Жертва

Звуки шагов гулким эхом раздавались в окружающей тишине. Сердце бешено колотилось, горло сжимали спазмы, панический страх накатывал волнами. Темнота давила, угнетала, буквально лишала способности мыслить, я едва сдерживалась, чтобы не поддаться соблазну и не броситься обратно к тяжёлым массивным дверям, через которые несколько мгновений назад вошла внутрь. Ноги дрожали, я едва могла идти то ли от необъяснимого парализующего страха, то ли от волнения и мысленно раз за разом повторяла себе: «Ты не можешь вернуться назад». И действительно, не могла. Не только потому, что, несмотря даже на дикий страх, не отступилась от принятого решения, но и потому, что понимала: не выпустят. Все знают: переступивший порог храма богини Ньёот более не возвращается назад. И я не стану исключением. Мало кто решался даже приближаться к храму: нечто, подобное огромной чёрной каменной глыбе, возвышающейся на окраине города, выглядело действительно устрашающе. Внутри же было в сотню раз страшнее. Здесь совсем не было освещения, и если бы не свечи, которые несли две служительницы богини, шедшие по обе стороны от меня, то тьма поглотила бы меня целиком. Поначалу я надеялась, что глаза привыкнут к темноте, напряжённо всматривалась во мрак, но тщетно. Вскоре начало казаться, что я не в помещении, а заброшена в бескрайнее чёрное пространство, в ночное небо, из которого вытряхнули и луну, и звёзды. Провожатые уже не казались обычными девушками в странных чёрных одеяниях, какими выглядели сначала. В моём воображении они превратились в каких-то мифических существ, хищных и опасных созданий, вроде тех, что, согласно легендам, бродят ночами по улицам, похищая души заплутавших в поздний час. Мы всё шли и шли, а меня как будто лихорадило: бросало то в жар, то в холод. Я не могла найти этому разумного объяснения: это влияние храма? Или же воздействие темноты? Или же… что-то третье? Идти было тяжело: ноги не слушались, и не покидало ощущение, что на меня вот-вот должен кто-то наброситься, что такая кромешная темнота тут неспроста: она что-то скрывает от глаз пришедших. Все мои инстинкты буквально вопили: «Уходи отсюда! Беги и не оглядывайся! Беги, пока ещё жива!» Провожатые же будто бы и вовсе не замечали моего состояния или же не считали нужным замечать. Когда мои нервы начали окончательно сдавать и я подумала, что не дойду и вообще вот-вот упаду в обморок, мы почему-то остановились. Мои провожатые жестами велели стоять на месте, сами же сделали несколько шагов вперёд и остановились перед стеной, которая, казалось, возникла из ниоткуда. Они вдвоём коснулись её ладонями, и часть стены просто-напросто исчезла, будто её никогда и не было здесь. Я надеялась, что в следующем помещении будет хоть немного светлее, но меня, увы, ждало разочарование и гнетущая непроглядная тьма. Мы продолжили свой путь через высасывающий душу мрак, но на этот раз идти пришлось совсем недолго. Нервы ещё были на пределе, но всё же стало немного легче: меня хотя бы перестало трясти. Я пыталась успокоиться, ведь, если верить преданиям и легендам, мне предстояла встреча с самой богиней. Ещё одна остановка. Сердце по-прежнему бешено колотилось, но дышать стало легче, а панический страх ушёл — уступил место глухой тревоге. Всё внутри начинало приходить в прежнее равновесие. Должно быть, храм принял меня, как бы дико это ни звучало. Я по-прежнему могла разглядеть лишь маленький клочок земли у себя под ногами и то только благодаря тусклому свету свечей; темнота всё ещё казалась недружелюбной, но теперь почему-то вполне безвредной. То ли я просто «перегорела», то ли этот зал неуловимо отличался от предыдущего, то ли… Я не успела закончить мысль: мои провожатые синхронно задули свечи. Мрак окружил меня, и я почувствовала себя так, будто находилась в брюхе огромного зверя. Несмотря на то, что под моими ногами был твёрдый камень, мне казалось, что я парю в воздухе. Я чувствовала себя некомфортно и очень одиноко: две служительницы богини будто бы растворились во тьме, исчезли. Не знаю, сколько я так простояла, но время внутри этого храма совершенно точно текло как-то неправильно, да и всё происходящие