ещё с тех пор, как попробовал сей кулинарный шедевр в ресторанчике на дне рождения приятеля. Тем более, что с утра я вообще не могу думать о еде! А она тут как тут — свеженькая, горячая… а сколько красного перца, мама дорогая!.. Шеф-повар не пожалел специй — съешь хоть кусочек, и превратишься в огнедышащего дракона… Ой. Мне ясно вспомнилась невоспитанная хреновина из дивного сна, и посетила паническая идея: немедленно слать Зов Джуффину, истерически допрашивая шефа, справились ли мы с тварью из залива Ишма, и наяву ли это произошло… Но при помощи нескольких дыхательных упражнений сэра Шурфа и героического усилия собственной воли я подавил эту мысль. Оптимизма, правда, сей подвиг не прибавил. Хмурый, оставшийся без кофе и сигарет я решил больше не лезть в Щель — а вдруг зубастая спаржа за руку схватит? — и поплёлся умываться. Был бы тут наш невозмутимый сэр Истина — он был мне объяснил, что сперва следует успокоиться, придя в хотя бы сносное, если не уравновешенное, состояние духа, а затем уже заниматься магией — притом Истинной, к которой относится «рыбалка» в Щели… Но, к сожалению, его тут не было, а проделанных мною пару дюжин вдохов и выдохов было явно недостаточно для достижения внутренней гармонии. Хорошо, что Теххи не вздумала подняться в спальню с утренней камрой: кто знает, что отразило бы моё милое «зеркало» при встрече с сонным и сердитым мной?! Обычно я лёгок в общении и отношении к Миру; однако сейчас я был хмур и зол, словно мне кто на хвост наступил… Ох, дырку в небе! Чёрная молния, басовито вякнув, метнулась из-под ног и села у окна обиженно вылизываться. Это я наступил на хвост Армстронгу. «А чего разлёгся посреди дороги?..» — пробурчал я, дёргая дверную ручку. За такое антигринписовское отношение к животным (и неуважение к предметам обстановки) тут же был наказан дверью, больно треснувшей меня по руке. Как раз локтём ударился, самой косточкой! Мне стало ужасно обидно: дверь — и та против меня! Какая-то самая обычная дверь! Стукнула меня, перед которым с лёгкостью открываются мистические Двери Между Мирами! Ну, так я её тоже стукну, мстительно подумал я, ухмыляясь, и двинул по двери ногой, даже не удосужившись вспомнить анекдот из моего Мира про пылесос, треснувший хозяина током… И тут же запрыгал на одной ноге: эта дверь, драть ее через три лисьих норы, дала сдачи. То есть это моему помрачённому недосыпом и обидой рассудку так показалось, а на самом деле я просто не рассчитал силу и хорошенько приложился о её деревянную поверхность… И тут в моей голове прозвучал бодрый голос Нумминориха: «Хорошее утро, Макс!» «Ты в этом уверен?» — отозвался я, постаравшись вложить в Безмолвную Речь все свои запасы сарказма. «Конечно, — удивлённо ответил мой новый коллега и нерешительно добавил: — Что-то не так?» «Всё так», — поспешно соврал я, шипя сквозь зубы и потирая одной рукой правый локоть, а второй — мизинчик на левой ноге. «Если хочешь, давай отложим встречу на завтра», — отозвался чуткий Нумминорих. Со своим бурным пробуждением я совсем забыл о том, что вчера, воодушевлённый неожиданным Днём Свободы от Забот, пригласил Нумминориха посетить «Армстронга и Эллу». Леди Хенна, хозяйка самой чудесной в Городе антикварной лавки, давно мечтала продегустировать лучшую камру в Ехо… а их детишки ещё дольше мечтали потягать за хвосты моих котов! «Нет-нет, приходите», — возразил я, прыгая на одной ноге вниз по лестнице в уборную. И тут же сообразил, как несуразно звучит такое приглашение! Сказал бы: «Да, конечно, приходите!» Ох, ещё учиться и учиться мне формулировать свои мысли… и слова заодно! «А может, давай сегодня ты к нам? — спросил Нумминорих — похоже, он способен чутко улавливать не только запахи, но и настроение… — У Хенны появилась замечательная модель шикки, тебе понравится!» Я с облегчением ухватился за эту идею — чтобы принимать гостей, требуется энергия и вдохновение, а ни того ни другого пока не наблюдалось! «Я тут, неподалёку, в