3 года назад.
— Кому ты нужна? — вопрос-пощечина. От него больно и трудно дышать. Самое обидное было в том, что она не знала ответа — не могла сказать кому нужна. Может, никому? Картинка перед глазами плыла из-за подступающих слез. — П…пожалуйста… — голос совсем осип, стал чужим. Сил плакать совсем не осталось; слез не было. — Телль, малышка, — наигранно ласковый голос заставлял покрываться мурашками спину, — ты же понимаешь, что тебе не сбежать от меня. Доктор Сандерс — милый, а Телль — сумасшедшая. Вот, зажми, — тонкие пальцы обхватили кусок темной кожи. — Мы же не хотим, чтобы наши зубки сломались? Убедившись, что руки, ноги и голова надежно зафиксированы ремнями, а между зубов кусок прочной кожи, док нажал на зеленую кнопку. Разряд тока прошелся от висков, где были прицеплены липучки, до кончиков пальцев. Телль изогнулась дугой, сжимая бледные кулачки. Из ее уст вырывались сдавленные стоны. И без того потный лоб покрывался новыми капельками, стекающими по ее лицу на иссиня-черные волосы. Стук в металлическую дверь отвлек доктора Сандерса от столь прекрасной для него картины. Не выключая аппарат ЭСТ, док лениво плетется к двери. Телль успевает заметить его слегка раздраженное лицо, когда тот открывает двери и в небольшой кабинет входит светловолосая женщина в белом халате. — Том, я тебе говорила уже про это, — шипит женщина, подходя к кушетке, на которой лежала Телль, — Не смей ничего предпринимать без моего ведома. — Но это для ее блага! — повышает голос мужчина, замечая, что его коллега тянет руки к выключателю. Щелчок и девочка перестает извиваться и стонать. — У нее мозги скоро расплавятся, — быстрыми движениями женщина растягивает ремни, сковывающие малышку, и тянет ее на себя за руки. — Телль, пойдем. Девочка что-то стонет в ответ, хватаясь за рукав женщины. — Лара… Но я ее почти вылечил… — обреченно вздыхает док, когда две фигуры скрываются в темном коридоре. — Авадон? — шепчет девочка, лежа на черном кожаном диване. Сидящая за столом женщина, прекращает рыться в бумагах и внимательно смотрит на свою подопечную, только что пришедшую в сознание. — Ты обещала забрать меня отсюда… Мне надо знать точную дату, чтобы успеть кое-что. Авадон вздыхает, массируя указательными пальцами виски. Она дословно помнила свои слова, сказанные девочке через год по ее приезду сюда: «Я вытащу тебя отсюда, совсем скоро. Ты станешь свободной». Восемь лет назад в лечебницу привезли девочку, подозреваемую в жестоком убийстве отчима. Авадон тогда работала обычной медсестрой и ей позволялось только наблюдать со стороны за истеричной пациенткой, с которой справлялось только снотворное. Со временем она прониклась сочувствием к той малышке и стала больше проводить с ней времени. Не обходилось без криков и угроз со стороны девочки, но девушка продолжала приходить к пациентке каждый день. Спустя пару месяцев Телль доверилась Авадон. Она стала единственной кого девочка подпускала к себе; она была единственной кто знал, что Телль хотела, очень сильно хотела, убить Вернона. — Что именно? — интересуется женщина, отодвигаясь от стола. — Кое-что, — на бледном лице девочки проскакивает еле заметная улыбка, но сразу исчезает стоит Авадон поднять брови в вопросительно жесте. — Кое-что. — Через неделю будь готова, — твёрдо говорит врач, возвращаясь заполнять бумаги. — Никому не говори об этом. А теперь ступай в палату, скоро обход, — продолжает Авадон, не отрываясь от работы. Медленно выплывая из кабинета, Телль облокачивается о стену, прикрывая глаза. Уголки губ медленно ползут вверх, обнажая верхний ряд зубов. «Совсем скоро… Скоро…» — бормочет девочка, скребя