казалось неправильным, неестественным. Сном или кошмаром. Вдруг над головой у меня раздался режущий слух скрежет, я удивлённо вскинула голову и увидела, что наверху во тьме появляется узкая полоска света, которая становится всё больше и больше и в конце концов превращается в круглое отверстие в потолке, через которое видно небо и через которое внутрь зала попадает свет. Я получила наконец возможность осмотреться вокруг, хотя в зале всё ещё царил полумрак. От увиденного я едва не закричала но, к моему счастью, вскрик застрял где-то в горле. Дыхание перехватило, я хотела и не могла отвести взгляд от центра зала. Там, на небольшом возвышении, располагалось нечто среднее между огромным троном и своеобразным гнездом, в котором свернулось, спрятав голову под крыло, странное белоснежное существо. Луч света падал прямо на него, и вскоре оно зашевелилось. Это не было похоже на что-либо, что я видела прежде. Когда этот странный зверь полностью вылез из своего гнездовища, я получила возможность осмотреть его. Он отдалённо напоминал человека. Очень отдалённо: существо стояло на двух мощных птичьих лапах с огромными когтями, его костлявое тело было обтянуто тонкой белой кожей, через которую, казалось, просвечивали кровеносные сосуды, вместо рук из плеч вырастали крылья, облезлые и давно непригодные для полёта, а чуть ниже располагались странные отростки, что-то вроде недоразвитых рук. Всё тело его было покрыто рваными ранами, порезами и язвами — странно было, что оно вообще ещё живо. Голова на длинной шее была вполне человеческой, а вот лицо — не очень. Носа у существа не было совсем, пол-лица занимал рот, а остальную часть — две пары красных раскосых глаз. Я боялась даже вздохнуть, но существо будто бы и вовсе не замечало меня. Оно с тихим звериным рычанием потягивалось после долгого сна и зевало, демонстрируя несколько десятков острых зубов. Наконец все четыре глаза уставились на меня. Во взгляде существа не было угрозы, в нём не было вообще ничего. Немного успокоившись, я попыталась найти взглядом служительниц храма, чтобы понять, что мне следует сделать: просто стоять или пасть ниц перед земным воплощением Ньёот (а это, вероятно, было именно оно). Но я была один на один с жутковатым созданием. — Что тебе нужно? — просипело существо. — Исцеление, — коротко ответила я, боясь, что голос предательски задрожит, если скажу больше. На мгновение мне показалось, что в глазах существа мелькнул интерес, а может, это была просто обманчивая игра света. — Для кого? — Для сестры. — Я опасалась встречаться взглядом с этим созданием, но в то же время не могла не смотреть на него. Оно было отвратительно, но чем-то притягивало взгляд. На несколько мгновений в воздухе повисло молчание, существо обдумывало сказанное мной. — Что ж, я могу помочь тебе, — наконец ответило оно, — но прежде тебе придётся пройти несколько испытаний. Согласна? Я подозревала, что моё согласие или несогласие мало на что повлияет, но всё же кивнула. Глупо было рассчитывать, что богиня снизойдёт до помощи мне просто потому, что я попросила. Существо не спеша вернулось в своё гнездо и, казалось, опять погрузилось в сон. Снова раздался скрежет и зал погрузился во тьму. Стало не по себе: это существо наверняка могло видеть в темноте, а я — нет. Ко мне вновь приблизились две служительницы богини со свечами в руках и вновь повели за собой. На этот раз я чувствовала себя спокойнее, увереннее. Не ясно было, что именно меня ждёт, но морально я была готова ко всему. Страх ушёл, осталось лишь некое волнение перед предстоящими испытаниями. Мы шли недолго и вскоре оказались в небольшом зале, уставленном свечами. В центре там находилось какое-то возвышение, как оказалось, — стол. Меня усадили на стул из такого же чёрного камня, из какого был сделан весь храм, а одна из служительниц села напротив. — Расскажи, почему ты здесь? — спросила она негромким ровным голосом. — Я ищу исцеления для сестры… — начала говорить я, совершенно не собираясь вдаваться в подробности, но река воспоминаний унесла меня за собой против моей воли… Мою младшую сестрёнку звали Энни, и она была самой милой девочкой, которую я