10 способов влюбить в себя бабника

Отец звонит Крису в пять тридцать утра, совершенно забыв о том, что между Осло и Токио разница в восемь часов, не меньше. О своем скором приезде он сообщает с такой искренней радостью, что Крис готов поспорить: к пятнице у него начнется нервный тик. — Хочу посмотреть, как ты там живешь, — говорит Шистад-старший. — Познакомиться с твоими друзьями и девушкой. Крису хочется плюнуть что-нибудь ядовитое в ответ, типа "знаешь, пошел ты нахуй" или "купи себе рейс не в Осло, а в далекую и гремучую...", но он лишь бурчит недовольное "буду рад" и "там и свидимся", прежде чем сбросить вызов. Отцы — удивительные люди; особенно те, у которых родительские инстинкты, как приступы сахарного диабета, — никогда точно не угадаешь, когда следующий. Появляются вдруг и требуют уважения, а ты вроде уже и вырос и вроде вполне самостоятельно. Заснуть Крису так и не удается. До десяти он рубится в Tap Tap Dash на своем айфоне, а к обеду не выдерживает и звонит Мун. (И не спрашивайте почему именно ей!) Эва появляется на его пороге спустя полчаса с двумя бутылками ничего-себе-такого виски в руках. Она с готовностью высококлассного бармена предлагает Шистаду опрокинуть пару рюмок натощак и выплакаться ей в жилетку, и самое странное — Крис действительно соглашается. Эве даже шанса не удается в чем-то Кристофера упрекнуть. Уж слишком не по-шистадовски себя ведет; даже шутить реже стал. После первого стаканчика появляется второй, и Крис уже легко признает, что Шистад-старший — мудак и жена его — сука страшная. Рыжая понимающе кивает: все они такие. Спустя полчаса они уже смело делятся детскими воспоминаниями и спорят, у кого из них родители хуже. Эва рассказывает, как мама однажды по пьяне оставила ее вместе с бутылкой водки и сухофруктами у выхода из магазина и пропала черт весть куда. — Ее потом четыре дня дома не было, — смеется Мун. — А с водкой чего? — Вылила. Крис не упускает случая вспомнить, как отец, весь опухший с жуткого бодунища, привел домой красотку лет двадцати пяти и ушел со словами "знакомься, Крис, твоя новая мама". Крис, кстати, уже тогда заметил, что у его новой мамы в бюстгальтер может целый литейный завод поместиться. На середине второй бутылки разговор заходит о глобальных катастрофах, параллельных вселенных, внеземной цивилизации (чего уж там) и боге. Крис даже думает, что Эва могла бы стать ему неплохим другом, но потом вспоминает о ее ничего-таком теле и отбрасывает эту мысль нахер. С девушками дружбы вообще вести нельзя; особенно с такими, как Мун. Эва же на следующее утро делает для себя пометку — Крис и нормальным может быть при желании; правда, это не значит, что он перестанет быть мудаком. Тут уж точно подмечено. Лечиться от кретинизма у Криса в планы на ближайшие двадцать лет не входило. (До этих пор.)