Однажды мне приснилось

- Что это за книга? "Белый клык". Любишь Джека Лондона? - Да. Старый, полуразрушенный особняк выглядит крайне ненадежно, но является неплохим убежищем, если требуется исчезнуть на какое-то время. Несмотря на протяжный скрип полуистлевших досок пола и опасность провалиться вниз со второго этажа, Джим всегда забирается наверх по винтовой лестнице. Джим ходит, будто бы проверяя дом на прочность, а с обратной стороны пола - потолка - летит вниз пыль со штукатуркой как раз там, где ступают его ноги. - Иди сюда, малыш. Джим перегибается через перила лестницы, взглядом нашаривая Джона. - Не хочу. Лучше ты спускайся. Джон, с удобством устроившийся в сером от старости кресле, поджимает под себя ноги. Кресло маленькое, но ему как раз хватает - десятилетние мальчишки не занимают слишком много места. Джим говорит, что это аксиома, хотя Джон не знает такого слова. Джим говорит, что потом Джон поймет. - Мы уже опорочили первый этаж. Настала очередь второго. - У меня все болит с прошлого раза,- тем не менее, Джон не сдерживает улыбки. - Тебе же это нравится, эй! - Отстань, я читаю. - Джо-о-о-онни! Джон поднимает веселые глаза, растягивает смешливый рот, поднимая уголки губ. - Тогда скажи, почему ты не приходил целую неделю. Джон не привык спать без сновидений. Джим закатывает глаза в ответ, деланно тяжело вздыхая. - У папочки были дела, малыш. Если Джон - ребенок, то Джим просто инфантилен местами. - Я думал, ты бросил меня. - А ты не думай, тебе пока рано. - Ты обещал воспитать меня. - Этим я и собирюсь заняться, поэтому давай, поднимайся. Джон хихикает совершенно очаровательным образом. Лучи закатного солнца беспрепятственно врываются в дом через огромную дыру в стене, но путаются в его волосах, как капли росы в паутине. - Ладно. Если больше не будешь уходить. Джон встает с кресла, загибая уголок книги, чтобы потом не потерять. - Кто знает, Джонни. *** Мориарти всегда отдохнувший и довольный, потому что в ином состоянии вместо сновидений получает только смутные образы. И чувство, что пропустил нечто интересное - разочарование? (- Хорошо выглядите. - Неплохо. Продолжай подлизываться в том же духе, и я увеличу зарплату, если буду в настроении.) *** - Разве это не незаконно? - Кто сказал тебе такое, малыш? Джон пожимает плечами, и от этого жеста с них сползает одеяло. Джон ежится от касания холодного воздуха к кожи, спешит зарыться обратно, прижимается к нагревшейся подушке. - Никто не говорил. Я знаю. Педофилией называется. Джим вскидывает брови в наигранном удивлении, подпирая голову рукой. От этого жеста так и веет фальшью, как всегда явной, и Джон не может не поморщить носа. - Не делай такое лицо, мне не семь, чтобы я велся на каждую твою фразу. - Действительно, тебе всего лишь четырнадцать, я согласен. - Ты все еще не ответил на мой вопрос. - Думаешь, что меня посадят? Это так мило. Ты такой ежик, когда волнуешься. Джим ласково треплет Джона по щеке, корча умилительную рожицу. - Ежик? И я не волнуюсь, просто спрашиваю. Джиму хочется напомнить Джону, что они трахаются несколько лет. Джиму хочется напомнить Джону, что ничего этого не было на самом деле. Вместо этого Джим переворачивается на живот, устраивая голову на руках, а те - на подушке. - В прошлый раз ты читал "Сердца Трех", Джонни. Ты закончил с ним? - Еще месяц назад. Это ты его имел в виду, когда говорил про полиаморию? - Мой мальчик. Умничка. Джим почти воркует. В его глазах - мягкая насмешка, и она выплескивается на Джона, ощущающего себя совсем мелким ребенком рядом с Джимом. - И ты называешь меня озабоченным подростком. - Ну да. В отличии от тебя, я - озабоченный взрослый. - Разница