когда-либо знала. Она была любимицей родителей, и я тоже в ней души не чаяла, а вот две другие наши сестры не слишком её жаловали, вероятно, из-за того, что и отец, и мать денно и нощно возились с ней. К счастью, Энни выросла неизбалованным ребёнком, напротив, она умела быть милосердной, умела делиться с другими, помогала каждому. Должно быть, это с самого рождения было в её характере, как и неутолимая жажда знаний. Родители выучили её всему, чему смогли, подкопили денег и отправили Энни в город, чтобы там она продолжила обучение. Единственная из нас, четырёх сестёр, она получила образование, да ещё какое! В городе она провела около восьми лет, за это время выучилась на целительницу и осела там. Нашла себе работу, лечила людей и отсылала понемногу деньги родителям да нам, трём своим сёстрам, которые никогда не выезжали никуда дальше соседних деревень. Когда пришёл мор, Энни лечила людей в городе, в окрестных сёлах, а когда получила весть о том, что и в её родной деревне есть заболевшие, без колебаний приехала. С большим трудом она выходила троих, но заразилась сама. Я почувствовала, что слёзы катятся по щекам, но не смогла вытереть их: тело находилось в каком-то странном оцепенении, а перед мысленным взором мелькали картинки-воспоминания. Вот моя любимая сестрёнка, моя бедная Энни, лежит в кровати. Бледная, с искажённым болью лицом… Вот над ней склоняется лекарь, который лишь качает головой и произносит страшные слова: «Увы, её не спасти». Да, её было не спасти: слишком тяжело она переносила болезнь, слишком слабый организм, слишком сильный вирус. Лекарь смог облегчить её страдания и дал ей две недели. Потом — всё. Не будет больше Энни. И тогда я решилась. Толком не понимая ещё, на что решилась, собрала самые необходимые вещи и отправилась в город. Думала, что найду лекаря, который окажется лучше того, который сможет, который вылечит (Энни же как-то спасла троих!), но увы. Тогда-то, отчаявшись, я и направилась в этот храм, место, о котором знает каждый ребёнок и которого боится даже тот, кто никогда его не видел и не увидит. Я тяжело дышала, слёзы капали на каменный стол. Никогда не отличалась плаксивостью, но тут удержаться было невозможно. Окончательно придя в себя, я обнаружила свои руки в руках служительницы Ньёот. Вероятно, этот поток воспоминаний был не случайным наплывом чувств, а результатом какого-то неведомого мне магического влияния. Служительница отпустила меня и коротко и тихо проронила: — Ты прошла первое испытание. Твои намерения чисты и совершенно искренни. Свечи вокруг одновременно потухли, и всё вновь поглотила тьма. Какое-то время я ещё просидела на месте, оправляясь от прожитого заново несчастья, но вскоре рядом очутились две провожатые с неизменными свечами в руках и вновь повели меня куда-то. Через некоторое время мы очутились в другом таком же зале, освещённом несколькими десятками свечей, однако здесь в центре вместо каменного стола был белый круг на полу. Одна из провожатых жестом велела встать на него, я послушно исполнила указание. Она остановилась напротив и взяла мои руки в свои. Я заметила, что её ладони удивительно холодны, а глаза почти столь же черны, как и всё остальное в этом храме. Меня резко, без всякой видимой причины начала бить мелкая дрожь, а после я уже второй раз за день почувствовала, что сознание ускользает куда-то в темноту. Открыв глаза, я поняла, что вновь очутилась в зале, где в гнезде сидело это странное существо. Только теперь оно не было так спокойно и не казалось безразличным ко мне. Я инстинктивно отступила на шаг назад, осмотрелась в поисках кого-нибудь из служительниц, но обнаружила, что совершенно одна. С тем же удивлением отметила, что всё прекрасно вижу, хотя отверстие в потолке было закрыто, а зал ничем больше не освещался. Существо зашевелилось и поднялось на лапы, все четыре алых глаза уставились на меня. Если в первый раз оно напомнило мне человека, то сейчас оно вообще мало походило на разумное существо. Создание как-то странно припало к земле, будто желая встать на четвереньки, но не имея возможности сделать этого из-за отсутствия второй пары конечностей. Оно оскалилось, обнажив