короткими ноготками по бетонной стене. — Андерсон? — мужской голос, принадлежащий медицинскому брату, окликнул девочку, заставляя ее лениво открыть глаза. — Бегом в палату. Телль медленно плетется за парнем, теребя края длинного белого халата. Ей совсем не хотелось ругаться с Патриком, медбратом, ведь настроение было слишком хорошим для этого. Доктор Сандерс, сидевший за своим рабочим столом, с самого утра перебирал документы пациентов, приклеивая на уголки папок разноцветные полоски-стикеры: зеленый — пациент почти здоров, синий — требуется наблюдение, красный — пациент безнадежно болен. Его рука застыла над толстой папкой. «Пациент №9354. Телль Андерсон». Мужчина с лёгкой ухмылкой развязывает узелки, открывая её. Он пробегается взглядом по бумагам и останавливается на фразе: «Диагноз: Гомицидомания. Начальная стадия Шизофрении». — Дорогая, тебе тут долго быть, — шепчет док, проводя худыми пальцами по чернилам. Он одним движением закрывает папку, приклеивая красный стикер на уголок. Его печалила мысль о том, что Телль Андерсон, его любимица, его подопытная мышка, может покинуть стены «Рутледжа». Третья чашка крепкого кофе была выпита. Доктор Сандерс, заваленный кучей бумаг, планировал уйти домой пораньше, но видно не суждено. Откинувшись на спинку кожаного кресла, док закрывает глаза и давит на них указательными пальцами. Он резко поднимается на ноги, окидывая небольшой кабинет быстрым взглядом. Ему всё надоело. Этот неуютный кабинет с одним шкафом, столом и стулом. Ему надоело приходить в это проклятое место уже на протяжении двадцати трёх лет. Но было что-то, что заставляло уходить его из пустого дома сюда. Желание вылечить всех? Нет. Желание сделать всем больно настолько насколько возможно? Однозначно. Рука тянется к банке с кофе, но замирает, когда доктор замечает, что она пуста. Тихий вздох вылетает из его уст и он медленно выходит из кабинета с банкой в руках. В этот поздний час все пациенты «Рутледж» спали, а те, кто мучился от бессонницы шарахались по палате, ведя разговоры с невидимыми собеседниками. Свет мигающих лампочек освещал длинные коридоры, и если бы не пробегающий изредка из кабинета в кабинет медицинский персонал, то это место было бы похоже на заброшенное здание с призраками. Доктор Сандерс возвращался в кабинет уже еле перебирая ногами. Ему жутко хотелось спать. На часах стрелки показывали уже далеко за двенадцать. Ещё несколько часов и город встретит рассвет. Мужчина остановился около приоткрытой двери в свой кабинет, будучи уверенным, что выходя он её закрыл. — Томас, тебе срочно нужен сон, — пробормотал док, убедив себя, что это он забыл закрыть дверь. Оказавшись в кабинете мужчина шумно вдохнул. Его взгляд пробежался по заваленному бумагами столу и зацепился за небольшую тарелку с печеньем, поверх которой лежал клочок бумаги. В два шага оказавшись около стола, мужчина берёт в руки записку, и сощурившись, чтобы буквы не расплывались, читает вслух: — «Перед тем как уйти решила занести вам это. Марго». Доктор устало закатывает глаза, комкая листочек и выбрасывает его в мусорную корзину. Эта молодая и наивная медсестра, вечно кружившаяся около мужчины, слегка раздражала его своими попытками привлечь внимание. Но устоять перед ароматной выпечкой с сахарной пудрой доктор не мог. — Ох, Марго… — вздыхал мужчина, поедая одно за другим сахарное печенье. Перед глазами всё начало плыть, веки стали свинцовыми и так хотелось спать… Кружка с недопитым кофе выскользнула из ослабевших рук уже спавшего мужчины, расплескав всё содержимое по белоснежной плитке. — Доктор Сандерс? — тихий голос вырвал мужчину из сна. — Доктор, наконец-то