HaDeS und Persephone

Зело с интересом рассматривает поляну, и думает, что вереск, не такой уж плохой выбор. Лиловые и розовые веточки-свечки тянутся вверх, и напоминают чем-то кораллы. Или это кораллы напоминают вереск? - Персефона! – океаниды в очередной раз издевательски хихикают, а молодой бог только недовольно сдувает светлую, как цветы ландыша(и почему все сравнения его внешности, всегда связаны с цветами, не мужественно, ну!) челку с лица, и недовольно поправляет полы тоги, садясь на мягкую, чуть колючую траву, и принимаясь собирать высокие веточки. В крайнем случае, он сварит из них мед. - Кора! –насмешницы продолжают перебирать его многочисленные имена, а маленький принц начинает дуться – и зачем Аполлон вообще кому-то рассказал, что люди его девушкой считают? Хорошо же жил, проблем не знал! Парень он, парень! Бог весны, пробуждения природы, здрасте! Мать его назвала, вообще-то в честь возрождения, Зело, почти как ноль. Но ноль не потому, что он ничего из себя не значит, а потому, что он из нуля снова возвращает матушкины владения. А они Кора, Персефона! - Прозерпина! – хихикает краснощекая Фено, показывая парню язык, а Зело только глаза закатывает. Ему надоели эти детские игры-догонялки-прятки уже триста лет назад. Он бы с удовольствием послушал сейчас Аполлона или Гермеса, который только-только начал рассказывать ему о том, как устроена жизнь людей, и как на неё влияют боги. Сам Зело на эту самую жизнь вообще мало как влияет, его дело цветочки сажать, да снежок с веток стряхивать, когда уже надоедает наблюдать снизу одну белую полянку. - Из вереска напиток Забыт давным-давно, А был он слаще меда, Пьянее, чем вино, - лениво насвистывал под нос парень, то и дело поправляя лезущую в глаза челку и довольно вдыхая ароматы пахучих трав. И глупо говорить, что он на самом деле беззаботный, глупый и наивный божок, и ничего, кроме роз не видит. Он розы вообще не выдумывал, розы это выдумка матери, они такие же пышные и напыщенные как и сама богиня плодородия. Зело любит другие цветы, не ромашки, но тоже интересные. Вот, вереск, например. Из него малютки-медовары варят отличный мед, и пить его весело и приятно, лучше чем это терпкое вино дядюшки Диониса, или то, что любит пить Арес в перерывах между своими походами. Зело такое не пьет, Зело пьет только легкие напитки, нежные и мягкие, которые греют горло и заставляют плясать. - Эй, ну ты идешь, а? – недовольно бурчит синеволосая Левкиппа, выпячивая и без того пухлую губу и упирая руки в бока, - Тритон сказал, чтобы мы привели тебя к берегу моря, он хочет с тобой поболтать. - Снова приставать станет? – недовольно хмурит брови бог весны и машет рукой, - Нет, не хочу. Он мокрый, от него вся тога липкая и пахнет рыбой, а ещё у него совершенно нет манер, сразу целоваться лезет! - Разве это не чудесно? – вопросительно и непонимающе спрашивает Фено, и Зело хихикает, думая, что она и правда похожа на надувшуюся медузу, даже её жидкие светлые волосы – точь-в-точь щупальца. Нужно было звать гулять дриад, они бы никуда его зазывать не стали, и помогли бы сплести самые чудесные венки, они умеют. Они бы могли рассказывать друг другу истории, которые они слышат от богов, и просто отдохнуть. Океаниды противные, обзываются, и постоянно пытаются свести его с препротивным Тритоном, а он напыщенный, просто жуть, и вообще похож на акулу. И совершенно бестактный! Ну вот совершенно. - Это ужасно. Прежде чем целоваться хотя бы имя мое попробовал узнать! В прошлый раз он назвал меня Ганимедом. Но разве я похож на Ганимеда? Зело печально надувает губы и смотрит в зеркало, которое ему подарила мать. Скептично осмотрев свою бледную кожу, тонкие, почти бесцветные губы и детское лицо, и недовольно шепчет, убирая зеркало обратно в сумку: -Ганимед красивый какой. Не то что я. - Тритону ты и таким нескладным нравишься, - радостно заверяют его океаниды, но Зело только недовольно розовеет. Да, он высок и тонок, как тонкая олива, пускай его кожа болезненно бледная, и лицо особо ни чем не выделяется – от этого он не может зваться нескладным! Пусть он не такой красивый, как остальные юноши Олимпа, но наверняка найдется и для него какая-нибудь океанида, или божок какой-нибудь, все же он из себя тоже не невесть что представляет. Весенний бог прогоняет подруг, прося передать, что наглого сына дяди Посейдона он видеть не желает, и что, вообще весь день будет очень занят. Все дни на протяжении последующих трехсот лет. Болтушки уходят, и Зело с удовольствием окунается в пахучий мирок, довольно разваливаясь посреди поля вереска, чувствуя, как цветы щекочут ему шею и раскинутые в стороны руки, и с надеждой смотрит на небо, закусывая губы, и смотря на