Обжоре, — продолжал Нумминорих, — можем поехать в Новый Город вместе! С твоей скоростью будем дома через дюжину минут». «Угу», — буркнул я, размышляя, стоит ли мне сегодня гонять на амобилере?.. «Тогда до встречи! Отбой?» — чуть неуверенно, но весело повторил Нумминорих кодовое словечко Тайного сыска. «Отбой!» — машинально откликнулся я, спрыгивая с лестницы, поскользнулся на мокром полу, взмахнул руками и низвергнулся в бассейн, подняв тучи брызг… Через секунду я вынырнул, пуча глаза, фыркая и беспорядочно размахивая руками, зацепился большим пальцем ноги за колечко, приделанное к пробке, и выдернул её. Воды бассейна, свиваясь задорным водоворотом, радостно устремились в Хурон… Ворча под нос, я стал намыливаться. Лучше бы этого не делал! Хорошенько натёршись душистым ташерским мылом, а затем нашарив душ, я открутил кран… Жалкая струйка потекла между лопаток и иссякла. Вот так да. Впервые за всё время моего пребывания в Ехо я столкнулся с популярной проблемой городских многоэтажек. Никак, сейчас выяснится, что для ремонта водопровода нужна пятьсот восьмидесятая ступень серо-буро-малиновой магии. Ругаясь, я на ощупь перелез в другой бассейн, кое-как смыл с себя пену и решил, что утреннее омовение можно считать состоявшимся. А посему с опаской выбрался на «сушу», которую после моего бултыхания таковой можно было назвать весьма условно, вытерся сырым полотенцем и побрёл наверх. В спальне я закутался в скабу и лоохи, путаясь в ткани и воюя с непослушными складками. Тюрбан, после полудюжины неудачных попыток, был с негодованием отброшен в угол, где и остался лежать укоризненной смятой кучкой. Проскользнув на улицу через заднюю дверь, чтобы не тревожить Теххи своей хмурой физиономией, я принялся сражался с амобилером — тот никак не хотел заводиться. Минут через десять, вытирая лоб, я подумал, что придётся лезть под капот — искать поломку… Но тут же вспомнил, что амобилеры ездят на магических кристаллах, и мои познания в авторемонтной сфере тут ни к чему. Я готов был стукнуться головой о руль, как вдруг раздался знакомый голос: — Постой, Макс! Дай я попробую… — Я и так стою, вместе с этой идиотской телегой, вурдалаков ей под капот, — мрачно изрёк я, обернулся… и не удержался от улыбки, первой за сегодня. Попробуй удержись, если видишь такую искреннюю радость, как на лице у нашего Мастера Нюхача! — Нумминорих, ты уже здесь? Ох. Ты ничего не слышал! — Ага, — кивнул он, продолжая улыбаться. В светло-карих глазищах, огромных и круглых, как у буривуха, искрились зелёные крапинки, отчего мне на миг показалось, будто сейчас не поздняя осень, а самое настоящее тёплое лето… — Ты не переживай: даже если я и слышал, то уже забыл! Хороший день, Макс! — Ну это как посмотреть… — проворчал я. — А ты как следует посмотри! — предложил мой оптимистичный друг. Я честно покрутил головой. На пустынной улице после ночного дождя разлились лужи; несколько фиолетовых осенних листков, подгоняемые холодным ветром с Хурона, щекотали цветные спинки камней… Я поплотнее запахнулся в тёплое лоохи. — Чувствуешь, как пахнет ветер? Речной прохладой, немного — дымом и осенним солнцем, — обезоруживающе улыбнулся Нумминорих, обводя руками пространство, сколько смог охватить — с таким видом, будто он обнимает весь Мир. Его лоохи распахнулось широкими крыльями, и осенний ветер обрадовано подхватил полы одежды; они захлопали с радостным азартом поднятых над кораблём парусов. — Тебе не холодно? — обеспокоено спросил я. — У меня крепкое здоровье, — весело ответил Нумминорих, — помнишь, как я спал в бассейне?.. И всё в порядке, не чихнул даже! А ветер пусть ныряет за пазуху, мне не жалко: вдруг он хочет погреться?.. Я удивлённо улыбнулся и тут же поёжился, некстати вспомнив о зелёном монстре. Да, я помню, как выуживал сэра Куту из садового бассейна; помню, как вечером следующего дня мы отправились на «рыбалку» и успешно избавили жителей Ехо от наваждения с зелёной водой… Точно ли? Воспоминания о яви и сне