вы проснулись… Мужчина разлепляет веки не сразу понимая, где он находится. Чёрный потолок с паутиной по углам и что-то твёрдое и холодное под ним. — Знаете, доктор Авадон сегодня утром забирает меня, и я вот решила попрощаться с вами. Темноволосая девочка нависает над мужчиной с широкой улыбкой и безумными огоньками в глазах. Доктор пытается пошевелиться или заговорить, то всё без толку. — О, Вы, наверное, не можете понять, что происходит? — Телль чуть отошла от доктора. — Это я принесла Вам гостинцы, — Телль тихо хихикает, нервно теребя края рубашки. — И снотворным посыпала их тоже я. Умно, неправда ли? Я так долго ждала этого момента. Руки, ноги и голова доктора были крепко зафиксированы ремнями, которые впивались в кожу мужчины каждый раз, когда он пытался вырваться. Рот завязан жгутом, которым обычно перетягивают вены во время уколов. А Телль ликовала. Ей хотелось принести как можно больше боли и страданий этому человеку. Как и он ей. Она запоминала все действия дока с самого начала, до мельчайших подробностей. Глаза доктора Сандерса округлились до невозможных размеров, когда его пациентка прицепила к его голове несколько липучек. — Я, пожалуй, растяну удовольствие, — Телль пододвинула деревянный стул к столу, на котором лежал мужчина, сложив руки на коленях. — Помните, как вы восемь лет подряд приводили меня сюда? Я тоже ничего не понимала, просила вас отпустить меня. А вы продолжали пускать через меня волны тока, — её глаза стали темнее, а голос совсем охрип. — Я знаю, что вы не пускали ко мне маму, когда она приходила ко мне. Говорили, что я вне себе, кричу, бросаюсь на всех. Мамочка верила вам, все верили. Телль резко замолчала, опустив голову низко-низко. По коже доктора пробежали мурашки, когда девочка начала что-то шептать и качать головой. «Таблетки не выпила сегодня», — проноситься в голове у Томаса, наблюдая за изменениями в поведении Телль. Вот она что-то шептала сама себе, а теперь широко улыбалась, смотря в испуганные глаза мужчины. — Думаю, пора! — восклицает девочка, подрываясь со стула и в короткое мгновение оказываясь около аппарата для ЭСТ. Предчувствуя свою смерть и долгие мучения, потому что Андерсон не остановиться на минимальном количестве заряда, док начинает дёргаться, пытаясь высвободиться. — Если будете шевелиться я вам руки и ноги скальпелем отрежу, — голос девочка снова приобрёл тёмные оттенки, что заставило мужчину смириться со своей судьбой. Одно нажатие и небольшая комната, под большим зданием, заполняется жужжанием машины и мычанием мужчины. — До свидания, доктор!3 года спустя.
— Ещё раз повторяю — выйди из этой чёртовой комнаты! — Авадон уже битый час стояла около двери, не переставая тарабанить кулаками и ногами по ней. — Джин, ты опоздала. Нам не нужны неприятности! Дверь распахнулась и на порог выскочила разъярённая девушка. — Это не моё имя! Я — Телль! Её волосы стали значительно длиннее, а глаза ещё темнее. Каждый мускул её лица говорил о том, что девушка чем-то недовольна. — Для остальных ты Джин, — сквозь зубы шипит женщина, хватая девушку за руку, выводя из комнаты. — Если не хочешь оказаться в тюрьме или опять в психбольнице — заткнись, выпей таблетки и в школу. Ко второму уроку успеешь. — Дома называй меня Телль, — устало произносит девушка, прикрыв глаза и направляясь к кухонному столу, на котором в белом блюдце лежали две красные таблетки. — Кстати, — Телль распахнула глаза, разворачивается лицом к Авадон, запихивающей в сумку девушки тетради до этого разбросанные по всей гостиной, — как поживает доктор Сандерс? До сих пор слюни на подушку пускает? — её голос полон издёвки. — До