***
Два месяца он не мог заснуть, и лишь дремал. Ему уже было 20, а выглядел он на все 40. Радиация, которая теперь составляла больше половины воздуха сделала свое дело. Он вылез из палатки и кряхтя уселся около остывающего костра. Тепла он уже не давал, но тлеющие угли отрывали от мутных мыслей, нагоняющих тоску. Трубная была необитаема. Точнее раньше была. Теперь, здесь поселился Андрей. Раньше он был поваром на станции Кропоткинская, пока его не выгнали, за его неподчинение правительству. И теперь у него перед глазами стояло то самое испуганное лицо девушки. Она была одета в откровенное, с наростами грязи тряпье. Девушка стащила с кухни кусок хлеба, который не делался так, как прежде, но имел цену. С ворами на красной ветке было строго, они предавались смерти. Они предлагали повысить его и дать должность, но должность эта стоила жизни этой бедолаги. Кролик, как раньше назвали Андрея, отправился на кухню, якобы за ножом, но принес еще кусок хлеба и воды, не смея поднять руку на слабый пол. Руководство озверело и убило девушку, а Андрея отправили в изгнание, не приютив его больше ни на одной станции, но он и сам на хотел оставаться со зверями. Андрей постарался раздуть огонь, но его слабого дыхания не хватало. Он был слаб. Он умирал, вял, как отцветший цветок. Это его радовало и никоим образом на огорчало. Он верил, что после смерти, все попадают в тот мир, который был до войны. Пошевелив палкой угли, Андрей, опираясь на колено, встал и вдохнул полной грудью. Он всегда делал так, пытаясь заглотнуть как можно больше чистого воздуха, но он даже здесь, где нет глупых людей, которые воюют ради мира. Воздух прогнил, как своды станции и рельсы, по которым раньше ходили поезда. Каждое утро они набивались толпой людей, которые ехали по своим делам: в гости, на работу, на учебу... Куда это делось теперь? Неважно. Катастрофа унесла тысячи...сотни тысяч жизней. Откуда он это знал? Его мать умерла, когда ему было семь, но перед тем, как отойти в другой мир, она рассказала ему о том, что было до войны. Как белела и слепила зима, как переливалась золотистыми цветами осень, как зеленела трава летом, как пели весной птицы. Она научила его никогда не отвечать на обиду и самое главное-прощать. Он заправил футболку, перепачканную сажей, в штаны, накинул легкую кожаную куртку, взял в руки трость, повесил на пояс противогаз и направился к туннелю- проверять ловушки. Сойдя с платформы, он тяжелой поступью направился в глубь тоннеля. Во тьме, окружающей этот туннель, увидеть что либо было по крайней мере трудно, а то и невозможно, но Андрей приспособился ко тьме, как никто другой из людей. За годы прожиты в одиночестве, он понял, что колонны станции самые лучшие собеседники. Они молчат, даже когда ты ждешь ответа, но они умеют слушать. Они впитывают в себя всю свою боль, которую когда-то причинили тебе твои соплеменники. Они выдерживали гнев и злость, они слышали крики, но не отзывались на них. Задумавшись, Андрей, чуть не упал, споткнувшись о шпалы. Пообещав себе дальше быть более осторожнее, он пробрел дальше. Через сто метров должна была появиться первая ловушка, расположенная между шпалами, чтобы крыса наверняка не выбралась. Само устройство представляло из себя обычный железный решетчатый ящик, подпираемый обычной палкой. Он оставлял ее на ночь, то и на две и выжидал. Палка из под коробки была выбита, снаружи торчал небольшой хвост. Андрей придавил лысую конечность крысы посохом и ногой опрокинул ящик. Внутри действительно оказалась крыса, смотревшая на него жалобными глазками бусинками, прося отпустить. У этой крыса была отличительная особенность. Нос, который у них обычно розового или черного цвета, у нее был белым. - Шурик, итить колотить. Я же тебе говорил, не трогай наживку, она не для тебя.