перепутались в моей голове. Хотя… если бы монстр всё ещё сидел в реке, вряд ли у нас сейчас имелся бы День Свободы от Забот! Я слегка расслабился, не решаясь задавать дурацкие вопросы — всё же в глазах своего нового друга я был потрясающим сэром Максом, а не шуганым неврастеником. А беззаботный сэр Нумминорих тем временем забрался в амобилер и проводил какие-то манипуляции с техникой. Приглядевшись внимательней, я понял, что он… гладит негодную телегу по рулю, приговаривая: «Ты отличный амобилер. Ну-ка, попробуй, пожалуйста, ещё разок! Покатаешь нас? Это так весело — куда-то ехать, правда?» «Ага, ещё бы! — хмыкнул я, распахивая дверцу, чтобы выйти — пускай садится на место возницы и общается с машинкой, сколько хочет. — Взяли и поехали, как же, сейчас!». И чуть не выпал «за борт», когда амобилер, неожиданно зафырчав, дёрнулся вперед. — Э, полегче! — возмущённо воскликнул я, хватаясь за дверцу. — Вывалишь меня, скотина такая! — Амобилер обиженно фыркнул и стал. — Это я не тебе, это я ему, — неловко пояснил я, спохватившись, что Нумминорих примет «скотину» на свой счёт. — Видишь, — отозвался Мастер по Ремонту Вредных Амобилеров, — с кристаллом всё в порядке, просто твой амобилер немного барахлит. — Ну и почему? — сварливо спросил я. Нумминорих поднял на меня смеющиеся глаза. — Он на тебя обиделся… — Что?! — взвыл я. — Сам везти не хочет, да ещё и обижается? Да как эта дерьмовая телега смеет… — тут я осёкся, сообразив, что осталось добавить «Бычачьи сиськи», и я уподоблюсь дивному видению из своего сегодняшнего сна. «Когда я вырасту, я хочу быть похожим на генерала Бубуту. Он такой большой. Такой сильный!..» — цитата из сумасбродного мультика вспомнилась весьма кстати! Я тихонько заржал, а Нумминорих добавил: — Разве ты не знаешь, что поведение амобилера зависит от возницы? — Знаю, — пересмеявшись, кивнул я, — он едет с такой скоростью, с какой желает возница… — Это правда, но дело не только в скорости… Вот какое у тебя настроение? Я прислушался к своему организму и удивлённо сообщил: — Сейчас уже получше! А с утра я сам не свой был. — Ну вот, — подтвердил мой друг, — а возницу в плохом настроении амобилер везти не станет. Я изумлённо выпучил глаза. Сколько лет живу в этом прекрасном мире, а каждый день что-то новенькое! Будь передо мной Мелифаро, я бы решил, что стал жертвой розыгрыша. Но Нумминорих серьёзно пояснил: — Если возница раздражён, зол или просто не выспался, он не столь внимателен на дороге, и езда может быть опасной. Магический кристалл улавливает твоё состояние… Если ты устал или сердишься, амобилер «вредничает», а когда ты бодр и весел — помчит, как на крыльях! Я удивлённо кивнул: — Так вот почему… — Что? — с любопытством переспросил Нумминорих. — Один мой сосед… не из этих мест, — объяснил я, — каждое утро воевал во дворе со своим автомоби… амобилером: тот никак не хотел заводиться. И ругал он его, и пинал по колесам, и в ремонт возил — запчасти в порядке, а барахлит и всё… Машина чёрная такая, красивая, пусть и не самой новой модели. — Я мечтательно вздохнул, предавшись лёгкой ностальгии. — А другой сосед слушал-слушал это, и надоели ему звуки глохнущего мотора вперемешку с бранью по утрам. — И что? — снова спросил мой слушатель; глаза его горели в предвкушении, как пара ярких фонарей — можно подумать, ему повезло услышать самую увлекательную историю в Мире! Воодушевлённый таким вниманием, я сообщил: — А купил он его, вот что. Другой сосед, в смысле. Сказал: «тебе всё равно не нравится эта машина», тот и рад был продать «старую телегу»… Новый хозяин его перебрал, помыл и, наверное, по сей день ездит. Называет «ласточкой», и тот вправду летает, как новенький… И заводится с первого раза. Ласточка — эта такая чёрненькая быстрая птица, — пояснил я, сообразив, что допустил очередной ляп. Но Нумминорих не стал приставать с расспросами. Он понимающе кивнул и весело подтвердил: — «Ласточка» звучит так ласково… Вот видишь!.. Ласку и амобилеры