сих пор брыкается при виде меня, — в тон девушке отвечает Авадон. — Вот если бы ты меня не прервала, то он был бы мёртв, — девушка рассматривает таблетки в руке, перекатывая их с одной стороны в другую. — Он и сейчас почти мёртв, -как-то удручённо произносит женщина. — Вообще я могу сдать тебя копам. Я думаю, что Сэмюэль обрадуется, что, наконец, его признают не виновным. — Он сам тогда пошёл за мной, а я воспользовалась его силой! — Телль поднимает руки в сдающемся жесте, как бы случайно роняя своё лекарство. — О, мне пора! Пока, Авадон! Девушка выбегает из квартиры до того как женщина начинает понимать, что та опять не выпила таблетки. Уже третий год подряд Лара Авадон Джонсон пытается научиться девушку сдерживать свою агрессию, свои припадки и голоса в голове. Своё желание всё ломать и уничтожать. Будь то вещи или человеческие жизни. Иногда Авадон жалела, что вообще забрала девочку к себе под предлогом, что пациентку переводят в Канаду для тщательного изучения её заболевания. Но фоне лишения рассудка одного из ведущих психотерапевтов — доктора Томаса Сандерса, подделать документы о переводе было проще простого — никто не обратил внимания. Иногда в голове женщины проскакивала мысль: «А не вернуть ли её обратно? И лишиться головной боли? Опасений, что её раскроют или она нападёт на кого-нибудь». Но потом Авадон вспоминает сколько нервов, средств и времени потратила для нового имени Телль и её истории. Джин Лайтхаус — для всех она была племянницей Лары Джонсон, приехавшей из Туманного Альбиона для учёба в Ашвилле. — Удачи, Телль… — как-то по-матерински, с нежностью в голосе произносит женщина, наблюдая через окно за своей подопечной, заскакивающей в школьный автобус. — В связи с последними событиями мэр установил комендантский час, — высокий старик лет пятидесяти стоял перед своими учениками, опираясь на трость. — После одиннадцати на улицу ни ногой. — Ангелы снова объявились? — девушка за первой партой издала нервный смешок, привлекая внимание учителя. — Я бы не стал называть их Ангелами, — переминаясь с ноги на ногу, возразил старик. — Это сумасшедшая группа людей, лишившаяся всего человечного. Люди не могут лишать других людей жизни. Это дело Бога. — Но, мистер Адамс, в этот раз они убили действительного плохого человека, — Питер Мэттьюс, уткнувшись в свой телефон зачитал статью, — «Чарльз Уэст — высокопоставленный чиновник был убит вчера ночью пулевым ранением в голову. Органы безопасности искали его коло трёх месяцев для заключения в место лишения свободы. Его обвиняли в краже банковских счетов, наркоторговле и педофилии». Я считаю, что они правильно сделали. — Уберите свой гаджет, мистер Мэттьюс. Но я не могу поспорить с вашим мнением, — свободной рукой мужчина почесал подбородок, пробежавшись взглядом по классу. — Мисс Лайтхаус? Что думаете Вы об этом? Все взгляды обратились в сторону девушки, сидевшей за последней партой. Её волосы были собраны в тугой конский хвост, оголяя тонкую шею. Лицо было совсем расслабленным, будто сейчас не разговаривали про смерти. — У них чёрные сердца, — тихо пробормотала Телль. — Очень чёрные, темнее кладбищенской земли. В их сердцах не осталось место для чего-либо другого, кроме ненависти. Я уверенна, что им не снятся те, кого они убили. А убили они многих. Ангелы с чёрными сердцами… Никто не стал больше спрашивать Телль почему она так решила, ведь бесполезно. Хотя многих эти слова задели, включая мистера Адамса, который весь урок не сводил взгляда с ученицы, пытаясь понять, что у неё в голове. «И у меня чёрное сердце, — эта мысль крутилась весь урок в голове Телль. — Чёрное, как смоль».