Падение на доверие

Самые важные события в жизни человека часто происходят в его собственной голове. Внешние причины являются только толчком для того, чтобы рефлексия по поводу них оказала свое воздействие. Материальный мир достаточно устойчив. Чтобы его серьезно потрясти, нужна как минимум хорошая атомная война. С внутренним же миром человека дела обстоят сложнее. Порой даже самые незначительные события способны создавать и разрушать миры внутри чьей-то головы. Правда, на это мало кто обращает внимания - людям даже своего и внешнего миров порой слишком много, и времени на заботу о ком-то еще совсем не остается. Только иногда, бывает, обращаешь внимание на человека в забитом до отказа вагоне метро или за соседним столиком в кафе и видишь в его глазах бесконечное счастье или вселенскую пустоту, только вместо сопереживания и заинтересованности испытываешь тревогу и желание сбежать, чтобы твой мир ненароком не задело. События, произошедшие с детективом Оркоттом, разумеется, не были незначительными. Еще бы: человек, которого он подозревал в наркоторговле, контрабанде, работорговле и прочих грехах оказался практически богом. ...впрочем, это еще не повод снимать с него обвинения. Ди разрушил его мир до основания, позволив коснуться настоящего чуда. Это чудо Леон осознавал, долго бродя в полусне по таинственному кораблю и позволяя себе рассмотреть всё то, что ему открылось. Поначалу очеловеченные звери наблюдали за ним относительно благосклонно и заинтересованно - им льстило внимание и восхищение человека, впервые увидевшего их такими. Детективу даже удавалось признать во многих из них характерные для животных черты и понять, кто из многочисленных обитателей магазинчика сейчас перед ним. Но со временем звери начали скалиться, отворачиваться и постепенно уходить внутрь ковчега, пока на палубе не осталась только маленькая девочка, чью видовую принадлежность Леон так и не смог определить. - Долго ты еще собираешься тут шататься?! - закричала девочка, сердито топнув ножкой. - Сказано же: людям нельзя сюда! Вот оно. Даже сейчас, в сонных воспоминаниях, в открывшемся волшебном мире нельзя было задерживаться слишком долго, и заменить им прежний мир тоже было нельзя. Выражение лица девочки сменилось с гневного на сочувствующее. Казалось, если она заговорит, то сразу расплачется. Но она ничего не сказала, лишь указала Леону за спину. Он обернулся. Ди, стоявший у носа корабля, казался ненастоящим: он был бледный и совершенно неподвижный. Даже ветер едва-едва колыхал его волосы и одеяние. Живыми выглядели только внимательно следящие за Оркоттом глаза и одинокая слеза, застывшая на его щеке и блестевшая так, что ее отчетливо было видно даже с разделявших их пятнадцати шагов. - Он дал тебе второй шанс, позволил выжить. Так живи дальше, чтобы это было не напрасно, - Леон отвел взгляд от Ди, чтобы увидеть у девочки такое же полное мудрости и горечи лицо прежде, чем она тоже удалилась внутрь. Леон шел к Ди, как идут на смертную казнь. С каждым шагом испарялись его обычные уверенность и дерзость; на их место пришло было смирение, но, как только ладонь графа легла на грудь Леона, исчезло и оно, уступая место тоске. Оркотт падал мучительно долго. Будто бы и не падал вовсе, а парил в невесомости и смотрел на почти не отдаляющийся корабль наверху. Ди тоже не двигался с места, и тоже упорно смотрел куда-то вверх вместо того, чтобы взглянуть еще хотя бы раз вниз. Неизвестно, сколько бы это продолжилось, если бы графа не окликнул уже знакомый голос девочки. Только когда фигурка Ди скрылась, Леон стал стремительно падать, и вскоре сияющий корабль стал казаться крохотной звездой. Приземления Леон даже не заметил - просто понемногу стих ветер в ушах, а под спиной вместо рассекаемого воздуха оказалось что-то жесткое. А потом звезда снова стала приближаться, но уже не в виде корабля, а просто яркого света. "А вот и мой второй шанс," - подумал Леон, зажмурился и открыл глаза уже по-настоящему. Свет звезды оказался обычной лампой. Детектив Леон Оркотт пришел в сознание в реанимации на седьмой день после своего чудесного спасения. Восстановление после травм тоже во многом происходит в голове человека. Поначалу Леон восстанавливаться не рвался. Его понемногу заставляли ходить врачи и забегающая после работы Джилл, но без них он предпочитал лежать и вообще относился ко всему довольно безразлично. Пока не пришел Крис. Крис рассказывал, как идут его дела в семье и в школе, а Леона с чего-то вдруг потянуло рассказать о корабле. - А у меня наоборот