любят. «Доброе слово и кошке приятно», — вспомнил я поговорку из Мира Авто и Ласточек, и устыдился, вспомнив своё утреннее поведение. Приду домой — непременно извинюсь. Дам котам по призовому кусочку мяса и буду гладить целый час! Я осторожно тронулся с места, объезжая лужу, вспомнил ещё кое-что и ехидно поинтересовался: — А водопроводные краны у вас тут, случайно, не улавливают настроение? — Всё улавливает, — важно сообщил Нумминорих и, узрев моё вытянувшееся лицо, рассмеялся: — Да что ты, Макс, я пошутил. Хотя и в шутках есть крупица истины… А почему ты спрашиваешь? — Нет воды, — лаконично поведал я — и тут же резко затормозил на краю гигантской лужищи, образовавшейся прямо посреди улицы. Пёстрые камни мостовой скрылись под водой; ветер гнал по ней лёгкие волны, а рыжий листок гордо рассекал рябь — видимо, воображая, что он самая настоящая шикка. — Ого, — растерянно сказал я. Объехать эту миниатюрную копию Великого Средиземного моря не вышло бы: лужа простиралась от края до края улочки; разве что уговорить амобилер проехать по забору… Поэтому я ехидно добавил: — Приехали. — Как… это — нет… воды? — удивлённо спросил Нумминорих, слегка заикаясь от смеха. Он смеялся очень заразительно, зажмурившись и запрокинув голову; из-под тюрбана выбилась тёмная волнистая прядь… — Вот же она, вода! — развёл он руки своим обнимающим — распахивающим объятия жестом, и указал подбородком в сторону лужи. — Да нет же, в кране!.. — попытался пояснить я, но махнул рукой, пару секунд созерцал это неуёмное веселье, а потом не выдержал и присоединился. Потому что, когда Нумминорих смеётся, удержаться очень сложно!.. Такое впечатление, что рядом с ним смеётся весь Мир. «Море» заискрилось солнечными искрами, вода плеснула на камни мостовой — и те заблестели, словно галька на морском берегу, став ещё разноцветней. Ветер взъерошил листву на огромном вахари над нашими головами, пёстрая стайка порхнула вниз, и «флотилия» пополнилась целой дюжиной листочков-судёнышек: оранжевых с зелёных прожилками, вишнёвых, сиреневых. А правда, подумал я, как это — «нет воды»? Где-то в Мире она есть всегда! Не в кране, так в Хуроне. И не только вода есть в этом щедром Мире, но и всё-всё, что нужно. Просто, как сказал бы мой друг Шурф, не всегда прямо здесь и прямо сейчас… «Рано или поздно…» — напомнил ехидный голосок, притаившись внутри меня. Хотел воды? Искупайся в луже, сэр Вершитель! — Теперь понятно, почему у тебя дома перебои с водопроводом, — отсмеявшись, выговорил Нумминорих. — Смотри, тут дождём промыло мостовую, и старые водопроводные трубы треснули… Их же не меняли ещё с Эпохи Орденов. — М-да, работа коммунальных служб, похоже, одинакова в любом Мире… — задумчиво ввернул я. — Это хорошо, — резюмировал Нумминорих. — Чего ж тут хорошего? — изумился я. — Теперь наконец-то проложат новый водопровод, — пояснил этот неисправимый оптимист, — в Старом Городе давно уже пора этим заняться! Только для работ нужно разрешение на тридцатую ступень чёрной Магии. — И что, никаких экскаваторов? — ляпнул я. Нумминорих удивлённо поднял брови. — Не обращай внимания… это такие специальные амобилеры, для стройки, — смущённо пояснил я. И заржал, вообразив Джуффина в роли начальника ЖКХ, выдающего справку с разрешением на ремонтные работы… — Ладно, ты меня убедил, что всё это хорошо, но как мы поедем дальше? Мой амобилер, каким бы он ни был замечательным, всё-таки не амфибия! Это такие машины, которые могут и ездить, и плавать… — Пойдём пешком! — Нумминорих выпрыгнул с пассажирского сиденья на сухой участок мостовой и протянул мне руку — видимо, чтобы я не плюхнулся в лужу, в свете моих сегодняшних приключений… — На этой улице теперь так чудесно пахнет! Дальними плаваниями, путешествиями и тайнами! И где он это всё унюхал? — изумился я. Потянул носом воздух, но уловил только терпкий запах осенней листвы и сырости. Нумминорих с готовностью пояснил: — Пахнет речной водой и немного — морской… А ещё — сырым деревом