Горячий шоколад с корицей

Виктор с раннего детства считает, что зима прекрасна. Она очаровывает каждого своими снегопадами, вычурными узорами на стеклах окон и морозом, приятно колющим не прикрытые шарфом щеки. Зима всегда дарила (и дарит) Виктору только счастье; праздничное настроение никогда не портят даже замерзшие пальцы на ногах и скользкие дороги. И когда на смену зиме приходит весна, улыбка сходит с его лица вместе со снегом с крыш многоэтажек. Виктору совсем не нравится эта непонятная погода и сильный влажный ветер. Не нравится ходить по лужам и пить вечером горячий шоколад в попытках успокоить разболевшееся горло. Не нравится наблюдать, как сереет снег на дорогах. Но он всё-таки оставляет эти мысли при себе и готовит всё тот же пресловутый горячий шоколад по специальному рецепту матери. Только не для себя — для Юри. За три с маленьким хвостиком года Виктор понял: у его Юри весной всегда начинается затяжной период простуды. Он чихает и виновато смотрит покрасневшими глазами на Виктора, доставая очередную салфетку из большой пачки рядом. Но Никифоров лишь тепло улыбается и обнимает супруга, утыкается носом в его волосы, шепчет какие-то нежности и щекочет ухо теплым дыханием. Он дарит Юри частичку своего тепла и уверенности, что он скоро поправится. Японец улыбается, но всё же слабо в это верит. …Этой весной ничего не меняется: Юри спит целыми днями и выбрасывает в мусорное ведро использованные салфетки, по Первому каналу в девять вечера идут неизменные новости и прогноз погоды, а на кухне слышен стук посуды и отголоски музыки с телефона Виктора. Юри кутается в тёплый, пропахший корицей и карамелью плед и выключает надоевший за целый день телевизор. Он вздыхает и пытается встать, но ноги предательски дрожат, а перед глазами темнеет — тело совсем не слушается. Парень откидывает голову на спинку дивана, прикрывает глаза и стискивает до боли зубы. Его раздражает эта беспомощность, зависимость от Виктора. А ведь раньше, когда он ещё не встретил Никифорова на своём первом Гран-При, его целиком и полностью опекала мама. Вот только готовила она не шоколад, а чай с ванильным сиропом. Юри чувствует, как улыбка от теплых воспоминаний плавит внутри обиду на самого себя и заставляет расслабиться. Юри кричит сдавленное «Виктор!», но из горла вырывается лишь тихое шипение. Он выговаривает имя своего супруга снова и снова, но с каждым разом становится все больнее даже дышать. Экс-Кацуки откидывает тёплый плед и медленно встает. Голова идет кругом, а перед глазами плывет. Он опирается о стену и терпеливо ждёт, пока пройдёт минутная слабость. Делает первый шаг, за ним — второй и третий. С радостью отмечает, что ходить стало действительно проще, — лечебный напиток Виктора всё-таки делает свое дело. — Юри! — кричит с кухни Виктор, и экс-Кацуки слышит, как его супруг берет со стола большую стеклянную чашку, специально отведенную для шоколада, и быстрыми шагами выходит из кухни. — Всё готово! В этот раз я… Виктор говорит на ходу, заходит в гостиную. И внезапно сталкивается в проходе с Юри, который не успевает отойти. Юри вскрикивает от неожиданности и жмурится, но все же замечает на подносе свою порцию шоколада, которая пошатнулась в этот момент, по стенкам которой стекает несколько струек белесой пенки. А рядом… ещё одну.  — Оу, Юри! Я чуть не разлил на тебя горячий шоколад, — Никифоров смотрит обеспокоенно и поправляет стаканы, чуть не упавшие с подноса. — В этот раз я добавил не мяту, — он лукаво улыбается и наблюдает за реакцией Юри, который терпеть не может мяту, но которая хорошо помогает в лечении, — а корицу. Юри сначала немного непонимающе смотрит на Виктора, но спустя мгновение его глаза загораются радостью и искренней любовью. Сколько бы раз он не просил Виктора положить в напиток хоть на один листочек меньше такой ненавистной ему мяты, столько же раз слышал заботливое «так ты скорее поправишься, Юри». И вдруг в напитке оказывается его любимая корица. Взгляд Юри опускается на второй стакан. — А это?.. Кому? Виктор удивлённо смотрит на супруга и несколько раз моргает. — Что значит «кому»? — переспрашивает Никифоров. — Мне, конечно же! — Неужели ты тоже подхватил простуду? — с надеждой услышать отрицательный ответ интересуется Юри, и в его глазах плещется беспокойство. Он опускает взгляд в пол и тихо шепчет: — Прости, я не хотел… У Виктора замирает сердце. Руки начинают мелко дрожать, и он ставит поднос на небольшой столик у двери, чтобы не выронил его из рук, не отрывая взгляда от уставших глаз Юри. И вдруг порывисто обнимает его, сжимая в сильных руках. Зарывается носом в тёмные и такие любимые волосы, вдыхает отголоски аромата лавандового шампуня — любимый запах. Виктор прикрывает глаза, чувствуя, как прохладные ладони Юри обнимают его в ответ, прижимая ещё сильнее, ещё ближе. Виктору совсем не хочется отпускать Юри. Хочется просто стоять так, не двигаясь и не дыша, наслаждаясь близостью друг друга. Хочется запомнить каждый момент этих объятий, каждый неистовый удар сердца о грудную клетку, каждый импульс, проходящий через тела обоих. — Я не хочу, чтобы тебе было одиноко, — шепчет Виктор и немного отклоняется, заглядывая в карие глаза, — поэтому я тоже себе сделал. Никифоров кладет ладони на мягкие, почти бархатные щёки Юри, и легко касается его губ своими, оставляя на них влажный след. И все равно сейчас на все просьбы Юри не делать этого, чтобы тоже не заболеть. Виктор уже слишком устал слышать тихое «прости» каждый вечер. Устал чувствовать на себе виноватый взгляд. Устал в конце концов от этого непонятно чего каждую весну. — Выпей, пока не остыло, — просит Виктор и тянется рукой к стакану — стекло уже не такое горячее. Подает напиток Юри и внимательно наблюдает, как он берёт стакан в руки, медленно подносит к губам, отпивает немного и с наслаждением прикрывает глаза. — Как тебе? Юри молчит, перекатывая горячую жидкость на языке. Корица вместе с пенкой оседает на покрасневших губах, и Юри, с удовольствием отмечая в напитке и лесной орех, глотает, а на кончике языка остается маленький кусочек мяты — Виктор всё-таки положил немного. Юри улыбается — впервые за несколько дней такой искренней и радостной улыбкой. — Очень вкусно, — отвечает после недолгой паузы экс-Кацуки. — С одним листочком мяты намного лучше.