- возмущенно сказал Кролик. Шурик несколько раз обернул голову на хвост, затем на человека, прося отпустить. Крысы тоже чувствуют боль. Андрей отодвинул палку и крыса выбежала из ловушки и встала на задние лапы, принюхиваясь и прислушиваясь. - Ты чего, Шурик? Кого услышал? Но крыса молчала, медленно опустившись на лапы она раздала маленькие пальцы и из них выпало маленькое зерно. Андрей опустился на колени и поднял семечку, нежно зажав ее в ладони. -Шурик, ты где достал ее, ты что, на поверхность ходил? Я же запрещал! Крысеныш чихнул и убежал в норку, а Андрей все продолжал смотреть на давно невиданную семечку. До войны он никогда таких не видел, ибо родился через день после взрывов по всему миру. Этому научила его мать из детских книжек, принесенных сталкерами с выжженной земли. Эти книжки были яркие, с разными картинками разных животных, которых уже не существовало, или существовало, но в других областях, совсем не похожие ни на них, ни на их предков, из которых они эволюционировали. Даже крысы, которые были самыми безопасными мутантами, вырастали до размеров небольшой собаки. Самая большая, которую Андрею приходилось видеть, была размером с овчарку, которая обитала у них на Кропоткинской. Но даже такая крыса не трогала Кролика. Андрею вообще не приходилось иметь дело с мутантами.ни одна тварь, обитающая в туннеле, и, нагоняющая страх на путников, торгашей и сталкеров, его не трогала. Они его чувствовали и знали, этот человек не такой, как те, кто закопали ст в метро. Он их не трогал и они тоже. Он держал с ними какую-то невидимую связь, словно общаясь с ними телепатически. Он ел крыс и делился остатками с его верным другом- химерой, по кличке Тяфка. Тяфка охранял подходы к станции, заранее предупреждая о людях, которые шли к станции. За это время он успевал собрать палатку и убрать ее под платформу, загасить костер и разметать угли, снять с натянутой веревки вещи и спрятаться за куском фанеры. Людей Андрей боялся так же, как их боятся мутанты, не все, но большинство. Тяфка каждый день прибегал к Кролику и садился с ним около костра. Андрей чесал его за ухом и разговаривал с ним, жалея его, себя и весь мир. Иногда к нему приходила и белоносая крыска, притаскивая что-то из туннеля. Чаще всего это были обрывки бумаги или старые вещи и тряпки, но и за это Андрей был ему благодарен. Бумаги ему хватало для розжига костра, тряпками он заливал дырки в одежде, на старых вещах спал. Тяфка тихо подошёл сзади и начал тереться о штанину Андрея. Тот молча опустил голову и улыбнулся, потеребив его за ушком. - Ну что, Тяфка, все тихо?- химера подтверждающе потерлась о штанину парня и высунула язык.- Пошли что-ли другие ловушки проверим, авось поужинаем сегодня. Два одиноких силуэта плелись в потьмах. Химера иногда отбегала вперед проверяя дорогу и приносила с собой какой-то мусор. Ей это нравилось, а Кролик не смел ее обидеть, ибо только она была ее другом, не считая крысы Шурика, у него свои дети, ему не до Андрея. Вторая ловушка оказалась пуста, как третья и четвертая. В пятой попалась небольшая крыса, которую Химера схватила и довольно побрела на станцию. - До чего же ты Тяфка интересное существо. Вот казалось бы, такая страшная, а добрая, и за что вас люди ненавидят.- Химера не отрывалась от еды, но Андрея слушала, иногда переводя на него взгляд.- Вот жил я с ними, а счастья то не было. Где оно? Ты знаешь?