Трое из нас

why is three like a magic number? you know, everyone stops at three. . 1. Ты можешь составить список черт, которые он сам в себе не видит - он был бы примерно длиною в жизнь. Когда ты видишь его в первый раз, он сразу бьет всех в твоем рейтинге самых высокомерных, заносчивых и ледяных людей, которых тебе доводилось встретить. Спустя месяц твоя уверенность трескается, как весенний лед, - ты пытаешься найти в нем что-то положительное, кроме уровня айкью; еще через два года ты понимаешь, что не ошибался так еще никогда. Шерлок чувствителен и переживает чужую боль с содроганием, до дрожи в пальцах - это видно, на самом деле, сразу же. Конечно, разумный эгоизм никто не отменял, но с этой частью своей личности он не может поделать решительно ничего, и, кажется, ему совершенно плевать, сколько палок это ставит в колеса. Когда все заканчивается, ты еще долго задаешься вопросом, почему он ни на минуту не подумал о том, что летящая девочка - фейк и не придушил на месте свою сестру после всего, что та сделала, - ты бы при первой возможности убил ее, не поморщившись. Он общительный - тебе потом долго хочется смеяться на заявление о социопатии, потому что ей тут и не пахло, боже, - он просто боится людей. Он понимает их, но он боится - и это кажется настолько иррациональным и глупым, что аж голова трещит. Живя с ним, каждый раз приходится прокашливаться и просить у миссис Хадсон чаю, чтобы не начать распаляться о разнице между высокомерным отношением и чувством, что остальной мир не нужен от слова "вообще" - ты знаешь, что услышано это все равно не будет, но зачем-то снова говоришь. (Так, для очистки совести.) Шерлок боится людей, но почему-то каждый раз летит на помощь к тебе. Мэри однажды говорит, кажется, дважды при жизни и один - в том видео, после которого ты находишь его полуживым от страха в больничной палате, что ты - его слабость. Он, считая главной слабостью любовь и задумываясь трижды перед ответом на смс от той женщины (ты все еще помнишь, что ее звали Ирэн Адлер) и не обращая внимания на взгляды Молли, в это время позволяет завладеть своим сердцем дружбе. Дружбе с тобой. Ты понимаешь, что у него это на роду написано, когда слышишь, сидя в теплом пледе и пытаясь согреться, полную версии истории о Рэдберде. У него слегка дрожат руки и зрачки расширены почти до предела, и у тебя проскакивает мысль, что, вообще-то, в вашей жизни все относительно неплохо. (Не настолько, как могло быть с этой конченной стервой на свободе.) Тебе становится тошно, когда ты вспоминаешь его, избитого твоими собственными ногами и лежащего на полу, и взгляд, говорящий 'я заслужил'; Мэри говорила как-то, что если кто-то в этом мире его сломает, это будет не Мориарти и не Ирэн Адлер, а ты. (Твое сердце спотыкается от этой мысли, как издыхающая собака.) Шерлок человечен, как бы ни пытался это отрицать - в конце концов, ты с Майкрофтом помнишь тот гроб, что он разнес на клочки, когда понял, как больно сделал Молли. Он ужасный стратег и отвратительный игрок - через два года ничего не меняется, о его слабостях по-прежнему известно каждой уличной кошке. Ты все еще помнишь о том, что план с прыжком с крыши мог и не сработать, когда укачиваешь Рози - эта мысль превращает сердце в стеклянную крошку и на минуту становится больно дышать: иногда тебе кажется, что это все очень хуевый сон, и, проснувшись, ты обнаружишь себя в той же пустой квартире. Ты не просыпаешься. . 2. - Это не изменило ничего в тот раз, и в этот не изменит. Тебе всегда казалось, что Майкрофт - оплот благоразумия. С первой встречи тебя сносит исходящими от него волнами правильности и спокойствия, настолько, что ты даже не подумываешь спросить, почему Шерлок до сих пор его не слушает. Ты думаешь, на самом деле, что дело тут в одном Шерлоке; оно всегда в нем и было. (На этот раз ты ошибаешься.) (Чуть позже ты понимаешь, что каждый из Холмсов имеет в себе бунтарскую жилку. Содержит ее и Майкрофт.) Тебя бесит его образ, который прозвали Британское Правительство; глубоко внутри всем известно, что Майкрофт едва ли хотел от жизни отполированного кабинета и стола с бумагами. Шерлок однажды говорит, что он - больше, чем все это, в непонятном порыве то ли обиды, то ли забытой давно братской нежности, и ты смотришь на него удивленно, потому что в твоем мировоззрении только что образовалась зияющая дыра: в тот день ты понимаешь, что правильных до мозга костей людей, как правило, не существует. В той комнате, когда Шерлок говорит, что из Майкрофта актер очень хуевый, тебе становится до одури стыдно. (Ты принимаешь на веру все, что он говорит о тебе; ты признаешься, что только этого и ждал все эти годы. Что единственный друг собственного брата ему не по душе, что он тебя, где-то внутри, вообще-то, искренне ненавидит, и ты, как блядский Торин, ошибаешься снова.). У Шерлока с лица сползает страх, - вообще-то, всем в этой комнате страшно до трясущихся рук, - его заменяет какое-то настоящее отчаяние. До тебя наконец-то доходит. (В следующую секунду Майкрофт говорит, что сердце у него не так велико, чтобы в него попасть, и ты стоишь в подобии блаженного ступора. Тебе хочется сказать: точно больше моего.) Тебя убивает, что Майкрофт на полном серьезе готов умереть за вас обоих. (Позже Шерлок говорит, что этим и было "больше"). . 