корабельной обшивки и совсем чуть — йодистыми водорослями моря Укли. Представляешь, как рада эта улица? Всегда она была сухопутной, а теперь стала морской! Правда, здорово? — Здорово! — не сдержав очередной улыбки, согласился я. Выбрался из амобилера, погладил его по блестящему, словно крыло бронзовки, боку: «Подожди тут, ладно?» — Пойдём, — потянул меня за руку Вынюхиватель Тайн и Приключений в заросли вьющегося растения на каменной стене. Несмотря на осень, пышный ковёр, покрывающий шершавые жёлтые камни, буйно зеленел, лишь кое-где горели рубиновыми огоньками резные листки. Неожиданно в стене открылся проход; мы оказались в узком переулочке, заманчиво петляющем среди высоких домов из жёлтого камня и красного кирпича, с зелёными ставнями и белыми занавесками на окнах… — Никогда здесь не был, — восхищённо сказал я, крутя головой. — Красиво! Как в Италии! — Италия?.. Какое мелодичное название! — обрадовался мой спутник. Его глаза широко распахнулись в предвкушении новой интересной истории. — Это далёкая страна, я там не был, но… — я задумался, как бы описать Нумминориху солнечный край, и нашёлся: — Думаю, там пахнет солнцем и морем, и брускеттой, и пиццей — это такие вкуснющие штуки, я тебя потом угощу! — и ещё оливковым маслом… — Мне незнаком запах оливкового масла, — серьёзно откликнулся Нумминорих, вышагивая по мелким круглым камешкам переулка, — но думаю, это нечто очень аппетитное! Судя по тому, как ты рассказываешь… — Я тебя непременно познакомлю с этим запахом, — пообещал я. — И со многими другими! В этом Мире иные плоды, цветы и травы… Я не обращал внимания на это — готовят вкусно, и ладно! А какое там масло, подсолнечное, оливковое или из семян дерева шотт, особо не задумывался. Но как чудесно, должно быть, для нашего нюхача будет пахнуть июльский луг! Или цветущие липы… Я и сам не заметил, как воодушевился, шагая рядом с этой солнечной натурой по узкому переулку. Мы любовались разноцветными кирпичами и резными балкончиками, задирали головы, разглядывая флюгеры на башенках… Под ноги никто не глядел, поэтому мы то и дело сталкивались плечами, и это было очень весело: мы переглядывались и смеялись; мне и в голову не пришло бурчать на Нумминориха, дескать, чего толкаешься?.. От хандры не осталось и следа, и в порыве благодарности я не преминул поделиться этим наблюдением: — Кажется, я снова стал тем самым сэром Максом, которым мне нравится быть… Лёгким, любопытным и весёлым! А утром, не поверишь, какая-то бука была в моей шкуре! — я поёжился и проникновенно добавил: — Спасибо тебе, что вытащил меня на эту прогулку. Нумминорих внимательно взглянул на меня из-под тёмных пушистых ресниц: — Всегда рад твоему обществу, Макс! Только благодарить правильней самого себя… — Как это? — обалдел я. — А вот так, — пояснил мой друг, легонько касаясь рукой вьющихся зарослей; воздушная зелёная завеса заколыхалась над тёплыми камнями высокой стены. — Ты перестал злиться на Мир — и всё стало хорошо. — А я и не злился на Мир, что ты!.. — растерянно протянул я. — Наоборот, очень его люблю. Ну, может, позлился немножко на кран, и на дверь, и ещё на что-то… Ах да, на амобилер! — Ну вот, а ты говоришь, — воскликнул Нумминорих. — А что, по-твоему, есть весь Мир? Я озадаченно молчал. Ещё бы, я-то уверен, что Мир — это нечто абстрактное, огромное, существующее и незримое одновременно… — Дверь, кран, весь твой Дом… кошки, амобилеры… эти стены и листья, — он снова тронул листву, обрадовано заигравшую на ветерке, — и та здоровенная лужа… из этих фрагментов, как из мозаики, и складывается Мир. Понимаешь? Я только моргал, словно разбуженный буривух, стараясь усвоить эту нехитрую, в общем-то, истину. Нумминорих смущённо улыбнулся и пояснил: — Мне мама это рассказывала, когда я был маленьким. Она говорила: улыбнись — и Мир улыбнётся в ответ. — Тут он и впрямь широко улыбнулся своему приятному воспоминанию. — Я тогда не понимал, как это — разве у Мира есть лицо, чтобы улыбаться? А