невелика. - Прям как ты сам. Джим хихикает в самой инфантильной манере, на какую только способен, глядя на недовольное лицо Джона. - Ты тоже не особо большой, знаешь ли. - У меня все компенсируется размером члена. Твоя задница подтвердит. - Я больше не приду, если продолжишь издеваться. Джим смотрит, как машинально начинает ерзать Джон. Судя по выражению его лица, между его ног было все довольно липко и неприятно. - Придешь, никуда не денешься. Нужно было принять ванную. *** Мориарти каждый раз ложится спать с предвкушающей ухмылкой - иногда она широкая, иногда проявляется и вовсе лишь в легком изгибе уголка губ. Эта ухмылка - константа, единственная верная постоянная, и Мориарти не имеет права упустить ее. (- Приснилась смерть посла Британии?- Морану достаточно одного короткого взгляда, и он отворачивается обратно к винтовке. - Мимо, дорогой мой Басти, но почти в цель.) *** - Ты убил по моей просьбе ту собаку, Джонни, признай, что ты больной. - Мне было двенадцать, я плохо осознавал, что делаю. Джон категорично упирается руками в бедра, хмурясь и напряженно поджимая губы. Джим смотрит на него - уже большого мальчика - и видит только подчеркнутый этими потрясающими руками изгиб тазовых косточек, прячущийся куда-то за резинку боксеров. - До нее был хомяк, три кошки и где-то двадцать четыре птицы. Джон неприязненно морщится, будто бы Джим задел неприятную для него тему. - Я. Был. Ребенком. - Как будто что-то изменилось. Джим поднимает взгляд на Джона, фыркает, мысленно примеряя на него свой дорогой костюм. Джону бы пошло - особенно жилетка, подчеркивающая мягкий переход поясницы в поджарую задницу, на вид такую же упругую, как и на ощупь. Джим знает. Джон округляет глаза в ответ на реплику. Джон просто в ярости. - А ты не видишь? Я вырос, Джим, из твоих игр! Три месяца назад мне, черт побери, исполнилось двадцать! - Но ты все еще хочешь полетать среди звезд. Джим нежно улыбается искренне и добродушно. Джон беспомощно моргает, мгновенно затыкаясь. Они долго молчат, просто пялясь друг на друга. Вернее, Джон пялится вникуда, а Джим целенаправленно изучает взглядом еще не потерявшее подростковой угловатости тело. - Это идиотизм. Губы Джона мгновенно становятся неожиданно сухими. - Это безумие. Шаг, второй - Джим двигается плавно, но быстро. Джон ощущает чужие пальцы на основании горла и цепляется руками за лацканы дорогого пиджака. Взгляд его становится все отчаяннее. Джон потерян. - Не смей,- уже совсем тихо. Усмешка Джима начинает отдавать плохо скрытой агрессией. - Что? Сказать правду? Джон не отвечает, позволяя уронить себя на огромную кровать - сегодня вокруг них только спальня основной из квартир Джима. Практически выцветшие глаза беспорядочно шарят по лицу напротив, пытаясь выхватить слабые точки, на которые можно надавить. - Я знаю о тебе все, малыш. И в этом твоя главная ошибка. Джим обхватывает ладонью босую ступню Джона, поднимает ее и касается губами, замечая, как подгибаются на ней пальцы. Джон дергается, вырывая из хватки ногу, отползает назад. - Я не такой. Иди к черту! - Не упирайся. Скажи, что ты психопат. - Отвали! - Ненормальный. - Сейчас же заткнись! - Малолетний садист. Убийца. - Клаянусь богом, Джим, если ты не остановишься!.. - Межзвездный скиталец. Джон недоуменно моргает, не понимая, когда Джим успел подобраться так близко, и на кончиках его коротких ресниц дрожит испуг. Джим сгребает в ладони его пах, вырывая судорожный вздох, и проводит носом по напряженной шее. - Ну же. Джон закрывает глаза. - Д-да... - Хороший мальчик. *** Мориарти живет от одной ночной встречи до другой, потому что каждая чем-то отличается, какими-то незначительными деталями, несмотря на то, что обстановка идентична реальной. Ну или незнакомец может приходить к нему целую неделю подряд, а потом пропасть на месяц и вернуться уже другим, повзрослевшим. (- Тот пацан?