те самые бритвенно-острые зубы, которые напугали меня ещё в первую нашу встречу, пару раз хлопнуло облезлыми крыльями и медленно стало подходить ко мне. Я попятилась, но существо лишь ускорилось, не сводя с меня взгляда. Оно что-то шипело и постепенно приближалось. Я с трудом сдерживала панику, судорожно ища пути отступления, но тщетно: зал был абсолютно пустынен, в нём не было даже колонн, за которыми я могла бы укрыться, как не было и возможности выбраться наружу. Ни дверей, ни окон, никаких лазеек, ни-че-го. Существо перешло на бег, и я тоже побежала, но против него у меня не было никаких шансов: оно было быстрее, да и куда убежишь из замкнутого пространства. Я слышала тяжёлые шаги у себя за спиной, скрежет когтей о пол, хриплое дыхание вперемешку с шипением и пыталась бежать так быстро, как только могла. — Кто-нибудь, помогите, прошу! — мой крик был полон отчаяния, да я ни на что и не рассчитывала. Сердце бешено колотилось, я была готова молить о спасении любого из богов. Чем быстрее я бежала, тем больше выбивалась из сил, при этом понимая, что отчего-то не могу добежать даже до противоположной стены. На моё счастье, существо тоже не приближалось. Дыхание сбивалось, я совершенно чётко осознавала, что вскоре упаду на пол и меня беспрепятственно растерзает этот зверь. — Откажись от своего желания, будешь спасена, — прозвучал из ниоткуда приятный размеренный голос. Я не сразу поняла, чего от меня хотят. От какого желания мне нужно отказаться? Осознание сверкнуло в голове, подобно вспышке молнии: отказаться от исцеления для сестры. В этот момент существо вновь зашипело где-то позади. Что ж, моя жизнь или её? Здравый смысл велел мне спасать себя и на мгновение я даже хотела малодушно сдаться: слишком велик был страх. Времени на раздумья было мало, но и решение было очевидно. Я остановилась и развернулась лицом к существу, бегущему на меня. Это требовало колоссальных усилий, но я здесь не для того, чтобы, испугавшись, так просто сдаться. Оно стремительно приближалось. Я сжала кулаки и зубы, чтобы не позволить себе совершить ни единого шага в сторону. Когда я шла сюда, я и не надеялась вернуться, знала, на что иду. Существо оказалось прямо предо мной, оно готовилось совершить последний прыжок, вцепиться в шею, растерзать. Я зажмурилась, надеясь, что это произойдёт быстро и безболезненно, и… Темнота. Дышать было тяжело, будто я и вправду пробежала огромное расстояние, при каждом вдохе чувствовалось неприятное жжение в груди, а ноги болели. Но я всё ещё была в зале, всё ещё стояла на белом круге, мои руки всё ещё держала служительница. — Испытание страхом пройдено, — бесстрастно сообщила она. Свечи потухли, и она растворилась во тьме, как это делали все служительницы богини. Вместо неё, как и прежде, вскоре возникли две провожатые. Идти было тяжело: в ногах чувствовалась чудовищная слабость, очень хотелось прилечь куда-нибудь, а ещё лучше поспать пару часиков. Но вот мы пришли в третий зал, который отличался от двух предыдущих. Здесь не было свечей, но на чёрном пьедестале в центре зала стоял белый полупрозрачный кристалл, в недрах которого будто клубился туман. Меня подвели к возвышению, и одна из служительниц положила мои руки на камень. В таком положении они оставили меня, затушив свечи и вновь скрывшись во мраке. В недоумении я стояла, чувствуя холодную поверхность камня под своими ладонями и ожидая, пока что-нибудь произойдёт. И оно произошло. Минерал как-то странно засветился, а зал стал наполняться лёгким воздушным туманом. Сначала он стелился по полу, потом начал подниматься выше и выше, пока наконец весь зал не наполнился им. Это, пожалуй, пугало не меньше, чем кромешная тьма вокруг до этого: я не могла разглядеть даже то, что находилось в метре от меня, и поэтому казалось, что в этом густом тумане скрывалось злобное существо, готовое растерзать меня, так сказать, закончить то, что начало в моём прошлом видении. Но ничего не происходило, я с недоумением озиралась по сторонам. Через несколько мгновений мне послышались чьи-то шаги. Кто-то мягко ступал по каменному полу зала. Я насторожилась, ведь служительницы так не