пробегающую мимо радугу. - Ирида , передай пожалуйста, отцу, что мне одиноко тут, ладно? Зевс задумчиво почесывает гладко выбритый подбородок, и щурит свои глаза, разглядывая старшего брата с интересом. Аид остается безразличным к такому неприкрытому разглядыванию, снимает с головы шлем, и красноречиво вскидывает правую бровь, ожидая, когда Его Высочайшему Величеству надоест этот спектакль. - Зело? Этого маленького… - Да, именно его, - Енгук кивает вполне серьезно, смотрит на младшего брата не с вопросом, но с вызовом, и кривит губы, - Прости, я заметил его ещё при его рождении, и отдавать как-то не намерен. - А Деметра? Она знает? - Когда ты посвящал кого-нибудь в свои планы, дорогой мой брат? – с ехидной насмешкой в голосе спросил мрачный (и далее в описании САМОГО) Аид, пожимая плечами. Кажется, Зевс зубами заскрипел, но после улыбнулся сладко-сладко, слаще, чем Афродита в былые годы. - Только если ты сможешь как-то заставить остаться его при тебе, дорогой брат. Если он не захочет – вернешь его матери. «И мне»,- слышится в недоговоренной части предложения, и Енгук привычно морщится от неоднозначных намеков брата и его любви ко всему, что движется. Он даже не спешит скрепить пари, просто исчезает, махнув широкой полой плаща, под смех старшего брата, и только сжимает кулаки. Он давно уже ненавидит брата, и что уж поделать, он рад, что больше с ним не встретится. - Гея, - тихо зовет на помощь богиню Земли, поливая водой реки Ненависти её сухую плоть, и чуть усмехается, - Мне помощь твоя нужна. Богиня, как обычно, не заставляет себя ждать. Она никогда не заставляет ждать Аида, себе дороже. У него кроме бокальчиков со Стиксом есть ещё фляжка воды из Флегетона, а это гораздо неприятнее. Милая конопатая девчушка крутится вокруг своей оси и большими зеленющими глазами смотрит на Царя подземного царства, проказливо улыбаясь полупустым ртом, и пытаясь поправить свои торчащие в разные стороны толстые каштановые косы. - Звал, внучок? - Если ты тут, значит вопрос абсолютно бессмысленен, не находишь?- Енгук устало зевает, и смотрит на «бабулю», которая в это самое время пытается поймать маленькую бабочку. Голубые крылышки красиво трепещут, и Аид думает, что это не такая уж плохая вещица и заключает её в кокон, одним взмахом руки отправляя к Гекате, для испытаний климатом Мертвых полей. - Чего тебе? - недовольно шмыгает носом игривая богиня, и складывает руки под грудью, надувая губы. - Мне нужен цветок, что сможет привлечь внимание даже самого большого мечтателя, - с нежной, ласковой улыбкой говорит Аид, возобновляя в голове светлый образ маленького весеннего вестника, который с упоением читает книги, принесенные ему Гермесом, и тихо хихикает. – Сотвори для меня, и я отстану от тебя. Лет так на пятьдесят. - Слишком маленький срок, - категорично и капризно заявляет девчушка, шмыгая носом, - Маловато, понимаешь, будет. А тебе зачем? - Хочу показать одному миловидному богу свои владения. - Это ж кому захочется смотреть на твою скукоту, - непосредственно бормочет богиня Земли, а потом машет рукой, - Ай, ладно, так и быть, помогу я тебе привлечь внимание Зело, дурень ты влюбленный. Он мальчик хороший, может сделает из тебя чего путное, а то чуть что, так сразу Стикс на Землю проливаешь. - Могу достать Флегетон, -спокойно замечает Енгук, и богиня тушуется, хмуря брови, и подавая парню цветок на длинной зеленой ножке, с красным соцветием, - Это Ликорис лучистый, цветок семейства Амариллисовые, подсемейства Амариллисовые. Ему понравится, он таких ещё не видел. Потом пусть посадит его как можно дальше на Востоке, цветочку там самое место, ладно? Енгук с интересом рассматривает цветок, и крепит цветок к своему черному костюму, разбавляя его красным цветом, и широко улыбается. - Я встречу его на той поляне, что за новой горкой, приведи его туда. - Цветок им создай, дите приведи, а сам? – бурчит недовольная богиня, но тут же поднимает руки, полностью капитулируя. – Поняла я, поняла, приведу тебе твоего возлюбленного, не боись. Я тебя хоть раз подводила? - Правду сказал я, шотландцы, От сына я ждал беды, Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды. А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна - Мой вересковый мед!