было, - признался Крис. - Я всех в магазине видел людьми и не понимал, почему их так много и где все животные, раз это зоомагазин. А потом понял, что они и есть звери. А та девочка, с которой ты говорил - это Хонлон. Ее на самом деле трое, и у всех разные характеры. Три в одном и с разными характерами. Что-то это старшему Оркотту напомнило. - А она случайно не дракон? - осторожно поинтересовался он. - Дракон... "Ну пиздец. Наверняка тот самый, рождественский, Ди меня еще его мамой тогда обозвал," - подумал Леон, но вслух ничего не сказал - не хватало еще, чтобы его, без того травмированного, еще тетушка побила за дурное влияние на ребенка. - Однажды она была в бешенстве, и мне пришлось прочитать что-то на китайском, чтобы ее усмирить. Что-то вроде контракта. "И Ди тоже пиздец!" - уж в том, что именно он заставил ребенка заключать контракт с драконом, сомнений не было. С таким привычным желанием вломить Ди пробудилась и воля к жизни. В день, когда к Оркотту уже собирались пригласить на консультацию психотерапевта, чтобы бороться с апатией и возможным посттравматическим синдромом, Леон начал носиться по коридору, чуть ли не пробивая тростью кафель, и вообще изо всех сил пошел на поправку. Мотивацию к реабилитации в итоге пришлось подкорректировать. С Крисом ничего страшного не случилось - более того, он рассказал, что именно благодаря дракону он смог вернуться к нормальной жизни. Да и вообще попросил не сердиться на графа, понимая, что ни для кого это добром не кончится. В общем-то, злился вспыльчивый детектив не особо долго, и к выписке от всей злости остался только объект, на которую она была направлена. Объект совершенно не впечатляли гневные тирады, которые Леон сочинял в своей голове: он выслушивал их с вежливой заинтересованностью, а в конце шел заваривать чай, ведь детектив как всегда ворвался в магазин прямо к чаепитию и принес вкуснейшие пирожные. Даже в собственных мыслях Леон не мог заставить Ди расширить спектр эмоций и реагировать так, как ему хотелось бы. Да что уж говорить, он даже от привычки подкармливать графа сладостями в мыслях отказаться не мог - возможно, потому, что при виде заветной коробочки Ди всегда радовался практически как нормальный человек, и вообще всё становилось совершенно нормальным, пока Ди не расправлялся с десертом и не спрашивал, что же привело к нему его дорогого детектива на этот раз. Тут на расслабившегося от горячего чая и благовоний Леона обычно вновь обрушивались нераскрытые загадочные убийства, похищения и прочие вещи, которые ему так хотелось спихнуть на слишком подозрительного Ди. Но не в этот раз. Не было ни убийств, ни похищений - не было ничего связанного с зоомагазином, потому что не было самого зоомагазина. Так зачем Леон пришел? Не просто покричать же из-за контракта его брата с драконом. Хотя, если подумать, сколько вечеров он приходил просто потому, что... привык? Или захотел? Нет, конечно, потому, что нужно было следить за происходящим в магазине и попытаться найти хоть какую-то связь с чем-нибудь незаконным... - Вы сами-то верите в это? - Что? - Леон вздрогнул, выходя из из глубокой задумчивости, и повернулся к Ди. - Нет, ничего. Так что же тогда Вас привело ко мне, мой дорогой детектив? "Да мне идти просто больше некуда", - хоть Леон и не сказал это вслух, Ди определенно услышал. Замер, губы дрогнули, глаза округлились - и быстро снова сделал вид, что ничего не произошло. - Да вот обидно мне. Даже Крис заключил контракт с одним из твоих зверей - а мне ты никого на память не оставил. - После того, как две мои попытки подарить Вам что-то живое закончились смертями, Вы хотели себе зверушку на память? Ну уж нет, Вам даже цветок доверить нельзя. Леон почувствовал себя неловко и не нашелся, что сказать. Так, стоп, Ди что, вертит им, как хочет, даже в его собственной голове?! К счастью, из неловкой ситуации Леона выдернул будильник. Хотя - к счастью ли? На время восстановления Оркотта обещали перевести на более щадящую должность. От щадящих должностей несло заполнением бумаг и смертной скукой. Впрочем, с исчезновением зоомагазина смертной скукой несло и в его старом отделе, как рассказывала Джилл. А вот возвращением в старый отдел и не пахло: врачи сказали, что скованность в движениях и боль при физических нагрузках, скорее всего останутся с Леоном навсегда. Сидеть за столом целыми днями для бывшего детектива было смерти подобно. Нужно было бежать. Куда именно бежать, сомнений не возникало, а уж ответ на вопрос, почему именно туда, можно было придумать и по дороге.