подкрадывались: им ни к чему. Шаги раздавались всё ближе и ближе, и наконец в тумане показалась человеческая фигура. Я прищурилась, пытаясь разглядеть пришедшего, а точнее пришедшую, и когда мне наконец это удалось, изумлению моему не было предела. Пришедшая встала точно напротив меня, опёршись руками на пьедестал. Я взглянула в карие глаза своей точной копии. Тот же цвет волос, та же причёска, черты лица, одежда — всё в точности такое же, как у меня. Кроме разве что лукавого прищура и какого-то странного отталкивающего выражения глаз. — Ну привет, — голос был моим, а вот интонации — нет. Она говорила скорее как избалованная дворянка, коей я никогда не была и не могла быть. Я не торопилась отвечать, слишком это всё было странно. С другой стороны, скорее всего, это всего лишь очередное видение, но осторожность не повредит никогда. — Что ж, я, как никто, знаю, зачем ты здесь, — она, то есть вторая я, тепло улыбнулась, я ответила ей такой же улыбкой, но по-прежнему предпочла хранить молчание. — Не бойся, я здесь, чтобы поговорить с тобой. И будет лучше, если это будет диалог… — Несмотря на то, что снаружи она выглядела моей точной копией, внутри она явно таковой не являлась. Её снисходительный тон, мимика скорее отвращали, заставляли её казаться неприятной. Говорить с ней не хотелось. — Ну? — Выбора у меня, очевидно, не было, поэтому я кивнула, показывая, что согласна побеседовать. — Чудесно. Она быстро обошла пьедестал. Приблизившись ко мне, «Вторая Я» взяла меня за руки, которые всё ещё лежали на камне, и потянула за собой в туман. Я не стала сопротивляться, и вскоре мы стояли где-то в зале, возвышения с кристаллом не было видно, но свет, который он излучал, пронизывал белую пелену тумана. «Не Я» стояла прямо предо мной, внимательно рассматривая. С удивлением я отметила, что теперь её повадки и впрямь начинают напоминать мои. — Это очень благородный поступок, — и интонации стали ближе к моим, — прийти сюда, чтобы спасти сестру… Заслуживает уважения, — она выдержала паузу, очевидно, рассчитывая хоть на какую-то реакцию. — Но… ты не думала, что всё это напрасно? — Д-да как ты можешь такое говорить?! — вскрикнула я, поддавшись всколыхнувшемуся внутри возмущению. Она легко улыбнулась и приложила палец к губам: — Тсс, тише, не кричи. В конце концов, я всего лишь твоё отражение. Если б ты не думала об этом, я бы об этом не говорила, — я сжала зубы, чтобы не начать огрызаться на неё, чтобы просто промолчать, вынести и это испытание. Она повторила за мной это. Я начала растирать виски: от тумана, а может, и от Неё у меня начала болеть голова. Она с поразительной точностью (действительно, как отражение в зеркале) повторила и эти движения. Я убрала руки от головы и встала, прямо и враждебно смотря на неё, она приняла ту же позу, стоя примерно в двух метрах от меня. — Ты ведь думала, я знаю, ты думала о том, что, возможно, она умрёт, и твоя жизнь изменится. Вырвешься из деревни, попадёшь в город, не будет необходимости копаться в земле, займёшься каким-нибудь делом. Чистым делом. Ремеслом, например, или… — она сделала неопределённый жест рукой (я неосознанно его повторила, не замечая того), — …станешь целительницей, — её слова больно резанули по ушам. — Это ведь была твоя мечта, да? Я присела на пол и закрыла уши руками. Не хо-чу это слышать. Нет. Она тоже села, и её голос раздавался в моём сознании, будто бы не было никаких преград. — Просто, когда пришло тебе время ехать в город, на учёбу, Энни сказала родителям, что тоже хочет учиться на целительницу. Ты же понимаешь, родители не могли ей отказать. Понимаешь ведь, да? — с каким-то садизмом продолжала она, я сжала руками голову сильнее, но это ничуть не мешало ей. — Понима-а-а-аешь, — довольно протянула она, видя мои мучения. — Как понимаешь и то, что у них не было возможности обучить вас обеих. Понимаешь. Ну, а то, что она всегда была смышлёнее тебя, — это же очевидно. Я стиснула голову так сильно, как только могла, до боли. Слёзы в который раз за день покатились по щекам. Не ясно, от чего: то ли от неприятия этих слов, то ли от того, что это правда… — Ты безумно любила её. Слепо, как любили её