однажды выглянул утром в окно — там чудесно пахло летом, мокрым от росы садом, свежестью! Я засмеялся от радости — и почувствовал, как меня гладит по щеке что-то тёплое. То ли первый солнечный луч, то ли проснувшийся ветер… И знаешь, я уверен, что это Мир мне улыбнулся в ответ. Как умеет. — Так что же, — робко уточнил я, — Мир отражает моё настроение? Как Теххи?.. — И устыдился: разве смел я когда-нибудь показываться любимой девушке на глаза в скверном расположении духа? Наоборот, старался избавить её от необходимости отражать моё дурное настроение. А о Мире, столь же горячо мною любимом, не подумал! А ему каково каждый день отражать сотни, тысячи разных настроений, и не всегда положительных? Тем более, если это настроение Вершителя. — Так и есть, — подтвердил Мастер Улыбающийся Миру. — Конечно, не всегда получается радоваться, иногда хочется отдохнуть или даже чуть похандрить… вот как тебе утром. Он сам нахмурился на миг, но тут же встрепенулся: — Но это легко исправить! Вокруг куда больше поводов для радости, чем люди привыкли замечать. — Ага, — не удержался я, — например, огромная лужа посреди дороги! Чем не повод для радости? — Ну да, — согласился Нумминорих. — Показать бы эту лужу Фило и Ните — знаешь, сколько восторгов будет? Они станут с утра до ночи кораблики пускать! А Хенна… — Она не будет сердиться и кричать: «А ну, вылазьте немедленно!» — уверенно сказал я. — Конечно. Она возьмёт краски, сядет рядом и попросит не сильно брызгаться. Ты видел, какие там красивые листья плавают? И как небо отражается?.. — Так она ещё и художник? — восхитился я. — Здорово! А для кого-то эта лужа — лишь досадное препятствие посреди дороги. — То, каким ты видишь Мир, зависит от тебя, — философски вздохнул Нумминорих. — Я предпочитаю думать, что всё к лучшему. Когда ты искренне в этом уверен, то так оно и есть… — Знаю эту поговорку, — кивнул я. — Только не всегда понятно, к какому такому лучшему? — А мы с детьми знаешь, как играем? — весело сверкнул глазищами мой друг. — Придумываем, что хорошего можно найти в какой-нибудь ситуации. Например, сломался амобилер… Что тут хорошего, а, сэр Макс? — и он хитро прищурился в ожидании. — Хмм… мы пошли пешком и открыли чудесный переулочек! — нашёлся я. — Здорово! — восхитился Нумминорих. — У тебя отлично получается! Давай ещё. — Давай, — азартно согласился я. — У тебя в бассейне нет воды, — подмигнул мне этот невозможный товарищ. — Эээ… — я припомнил утреннее происшествие, но тут же махнул рукой и рассмеялся: — Пойду купаться к тебе в гости! Теперь я! — на миг задумался и выпалил: — Вот представь, я к тебе в гости пришёл, ты вышел в сад меня встречать, и тут… Фило прыгнул тебе на голову! Нумминорих фыркнул: — В таких случаях я радуюсь, что наши детки растут любознательными и непоседливыми… и ещё, что после этих прыжков всё цело! — Весьма оптимистично, — с умным видом заключил я и тоже фыркнул. — Видишь, как интересно! — обрадовался инструктор по игре в поиск позитива. — А помнишь, как я уснул на дне бассейна? Сначала кажется: ну что хорошего в этом грешном наваждении; но ведь именно благодаря этому случаю я попал к вам в Тайный сыск, о чём мечтал с детства!.. — Послушай, — осторожно спросил я. Нумминорих умолк и с любопытством воззрился на меня. — Что, Макс? Я замялся, опасаясь сморозить глупость и в то же время страстно желая выяснить наконец-то то, что меня волнует, и успокоиться. И в результате выдал совсем не то, что собирался: — Скажи, мне, пожалуйста… я сейчас не сплю? Сэр Кута удивлённо пожал плечами: — Если ты и спишь, то у нас один сон на двоих… Ты так подумал, потому что раньше не бывал в этом переулочке, да? И решил, что эта красота тебе снится? Но во сне обычно всё не столь яркое, осязаемое и… пахучее! Конечно, мне снятся запахи, но наяву они намного сильнее… а во сне едва уловимые и какие-то странные, знаешь, будто нездешние. Так что сейчас, думаю, мы всё же бодрствуем. А что? Я вздохнул и признался: — Понимаешь, Нумминорих… мне не даёт покоя сегодняшний сон. Вот скажи, чем закончилось то дело со Зверем в Хуроне и зелёной водой? — и замер, ожидая ответа. — Тем, что вы с сэром Лонли-Локли победили наваждение… а потом ты исчез… и появился через пять дней, — слегка растерянно ответил наш нюхач. — Значит, никакой спаржи в Хуроне нет? — возликовал я, на всякий случай больно щипая себя за руку. Хотя после моих утренних приключений с кошачьими царапками и дверью можно было бы и обойтись без физического насилия над собой любимым. Нумминорих слегка нахмурил густые брови; на его лице явственно наблюдалось недоуменное изумление, однако он спокойно ответил: — Не знаю, что такое спаржа, но думаю, я бы унюхал что-то необычное, купаясь вчера в нашем бассейне, который наполняется водой из Хурона. Я с облегчением расхохотался и хлопнул его по плечу: — Это же отлично! Спасибо, дружище! А так как Нумминорих всё ещё непонимающе смотрел на меня, то я решительно отмёл в сторону все свои сомнения и пересказал ему то, что сегодня ночью крутили в моём личном кинематографе. Сэр Кута смеялся как сумасшедший, слушая о «Магистре» Бубуте, а когда я дошёл до красочного описания спаржевого монстра, он уже икал от смеха. При свете дня, да с таким весёлым слушателем я и сам понял, сколь смехотворными были мои «ночные кошмары». — В следующий раз, — серьёзно сказал Нумминорих, отсмеявшись, — если тебе приснится что-то нелепое или пугающее, опусти руки в текущую воду. И держи, пока она унесёт плохой сон вместе с твоими страхами. — А если… — я всё ещё не мог угомониться. — Если это был сон-предупреждение? И в Хуроне правда завёлся зелёный монстр? — Вот что я тебе скажу, — заявил Нумминорих. — Даже если так, предупреждение — это всего лишь одна из множества вероятностей. И какую из них выбрать, зависит от тебя… Если ты будешь весь день думать о зелёном монстре в Хуроне, то вечером он может тебе и привидеться!.. «Как Мелифаро привиделась Чёрная Рука», — хихикнул я. — А если переключишься на что-нибудь более привлекательное, то и день твой будет хорошим, — решительно закончил Нумминорих. — Почаще играй, как мы с тобой только что, и тебе будет житься намного приятнее. Когда ты настроен по-доброму, то радуется весь твой Мир… внутри и снаружи! Не знаю, как лучше объяснить, — знакомым жестом разведя руками, он смущённо улыбнулся. — Мир многогранен, как богатый аромат: в нём есть и сладкие, и терпкие, и пряные нотки… — Как в музыке, — подхватил я, — кон анима и кон малинколиа, неспешное адажио и искромётное виво!.. О, эти музыкальные термины родом всё оттуда же, из Италии! Ты отлично объясняешь, Нумминорих. Тебе меня надо учить, хотя Джуффин и говорит, что наоборот… «Хорошее утро, сэр Макс! Ну как, словил за задницу Великого Магистра Ордена Дерьма в Сортире?» — раздался в моей голове насмешливый голос. Я даже покачнулся от неожиданности, снова толкнув в плечо Нумминориха. Мой друг понимающе молчал, чтобы я мог спокойно пообщаться. «Джуффин, ну Вы даёте!  — пробормотал я. — Это же был сон, правда? Мы с Вами не ловили ночью Бубуту?» Шеф потянул паузу — недолго, всего полдюжины секунд, затем смилостивился и сообщил: «Делать нам больше нечего. Я, например, ночью спал!» «А откуда Вы узнали…» — начал я. «Откуда узнал?.. Менкал сказал, — невозмутимо ответил шеф. Издевается над сотрудниками, а ещё Почтеннейший Начальник! Я даже не успел подивиться, как он ловко преобразовал фразеологизм про верблюда, наверняка выуженный из моей головы, как мне соизволили пояснить: — Я же тебе говорил, сэр Макс, что мне известно всё о тебе… ну, почти всё! — такова уж особенность моего организма!» «Даже такие пустяки, как этот нелепый сон о „Магистре Ночных Горшков“? — фыркнул я. „Лепый, нелепый, — попрал шеф правила угуландского языка. — Тем не менее, сие чудное виденье подпортило тебе настроение на пол-утра… А нам, могущественным колдунам, не следует поддаваться таким капризным штукам, как перепады настроения!