- Моран знает немного больше остальных. - Уже солдат. Я хорошо воспитал моего мальчика. Как думаешь, может, завести ребенка? - Не лучшая идея, шеф.) *** - Хреново выглядишь. Джон издает смешок, неловко заваливаясь на правый бок, но усилием вздергивает себя, заставляя сесть прямо. Его ладонь плотно приложена к ране - самой крупной - и не нужно видеть, чтобы понять, что рука вся испачкана кровью. - Знаю. Джим стоит возле него на коленях, вместе с Джоном глотая жаркую пыль Афганистана. Выглаженные, со стрелками брюки уже промокли от натекшей крови - ее необычно много. Джим окунает в нее пальцы и поднимает их на свет, рассматривая. - Скольких ты отправил на тот свет? - Не знаю. Не считал. - Тебе больно? - Да. - Сильно? - Да. Джон дышит сквозь зубы, и фразы его - до единой - короткие, лаконичные. Ладонь полна крови, а еще отвратительно сильно зудит бесконечное множество остальных ран, синяков и царапин. Джиму не нравится такой Джон. - Собираешься сдохнуть здесь? Джон находит силы на усталую усмешку. - Без понятия. Наверное. - Главное, не как в "Мартине Идене". Утопленники выглядят мерзко. Джим касается языком крови Джона на собственных пальцах. Джон наблюдает за этим прикрытыми веками глазами. - Ага. - Ебанутый. Джон улыбается. Джим подползает к нему ближе, наклоняется сверху. К мокрым пятнам красного на брюках прилипает пыль с песком и чем-то еще. - Трахни меня сейчас. Джон шепчет прямо в губы Джиму. Джим - зеркало, отражающее улыбку Джона. - Это твое последнее желание, малыш? - Да. Джон хихикает, хотя каждое движение причиняет боль в раненном плече. Джим отвечает на это серией веселых смешков. *** Мориарти мурлычет под нос ненавязчивую песню, перебирая книжные полки. Его пальцы скользят по дорогим переплетам вплоть до раздела с буквой "L", там они на мгновение останавливаются, а потом продолжают свой ход, но уже гораздо медленнее. Все систематизировано по алфавиту. Так удобно, но дьявольски скучно. Никакой интриги. Мориарти находит. Теперь буквы две - "L" и "O". Нужный писатель находится практически сразу, на второй полке сверху. Мориарти вытягивает нужную книгу, а потом спускается со стремянки - в этом магазине шкафы слишком большие. Книгу дорогую, с ледериновой обложкой, плотно прилегающей к целлюлозной основе. Консультант напряженно улыбается. Он тоже завернут в очень дорогую одежду. - Мне нужна такая же, но с нормальным кожаным переплетом. Швейцарским, думаю,- Мориарти открывает книгу, оглядывает место сгиба обложки, проводит по ней.- И никаких заменителей. - Делаете индивидуальный заказ?- вежливо осведомляется консультант. Мориарти смотрит на него как на идиота поверх солнцезащитных очков, некоторое время молчит, а потом небрежно кривит губы, всем своим видом демонстрируя раздражение. Консультант ощущает промах, прикусывает язык. - Хочу тиснение здесь,- наконец цедит Мориарти, указывая пальцем на нужную область.