- нараспев заканчивает Зело, устраивая в руках букет из самых красивых соцветий, и думая, кого из друзей звать, мед варить. - Только вот кто такие шотландцы, а? – задумчиво бормочет паренек, поправляя одной рукой сандалию, и вставая, - А то стих красивый, а кто эти самые…не понятно. Надо потом у Гермеса спросить, он наверняка знает, что за стихи там люди пишут, под влиянием хитреца Аполлона. Зело задумчиво бормочет и дальше, чтобы не заскучать в одиночестве, и бредет по розово-лиловому полю, пока не примечает среди розовых кустиков непривычный для этих вид, ярко-ярко красный цветок. - Какой красивый, - завороженно бормочет парень, и осторожно тянется к цветку, но тот исчезает прямо из-под его пальцев, чтобы появится в паре метров рядом. - Эй! Что за шутки! – обиженно бурчит парень, осторожно шагая к цветку снова, стараясь не растерять свои цветы, - Если это ты, Маргаритка, то ты у меня получишь, как я тебя найду! Бог шагает за цветком все дальше и дальше от верескового поля, не замечает, как чихает от запаха роз, и как оказывается в поляне, полной огромных подсолнухов, тянущихся к небу. Юноша выходит на самый центр поля, где отчего-то образованна пустая полянка, и наконец хватает цветочек, отламывая его за стебель, и закрепляя на своих светлых волосах, довольно их поправляя. - Вот так бы сразу, а то убегаешь и убегаешь…Ай! Зело неловко отскакивает, и пораженно смотрит, как прямо из земли появляется прекрасная черная колесница, запряженная тремя гнедыми. Парень завороженно рассматривает лошадей, а потом смотрит на хозяина столь великолепной повозки и восхищается ещё сильнее. Этот Бог, ну точная его противоположность,- смуглый, темноволосый, с волевыми скулами, высоким подбородком (точь-в-точь Зевс!) и красивыми пухлыми губами. Зело аж зависть от таких губ берет. Незнакомец молча протягивает ему руку, а после улыбается, криво и немного пугающе, но Зело разгадывает в этой нелепой попытке улыбнуться дружелюбие. - Это твои цветы? А покажешь, где они все цветут? Я хочу набрать для малюток медоваров, я, кажется, растерял половину вереска, пока за ним бегал…Может так они меня простят, - он невинно улыбается и протягивает незнакомцу руку, - Я, кстати, Зело, и … ОГО КАК БЫСТРО, ЮХУУУУУУУУУУУУУУ. В истории это будет известно, как тот самый полный ужаса крик прекрасной Персефоны. - Енгук-а, и все-таки, где растут эти красивые цветочки? – хвостиком ходит за богом Зело, прижимая к себе кружку с теплым медовым напитком, - Спасибо, что пропустил малюток-медоваров, я бы сам не сварил. Тебе нравится? - Лучше, чем амброзия, - немного грубо кидает мужчина, но тут же неловко замирает, боясь, что снова обидел маленького принца Деметры, но Зело только звонко хихикает и стукает своей кружкой с бокалом Бога Подземного Царства. - Я так рад, что тебе нравится! И ты обещал показать мне того, кто написал про вересковый мед. Помнишь, ты говорил мне… - Я свожу тебя к писателям и поэтам немного позже, Зело-я, - мрачно отзывается Аид, - Если ты вернешься ко мне. - Как это – вернусь? Нет, я так не согласен. Я тут жить хочу, тут тепло и я могу сам все украшать цветами, - капризно бормочет мальчишка, прилипая к Енгуку ,словно банный лист, и будто бы зная, где скрывается невидимый Гермес, который упрашивает Аида отдать парня обратно матери, - Тут все цветочки растут быстро-быстро, и кажутся куда ярче, а Геката умеет заставлять их светиться в темноте. Мне тут нравится, можно я останусь, Енгук-а? - Твоя мать хочет, чтобы ты вернулся обратно. - А ещё она хочет выдать меня за Тритона, ну и что, - капризно заявляет парень и старается как-то уменьшиться, чтобы спрятаться за старшим богом – он выше Аида едва ли не на пол головы – А ещё я съел целых три четверти граната…В меня больше не влезло, прости, Енгук. Так что, если вы так хотите, я буду появляться на земле весной. - Зевс разозлится на тебя. - Ну и плевал я на него…Из Тартара! Не захотел отдать меня кому-то другому, пусть теперь там и давится, так ему и передай, Гермес! И океанидам скажи, что я меня может любить и кто-то получше вашей страшной человекорыбины. Пусть я и такой нескладный… - Ты самый красивый юноша на Земле и под ней, Зело, - со смехом говорит ему старший, обнимая за тонкую талию, и целуя в уголок покрасневших от гранатового сока губ, - Ты теперь властитель моего царства, и правишь им наравне со мной. - Значит я могу выпустить Цербера с цепи?! А можно в Элизий сходить, я там видел, что у тебя живет тот, который писал про Ромео и эту…Джинглетту! - Джульетту, Чжунхон, Джульетту, - тихо смеется Ему на ухо Енгук, почти слыша, как скрипят наверху зубы и у Зевса, и у Деметры. - Ну Джиньетту, так Джиньетту, - соглашается с ним парень, довольно поправляя на себе темные одеяния и улыбаясь Стоящему за спиной Енгука Танату. - Я же говорила, что Зело умный мальчик, и пойдет к самому лучшему жениху, - Гея довольно покачивает ботиночками в воздухе и улыбается, - Енгук любит его, никому своего маленького подземного принца не отдаст, разве что на три месяца. - Лучше бы ты так с Зевсом справилась, чтобы он тоже меня никому не отдавал. - Зевс, дорогая моя внучка, это совсем другая история…