и родители. Так? — спросила она, не рассчитывая на ответ. — Так. Но ведь если бы не она, твоя жизнь могла бы быть совсем иной. Так? Так. Признайся, тебе было бы легче, если бы её не было вообще или просто не стало бы. Да? — она поднялась и сделала пару шагов назад, а я сотрясалась от рыданий, меня трясло от злости на неё и на себя. Её слова в точности повторяли мои мысли, от которых я каждый раз отмахивалась, как от несусветной глупости, минутной слабости. Из её уст они звучали иначе… Я казалась себе жалкой, ненавидела себя. — Поздновато уже, правда, но лучше сейчас, чем никогда, — продолжила она. — Теперь твоя очередь, а её время здесь закончилось. Верно? — Прекрати! — крикнула я, резко вскакивая. Я кинулась к «своему отражению», намереваясь как минимум растерзать её, но наткнулась на невидимую стену, буквально впечаталась в неё, сильно ударившись. Она лишь улыбнулась, а я беспомощно осела на пол. — Просто признайся в этом, тебя выпустят отсюда, и ты сможешь осуществить свою мечту. Нет. Не хочу этого слышать. Всё это ложь от начала и до самого конца. Никогда я так не думала, не желала ей смерти! Ни-ког-да. Если бы я желала ей смерти, разве я пришла бы сюда? Нет. Она должна жить, она достойна этого! Она столько ещё сможет сделать для всех. Да-да! Главное верить в это, главное не забывать. — Да, а сколько могла бы сделать ты? Будь ты на её месте, — прошептал мой двойник, очевидно, подслушивая мои мысли. Много, много могла бы… но что толку жалеть о прошлом?! Не в моих силах перемотать свою жизнь назад, зато в моих силах не допустить, чтобы оборвалась её… — Уходи, — негромко сказала я. — Уходи-уходи-уходи-уходиуходиуходи, — повторяла я, не понимая уже смысла своих слов, просто желая, чтобы всё закончилось. Я точно знала, что не сдамся ей. Не сдамся. Я сидела, закрыв лицо руками, и всё повторяла и повторяла это слово. Вдруг моего плеча кто-то коснулся. Я вскинула голову, опасаясь, что это Она, но прикосновение было слишком мягким. Рядом со мной оказалась одна из служительниц богини. Туман вокруг рассеялся, но кристалл всё ещё светился, и я могла видеть эту молодую девушку в чёрном одеянии. — Тише, тише, — она провела рукой по моим волосам. Её голос был полон сочувствия, а не характерной для служительниц богини бесстрастности. Девушка помогла мне подняться и повела прочь из этого зала, держа за руку. — Поздравляю. Ты прошла последнее испытание, испытание сомнением, — сочувствие из голоса ушло. Удивительно, но в храме стало светлее: везде зажгли свечи, вся таинственность куда-то исчезла. Меня вели по сумрачным коридорам, я пыталась следить за нашим маршрутом (зачем? Наверное, чтобы как-то отвлечься), но вскоре запуталась. Я не до конца осознавала, что произошло и что будет происходить. Наверное, я была в состоянии шока. Наконец мы пришли. Я снова оказалась в зале с существом, свет падал из отверстия в потолке, очерчивая силуэт создания, которое уже ждало меня. Провожатая вывела меня почти в самый центр зала, а сама отправилась к другим служительницам, что толпились у входа. Я чувствовала себя усталой, измученной, по-настоящему истощённой после всего, что сегодня пережила. Сил на страх уже не оставалось. Я прошла все испытания, мне нечего бояться, мне должны помочь. Тишина висела в воздухе, и никто из нас не желал её нарушать. Я молчала, потому что не могла уже говорить, а существо просто не торопилось начинать разговор. — Итак, — прошелестело создание. Голос его звучал устало, на мгновение мне показалось, что оно утомлено ничуть не меньше меня. — Ты с достоинством прошла все испытания, — существо приблизилось ко мне и опустилось на колени, чтобы быть со мной одного роста. — Твоё желание будет исполнено волей богини Ньёот, — радость всколыхнулась внутри. Значит всё это не зря, значит, я смогла помочь. Существо тоже, казалось, было радо: оно… улыбнулось. Улыбнулось пугающе, противоестественно человеческой улыбкой. — Твоя сестра исцелится, но тебе придётся расплатиться с богиней, — сердце дрогнуло. Да-да, я помню: «Переступивший порог храма богини Ньёот более не возвращается назад». Это закон — глупо было ожидать, что я вот так просто уйду