- Улыбающийся смайлик. Или плачущий. Или и то, и другое вместе, это не так важно. *** - Подожди, Джим, стой. Дай мне пару секунд. Джон дергается, пытаясь выпутаться из плена чужих конечностей, пока Джим самозабвенно покрывает укусами чужой шрам на левом плече. - Забудь, малыш. Я не видел тебя слишком долго. - Скучал? Джим наваливается на Джона сверху, вглядываясь в его лицо. Джон ухмыляется. - По твоей очаровательной заднице. Джон смеется. Его выцветшие глаза смотрят весело - прямо в насыщенную темноту радужки Джима. - Я так и думал. Ты меня только поучаешь, а любишь - ее. - Разве вы не заодно? Джим удивленно вскидывает брови, рукой оттягивая резинку чужих трусов и подлезая внутрь холодными пальцами. Джон шипит, ежится, но улыбка не сходит с его лица. - Выбирай: душевное равновесие или секс? - Это уже было в "Пылающем рассвете", придумай что-нибудь свое. Джон закатывает глаза и целует Джима. Поцелуй наполнен укусами, доминантной борьбой, и, как всегда, проигрывает Джон. Джим по-детски радуется этому. Джон совсем не против. - Ты все-таки прочитал? - Да. Мне не понравилось. - Я и не сомневался. Это из-за хорошей концовки, да? - Нет, просто хреновый сюжет. - Тоже мне, ценитель. Джон обвивает ногами бедра Джима, притягивая его еще ближе. - О-о-о-оу, я оскорбил твоего любимого автора? Джим усмехается, приникая ртом к бьющейся на шее Джона жилке. Под кожей выводит свой ритм пульс, как будто бы сквозь стенки артерии пытается пробиться само сердце. - Ты всегда был... тем еще говнюком. Джон не удерживается от шумного вздоха. Шея всегда была его слабым местом. - Зато я хорошо воспитал тебя. - Это работает всегда в обе стороны. - Уел. Один-один. Джим касается языком линии челюсти Джона. Джон подкидывает бедра вверх, вжимаясь в тело Джима. Ни один из них не знает, что эта встреча - последняя. *** - Мориарти? Глазные яблоки Джона, кажется, сейчас вылезут из орбит. Джим ловит себя на мысли. что уже готов, если что, подставить ладони, чтобы поймать их. - Да, я тоже был удивлен, когда узнал, что твое второе имя - Хэмиш. В руках Мориарти держит пресловутую куртку, перемотанную проводами и напичканную взрывными устройствами, но Джон смотрит совсем не на них. - Я, пожалуй, пойду на позицию, шеф,- в Моране резко просыпается чувство такта, но на него никто не обращает внимания. Ватсон изумленно пялится на Джима пару минут перед тем, как взять себя в руки. Он молча обводит внимательным взглядом всю его фигуру, а потом тяжело вздыхает. - Я думал, тебя не существует,- немного беспомощно. - А ты точно такой же. Мориарти фыркает - кажется, даже с незаметным облегчением - продолжая перебирать пальцами тканевый капюшон. Его густые (Джон серьезно определил их так?) глаза принимают знакомое с давних пор выражение. - Не комплексуй, Джонни. Ты тоже практически не вырос. И все так же лишен манер: даже не поздоровался. Они синхронно усмехаются, не в силах оторвать друг от друга взгляда. Наконец, начинают смеяться, и Джим роняет на пол куртку, стремительно приближаясь к Ватсону. Тот все еще не отошел от шока полностью, и Мориарти спешит сделать последнее для активации Джонни-моего-маленького-мальчика, которого воспитывал столько лет. - Прими мой первый подарок. Джим впихивает в ладони Ватсона девяносто вторую "Беретту", абсолютно новенькую - он успел подготовиться. Тот машинально обводит пальцами гладкий ствол, ощущая, как привычно ложится в руку пистолет, а потом замирает, дергаясь. Читает выгравированную на рукояти надпись: "Межзвездный странник". Мориарти напряженно ждет. Демоны Джона, кажется, начинают копошиться. - Спасибо. Крепкие объятия. Ватсон-домашний-песик-Холмса испаряется, как будто бы его и не было никогда. Мориарти касается губами лба Джона в отеческом поцелуе, наполненном иронической целомудренностью. Тот усмехается, тянется наверх, чтобы нормально поцеловаться, и Джим не отказывает ему в этом удовольствии, кладя ладони на досконально изученную задницу человека, которого в жизни видит впервые. Джон отстраняется, облизывая блестящие от слюны губы. На них играет знакомая улыбка. - А теперь подыграй мне немного, Джонни. На Рождество Джон Ватсон получает дорогой сборник произведений Джека Лондона.