- Тяфка повертел а головой, словно понимая что говорить Кролик. Крыса на палке Андрея уже поджарилась и изучала приятный запах. Он откусил кусок с таким наслаждением, будто это была его последняя половина крыса и больше он никогда не поест. Вдруг, он вспомнил о семечек, которое ему принес Шурик. Андрей отложил еду и залез в карман, извлекая оттуда заветный предмет. Белое семечко слегка отражало свет костра. - Ну что, Тяфка, что будем с этим делать?- мутант зашипела, словно говоря:" Не отвлекай меня от еды".-Вот на то ты и мутант, тебе лишь бы поесть.- Но Тяфка уже не отвечал, а лишь наслаждался сырой крысятинкой.-Давай, забирай крысу и в туннель иди, а то путников проворонишь. Химера послушно встала и пошла, скрывались в темноте тоннеля, такой загадочной и такой опасной, но что до этого Тяфке, ей-то бояться нечего. Андрей поднялся с теплого коврика, на котором сидел, и заглянул в палатку. Возле нагромождение ого на матрас тряпья лежала старая потрескавшаяся гитара, давно уже без первой и второй струны, но все также красиво певшая на своих оставшихся жизнях. Кролик учился играть у старого музыканта три года, но вскоре тот умер, оставив Андрея на вольные хлеба, но он не бросил занятия и учился сам. Вскоре его песням восхищалась вся станция: мальчики, девочки, девушки и парни, все приходили слушать то, как послушно под пальцами обыкновенного повара поет гитара, выписывая ноты одну за другой. Иногда его мелодии напоминали людям о том, что они потеряли и это выдавливает из них слезы. Слезы радости и гнева на самих себя. Они радовались, что не смотря ни на что они все же живы и злились, что уничтожили мир, в котором были счастливы. Им было страшно, когда мелодия Андрея выписывала ураганный метели и было необыкновенно спокойно, когда они слышали, как урчит река. Для кого Андрей играл теперь? Он играл для сводов станции, чтобы те вспомнили свое былое величие, что бы они вспомнили то, что забыли. Он играл для того, что бы не забыл он. Струны звучали под его пальцами переливать всеми красками радуги, которую больше не суждено было увидеть. Андрей отложил гитару и накинул поверх себя штопанную дубленку, которую ему дали добрые люди, когда его гнали. Он не забыл о них, но отблагодарить их уже не мог. Дубленка же грела по лучше всякого костра. Он еще раз нащупал семечко в кармане и вылез из палатки. Глубоко вздохнул воздух еще раз и, взяв с веревки висевший противогаз, спустился с платформы. В темноте Андрей различил силуэт банки, по виду литровой. Кролик, подняв ее со шпал, уложил в карман дубленки и вновь поднялся на платформу. Такие вот упражнения ему давались уже не легко, хоть и было ему 20. Кряхтя и часто вдыхая воздух, словно заядлый курильщик он вновь подошел к палатке за тростью, которую никогда не забывал. Ему предстояло выйти за гермоворота, но этого он не боялся, он боялся, что люди обнаружат его, и в лучшем случае изобьют, в худшем... О худшем ему думать не хотелось, хотя он себя к этому готовил. Так что же раньше его убьет, люди или радиация?Он еще раз окинул своё убежище грустным взглядом и побрел вверх по ступеням эскалатора.***