отсюда, вернусь в родной дом и заживу, как жила. — Что ж… — негромко заговорила я, собираясь с силами, чтобы довести начатое до конца, принять последнее решение, к которому я, как мне казалось, была готова с самого начала. Только сейчас пришло осознание того, что меня ждёт. Горькое, болезненное осознание. — Если меня требуется принести в жертву или что-то ещё… — говорить было тяжело, — то я готова. Существо заинтересованно склонило голову набок. — Ты не умрёшь. — От облегчения у меня закружилась голова. Значит, что бы ни ждало меня дальше, бояться мне нечего. — Хотя я на твоём месте предпочла бы смерть. Что это значит? Предпочла бы? Так это существо всё же женского пола? Но оно не дало мне обдумать эти слова: — Мы можем начать ритуал, — прошелестело создание. Вокруг тут же появилось с дюжину служительниц со свечами в руках, они окружили нас и начали быстро и нараспев что-то говорить. На душе стало тревожно и немного жутко, что-то должно произойти, только вот что? Никто ничего не объяснил мне, и я растерянно оглядывалась, пытаясь понять, что следует делать. Существо село на холодный каменный пол и жестом велело сделать то же самое и мне. Голоса служительниц сливались, превращаясь в причудливое песнопение, которое разносилось по всему залу. Создание сидело с прикрытыми глазами и раскачивалось в такт. Я ждала. Вдруг существо стало будто светиться, я же почувствовала лёгкое тепло и покалывание по всему телу. Свет становился всё ярче и ярче, мне даже показалось, что существо вот-вот загорится или уже горит. Я зажмурилась и хотела закрыть глаза рукой, но это простое движение отозвалось острой болью во всём теле. После этого боль не прекращалась: она пронизывала каждый миллиметр моего тела, я уже не сидела, а лежала на полу. Казалось, что голова вот-вот расколется, что каждая кость ломается одновременно в нескольких местах, а сердце вот-вот остановится или наоборот разорвётся. Боль была нестерпимой и в конце концов я просто потеряла сознание. Очнулась я, наверное, через несколько минут. Вокруг царила жуткая тишина. Служительницы всё ещё окружали нас, но напротив меня уже не было того существа. Вместо него там лежала хрупкая светловолосая девушка. Я попыталась подняться, опёршись руками о пол, но не смогла. Вместо рук были уродливые отростки, как у того существа. Вместо ног были птичьи лапы, вместо тела — скелет, обтянутый белой, тонкой, чуть ли не полупрозрачной кожей, покрытой множеством глубоких ран и язв, которые беспрестанно кровоточили. Когда я всё же поднялась на ноги (теперь уже лапы), я обнаружила, что стала выше, значительно выше, чем раньше. Осторожно провела языком по зубам и обнаружила, что они бритвенно остры. Да и видела я всё гораздо лучше, чем раньше. Значит, не оставалось никаких сомнений: я теперь то самое существо. Девушка предо мной тоже зашевелилась, застонала, болезненно сморщившись, и попыталась подняться. Её тут же подхватили две служительницы, прикрыли чёрной тканью и быстро куда-то увели. Я попробовала пошевелиться, и всё тело заныло. Наверное, стоило бы испугаться, запаниковать, но человеческие эмоции будто бы не могли пробиться в моё сознание. Гнездовье манило к себе, а ещё хотелось темноты, абсолютной темноты: свет не сильно, но ощутимо обжигал бледную кожу. Это всё, что волновало меня — вот что было действительно страшно. Желание свернуться клубком и забыться сном было невозможно преодолеть, я поплелась к гнездовью, безвольно подчинившись своей новой сущности.

***

Вот уже пятый год я живу в храме в облике безобразного монстра, день и ночь страдающего от нестерпимой боли, подпитывающего своими силами Ньёот. Не жизнь — существование. Я забыла своё прошлое, да и моя личность едва ли не полностью стёрта — то ли это всё отошло богине в виде дани, то ли было окончательно вытеснено сознанием монстра. Я не веду счёт дням и даже неделям. Нет ничего лучше сырого мяса, полной темноты и неподвижности. От моего разума почти ничего не осталось, и единственная мысль, место для которой ещё осталось в моём сознании, греет душу: рано или поздно появится светлая душа, что сменит меня на моём посту. И вот тогда я буду свободна.