“ Джуффин помолчал. Грешные Магистры, сейчас этот лис начнёт напоминать о дыхательных упражнениях сэра Шурфа! Но обошлось. Я поспешил задать вопрос, вертевшийся на кончике языка: „То есть сны влияют на реальность, но только если мы сами того захотим. Ну или позволим им?" "Примерно так… но не только сны, сэр Макс. Для нас, могущественных колдунов, не менее важно то, как мы чувствуем себя наяву…" "Джуффин! — меня озарило, — я понял! Нумминорих говорил… Мир — это огромное зеркало… которое отражает наше настроение, так?.." “ … и нехрен на него пенять, коли рожа кривая!.. » — закончил Джуффин, повергнув меня в изумление: скоро всё Ехо подхватит выражения, приличные и не очень… Пока я офигевал, мой невероятный шеф завершил свою вдохновенную речь: „Ладно… думаю, ты и без моей помощи разобрался, что к чему. А я просто хотел сказать тебе: ‚Хорошее утро, сэр Макс!‘ И я ответил: ‚Хорошее утро, Джуффин!‘ Мы пришли к Нумминориху в гости, и Фило прыгнул мне на голову с дерева, из чего я заключил, что в этом доме мне очень рады! Нита угостила меня леденцом на палочке, который я проглотил с перепугу, когда неугомонный мальчишка выскочил из-за угла с криком: "Тайный Сыск идёт!" Но и в этом я нашёл нечто хорошее. Как думаете, что? То, что не проглотил палочку за компанию с конфетой! Уроки Нумминориха и Джуффина явно пошли на пользу, и теперь всякие досадные мелочи не могли пошатнуть спокойное равновесие, воцарившееся внутри меня. А значит, и снаружи. А потом мы вместе ходили к Хурону, ели на берегу добытую мною пиццу и настоящую итальянскую брускетту с оливковым маслом, томатами и умопомрачительно ароматным базиликом; и запускали модель шикки — не годится кораблю скучать в витрине, пусть совсем крошечному. Миниатюрная шикка покачивалась на волнах, как рыжий листочек в луже, и, когда мы зазевались, Хурон нечаянно унёс судёнышко вниз по течению. Фило собрался было зареветь, но Нумминорих заговорщицким шёпотом сказал: — А здорово, что он уплыл! Знаешь, почему? — Почему? — переспросил малыш, от любопытства распахнув глазищи — удивлённые и круглые, как папины, только тёмно-шоколадного цвета. — А я знаю! — обрадовалась Нита. Её глазёнки сияли светло-зелёным, как мамины. — Он будет плавать в настоящем море, с большими кораблями! И Хурон согласно плеснул волной на берег, окатив мои сапоги. Я убрал ногу… и замер: из воды недалеко от берега торчал зелёный хвостик. Он чуть покачивался в такт волнам. О, Грешные Магистры!.. Переборов внезапную панику, я присел и внимательно посмотрел на свою находку. Ею оказался торчащий из воды лист водяного растения, узкий и острый. Я мог бы поклясться, что Хурон засмеялся: так ярко засверкали блики на его воде и так озорно прошумела очередная волна! Но я не рассердился. Только шутя погрозил пальцем волне, а потом присел и погладил реку. И почти не удивился, а очень обрадовался, увидев, как из-за излучины выходит настоящая шикка! Изящная, стройная красавица с бортами тёмно-шоколадного дерева и белыми парусами направлялась вверх по реке. На борту сверкали золотые буквы:"Фило". — Папа, смотри! Она вернулась! — восторженно завопил младший Кута, дёргая Нумминориха за полы лоохи. — Она стала настоящей! — завопила девчушка, толкая братца в бок. — А прочитайте-ка, что написано на борту, — улыбнулся Нумминорих, присаживаясь рядом с сыном и дочкой на корточки. Когда дети сложили из затейливых золотистых букв имя, восторгу не было предела. — Анчифа вернулся, — улыбаясь, сказал я Хенне и помахал рукой кораблю. А с борта шикки мне в ответ взмахнули концы пёстрого платка и длинная худощавая рука. Лица было не разглядеть, но я знал, что Анчифа тоже улыбается. А в другой руке… что же это он держит? И тут меня настиг Зов морского пирата: "Рад встрече, сэр Макс! Ты представляешь, какой подарок принёс мне Хурон? Точную копию моего "Фило", прямо к борту пристала… Теперь у моего корабля есть свой друг и талисман“. Я удивлённо покачал головой. Этот Мир поистине удивителен!