- Слышь, Махор, ну как мы до красных то пойдем- спросил невысокий темноволосый мужик лет тридцати. - Надо там, где находится никто, значит через трубочки.- отвечал другой светловолосый но такой же низкий. - От фашистов бежать надо, нашим доложить. - Да что я, без тебя не знаю, что бежать надо- на покрасневшем лице выступили морщины. Под платформой, почти у самого туннеля сидело двое солдат с красной линии.Попав к фашистам в плен они уже заведомо знали, что им точно не выбраться живыми, но судьба дала им второй шанс. Словно загнанный в ловушку крысы он сидели и прислушивались к шагам на платформе, молясь, чтобы их не вычислили. Когда гул шагов был почти не слышен, они вместе, негромко досчитав до трех вынырнули из под платформы и устремились в туннель, словно зайцы убегающие от волка в свою нору. Но за ними никто не гнался. Их уже как час считали мертвецами. Перейдя на Цветной Бульвар им стало тяжелее дышать. Не только от недавнего бега, но и от зараженного воздуха, царившего здесь. Немедленно одев респираторных они продолжили свой путь в темном туннеле уже спокойным ходом, отдыхая от пережитого . - Нам теперь час- два топать до Трубной, а оттуда к нашим за час можно пробраться. - Знаю, не дурак.- все так же недовольно отвечал Махор. Молодой солдат решил больше не докучать старику и отошел слегка назад, рассматривая стены туннелей, давно забытых и заброшенных. Клетки опор были симметричны по их формам, но не по узорами трещин и пробоин от пуль или когтей неизвестного мутанта. - Жутковато тут- забыв о своем решении не надоедать, вновь сказал молодняк. Старик хмыкнул и что-то пробормотал себе под нос, даже не обернувшись в сторону паренька. Махор освещал путь, чтобы не споткнуться, парень, разинув рот, улавливаю каждую деталь, примечая каждую трещинку, каждую песчинку. - Ух тыж ёлки палки!- сзади Махов старик одиночные выстрелы, пять штук. - Ты чего творишь, дубень?! Жить надоело?! - Захрипел Махор сквозь противогаз.- Что ты увидел там, псих? - Крыса за сапог схватила, да не обычная какая-то- Махор подошел к бойцу и оглядел крысу. - И правда, нос-то белый. Первый раз такую вижу.- старик поправил автомат на плече и двинулся дальше.***
Он вышел и оглянулся. Вокруг было тихо, лишь где-то слышалась крики нынешних животных. Кролик отошел подальше от домов и зашел в маленьких дворик. На траве возле горки лежал страж, один из самых распространённых мутантов. Андрей подходя к нему он стукнул три раза. - Васька, давай, помоги, а то руки слабые, а у тебя лапища вона какие. Зверь послушно, но лениво поднялся. Андрей, погладил его по холке шерсти, и тот словно заурчал от удовольствия, а потом посмотрел в лицо человеку и фыркнул, говоря о своей готовности помочь. - Дружок, а раскопай-ка мне земли чуть чуть-чуть. - сказал он и тыкнул в землю, сковыривая землю. Зверь начал слегка разрывать и рыхлить землю, а Андрей поглаживал его по холке. Страж уже достал более менее сырую черную землю. Тогда Кролик, постучав его по спине, дал понять, что хватит, ему достаточно. Мутант остановился и начал прислушиваться. - Да сиди ты, нет там никого.- пролепетал парень, загребая в банку, со сколотым краешком, землю. Страж уселся на место, удивленно наблюдая за действиями Андрея, который словно не замечая его, заполнял банку до отколотого краешка. - Все, Васька, спасибо за помощь.- зверь улегся на живот и, словно отвечая на благодарность, рыкнул.***
- Тихо, тихо, погоди меня здесь.- Махор оставил паренька одного, а сам прошел вперед, держа на готове автомат. Вскоре послышались выстрелы и брань, а вскоре послышались сапоги и показался сам старик. - Что там, Махор?- испуганно спросил паренек. - Да спокойно, Владик. Химера на трудную убежала, далее иди и смотр. По сторонам. Парень снял с предохранителя автомат и зашагал вперед, шаг в шаг за стариком.***
Тяфка в бешеной скоростью неслась предупредить друга о приближении вооруженных людях, которые приближаются к станции, но, когда она прибежала на станцию, там было пустынно. Недалеко от палатки дотлевали огоньки. Она обжигаясь начала разметать угли в разные стороны, сдирать с проводки вещи, но не успела. Прогремел выстрел. Тяфка рухнула и из ее головы потекла тонкая струйка крови. В ее зубах осталась водолазка друга и хозяина.***