3. Эвер - ненормальная. (Единственное, что ты знаешь о ней - она спалила дом, убила лучшего друга твоего лучшего друга и ее имя значит чушь какую-то про восточный ветер. Негусто и решительно хуево.) Она знает половину твоих тайн; Шерлок, кажется, говорил, что ненавидит психологов или психотерапевтов - вообще все с приставкой психо-; ты понимаешь, почему легче высказаться друзьям, чем незнакомым людям. (Шерлок никогда не верил в то, что те хранят это в тайне, и правильно, в общем-то, делал.) Ты чувствуешь себя капитаном очевидность, в сотый раз прокручивая это в голове - нормальных не держат в сверхсекретных тюрьмах, но даже так тебе не кажется, что ты охарактеризовал ее сполна - речь, блять, идет о человеке, который убивает ради забавы, который, забирая чужие жизни, не чувствует ничего. (Ты задаешься вопросом, как брат и сестра могут быть настолько непохожими друг на друга, глядя на Шерлока. Если бы только он знал ответ.) Они с Мориарти идеально подошли бы друг другу - если бы она выбралась из психушки пятью годами ранее, мир уже был бы уничтожен. - Пять минут. Ей понадобилось всего пять минут, чтобы убить в нас людей. Шерлок направляет на себя пистолет, и ты едва удерживаешься, чтобы не отобрать его и выстрелить в себя. (Это чертовски глупо, говорит где-то на фоне Майкрофт, и ты с долей язвительности думаешь, что он, вообще-то, бывает прав.) Разумная часть мозга говорит тебе, что это сродни "я больше не играю в твои игры" - ты успокаиваешься на секунду, а потом теряешь сознание. Позже ты слабо помнишь, как тебя вытаскивают из колодца. Тебе запоминается, что даже конченная тварь Эвер считала тебя его лучшим другом. . 4. После смерти Мэри ты перестаешь глядеть на себя в зеркало. То есть, тебе не то чтобы больно до заламывания пальцев, - ты понимаешь, что ничего нового там не увидишь в принципе: пересчитывать морщины и замерять размер синяков под глазами - занятие сомнительно интересное. Однажды ты разбиваешь его, счев ненужным, когда в доме уже не остается целой посуды - кто, черт подери, вообще справляется с таким без алкоголя; ты кажешься самоубийцей самому себе. В этот же день в твою дверь стучит Миссис Хадсон и привозит Шерлока - с бегающими глазами и порядочно накидавшегося наркотой. (Зеркала ты с тех пор не бьешь - то ли начав верить в плохие приметы, то ли перестав испытывать отвращение к самому себе. Ты думаешь, что в свете очередного стремительно закручивающегося вокруг вас двоих пиздеца это в принципе не важно.) Сорваться на Шерлока в морге оказывается слишком легко - ты загораешься словно спичка: позже ты чуть виновато смотришь на Лейстрейда, рассказывая об этом - Шерлок сейчас лежит в больнице от твоих побоев, сжимая рукой одеяло, пропахшее лекарствами. Ты вспоминаешь, где сейчас твоя жена, и сжимаешь зубы: этот подонок заслужил. Ты все еще злишься. - Ты просто фантастический гад. Себе или ему ты это говоришь, ты, на самом деле, не знаешь. (У тебя наконец-то хватает сил сказать ему, что он не убивал Мэри, но все было и по-прежнему остается чертовски дерьмово. Парой слов, думаешь ты, его сестру не прикончишь, - а жаль.) Кто бы мог подумать, на самом деле, что вытравить из головы голос, мысли и образ покойной жены окажется настолько сложно. Кто бы мог подумать, что настолько сложным окажется принять в одном предложении покойная и ее имя. Мэри говорит, что Шерлок - единственное, что у тебя есть. Ты соглашаешься, отчасти из безысходности. Много позже ты проводишь метафору между вашей дружбой и квартирой после ремонта - сначала все было разрушено под ноль, а теперь стало лишь лучше, крепче и надежнее. (Ты не помнишь, когда начал считать Бейкер-Стрит своим домом, но ты не против. Наверное.) Смайлик на стене кажется тебе чуть ярче - ты слушаешь, как Шерлок рассказывает Рози какой-то до одури глупый анекдот, и шутливо наезжаешь на него, бормоча что-то вроде "хватит портить мою дочь". Миссис Хадсон и Майкрофт с кружкой чая улыбаются в дверях. Галлюцинация Мэри больше не появляется.