- Ты гля, Вадик, тут живет кто-то. И чего эта псина вещи жрать начала. Крыс что ли мало? - Да фиг ее знает, Махор, главное, что она нас теперь не тронет.- Владик пнул мутанта, удостоверяясь, что та уже не дышит. - Метко я ее, прям под ухо.- начал разхваливаться старик.- Тут и костер горел, угли еще теплые и даже тлеют. - И что? Будем сидеть и ждать хозяина? - Или хозяев.- вдруг на верху послышался шум скрипящих ступеней эскалатора. Они спрятались за куском фанеры, который стоял на путях, точно рассчитанный на сегодняшний случай. Махор сидел тихо и почти не дышал, а вот паренька раздирало от любопытства. Он выглянул из-за фанеры и пригляделся к станции. У платформы стоял на коленях, склонившись лицом к мутанту и рыдал.***
- Тяфка, я куда тебя послал? Ты почему спишь? Да еще и на посту?- он ласково, но в то же время строго говорил уже бездыханному телу.- Тяфка, ты обиделась? Но мутант не двигался. Он холодно лежал возле тлеющих, разбросанных в разные стороны углей. Андрей бросив свой посох и поставив банку с землей на пол и метнулся к химере. Она не дышала. Кролик склонился над Тяфкой и начал ощупывать ее, пытаясь разбудить от уже вечного сна, но все было безрезультатно. К глазам накатили слезы, к горлу подошел комок. Он тихо гладил химеру и на нее капали его слезы. Он надеялся, что вот она очнется и снова заскачет возле него, затрется о куртку, засвистит, но вокруг были слышны только всхлипы Андрея. - Выходите, я вас не трону- сказал Кролик сквозь слёзы.- Уходите отсюда, уходите! Два силуэта, опрокинув кусок фанеры и ломанулись в туннель, не говоря ни слова. Страх их перед Андрес был велик. Они не знали, видят ли они это на самом деле или просто надышались чего. Но все было наяву. Андрей убрал руки от мертвого тела других и привстал на одно колено. Он даже не замечал, что был еще в противогазе. Андрей снял его и провел рукой по запотевшему лицу и стальным волосам. Теперь он точно остался один. Тяфки больше нет, Шурик вряд ли придет, после выстрелов на станции. Парень осознавал это и от этого становилось только хуже. Он сунул руку в карман дубленки и трепетно достал оттуда семя. Протирая глаза от слез, Кролик встал и направился к банке. Трепетно взяв её и поставив около мертвой химеры, он сделал небольшое углубление и закопал туда семечко. Все же люди его добили раньше. Андрей сел в позе лотоса и склонил голову. Он устал и его тянуло ко сну. Долгому, беспробудному сну...***
- Мама, а почему я особенный? - Потому что ты умеешь прощать, Т добрый и ставишь чужую жизнь прежде всего, это качества настоящего человека. - Правда? - Правда, Андрюша. На твоём пути тебя будут часто унижать, бить, тебе будет казаться, что ты никому не нужен, но знай ты нужен мне и этому злому миру, ты подобно лучику света пробивает эту тьму. Помни, чтобы не случилось, прощай и тебя простят. - Хорошо, мама.- мальчик мирно заснул у мамы на коленях, а она глядя на него и поглаживая его темные волосы, смахнула со щеки слезу, точно расставалась с ним. Но нет, она с ним не расставалась. Она просто была рада, что именно ее сын может что-то изменить в этом мире.***
Он открыл глаза, уставшие и заплаканные. Рядом прыгала радостная Тяфка, а в руках его была банка, все с тем же отколотым краешком, а в банке, словно давно забытое и ныне губительно красивое солнце, распустился желтый цветок. Андрей встал с колен. Он был уже не в метро. Вокруг него было бескрайнее поле, а неподалеку его подзывала женщина в белом, нарядном платье- его мать.