Морская роза

      «Ты так похож на розу», — не переставая, думал Айеро всякий раз, когда его взгляд украдкой останавливался на юноше, сидевшем рядом с ним под одним пледом. Красноволосый хмурился от ветра, между тем плотнее кутаясь в мягкий и пушистый акрил, в надежде спастись таким образом от холода.       Они познакомились совсем недавно — по большому счёту не прошло и месяца. За это относительно недолгое время Фрэнку удалось узнать о Джерарде столько разных и удивительных вещей, которые, по словам Уэя, не доводилось слышать ещё никому.       Айеро отхлебнул какао из горячей кружки. Парень имел досадную привычку замерзать в осеннюю погоду, если в его желудке не оказывалось чего-нибудь достаточно тёплого.       Волны с тихим плеском разбивались о причал, гармонично вторя пронзительным крикам чаек в небе. Омывая солёной пеной бока отполированного судна, чей нос разрезал собой светло-серую морскую гладь, волны провожали в дальний путь новенький белый пароход. Фрэнк был уверен, что не видел его раньше.       Полюбив практически с пелёнок глубокое калифорнийское море, юноша не переставал благодарить судьбу за то, что родился на Западном побережье.       В течение всей жизни Айеро прочитал около трёх десятков книг о морских приключениях, запрятанных сокровищах и непостижимых злоключениях водной стихии — так называемых законах моря. Море неустанно шипело в его крови с самого рождения, море говорило его устами.       Каждое утро парень приходил сюда в одиночестве, дабы совершить очередную освежающую пробежку вдоль берега, попутно вдыхая грудью пропитанный солью и туманом воздух. На Западном побережье часто бывал туман.       В один из таких пасмурных дней Фрэнк и повстречал Джерарда: юноша сидел чуть поодаль, на пологом каменистом склоне; на коленях у него, как сейчас помнил Айеро, лежал потрёпанный скетчбук, а между пальцев поблёскивала гелевая ручка. Позже Фрэнк догадается: незнакомец пытался запечатлеть чайку, приземлившуюся неподалёку от него.       Отчего-то брюнета искренне позабавило данное зрелище, и он решил замедлить бег. В тот самый момент Уэю было суждено оторвать свой взгляд от листа. На один миг их взгляды встретились.       «Ты так похож на розу», — пронеслось тогда в голове у Айеро.       Его зачарованно-восторженные глаза осматривали красные пряди на макушке юноши, которая, наподобие горящего во тьме маяка, отчётливо различалась на фоне темнеющих скал.       Будто алая роза пустила свои корни среди камней.       Спустя какое-то мимолётное мгновение губы Джерарда тронула лёгкая улыбка. У обоих в тот момент промелькнула мысль о том, что, возможно, их встреча не случайна.       Ореховые глаза с примесью охры изучающе скользнули по лицу напротив, слегка тронули скулы с застывшими на них красными прядями и, чуть дольше положенного задержавшись на обветренных губах, опустились вниз, к рукам.       Сейчас Айеро думал, что это было действительно хорошей идеей: привести юношу сюда. Было видно, что парню комфортно среди морской стихии. Изначально Фрэнк хотел пригласить друга к себе домой на чай — ни для кого не секрет, что его мать печёт лучшую шарлотку во всём штате. Однако позже выяснилось, что у Джерарда аллергия на яблоки — довольно досадный и редкий вид аллергии. Именно поэтому, в конечном итоге, парни запаслись пледом и горячим какао и пришли сюда.       Как и во время их первого знакомства, Джерард задумчиво водил грифелем по бумаге. Только на этот раз юноша рисовал не чайку, а раскрашивал цилиндр на голове Безумного Шляпника.       Джерарду нравилась «Алиса в стране чудес». Фрэнку нравился Джерард, и он не мог отвести взгляда.       «Ты так похож на розу…» — вновь прошептал про себя Айеро, смотря, как нежный морской бриз играючи подхватывает красные пряди, растрепливая их во все стороны.       Каждый раз они напоминали Фрэнку лепестки розы, чей стебель беспрестанно раскачивался на ветру. Каждый раз ему было стыдно сказать об этом и парень не находил ничего лучше, чем быстро отвести взгляд, стараясь не покраснеть.       Джерард любил тишину. Казалось, он был именно тем, кто по достоинству мог оценить поговорку «молчание — золото». Вдвоём они могли часами сидеть на берегу моря, за всё время не произнеся и пары слов, вместо этого вслушиваясь в шёпот волн и отдалённые гудки судов.       В голове у Айеро звучали строки из перечитываемой им «Бегущей по волнам» Александра Грина: «Море! Когда произнесёшь это слово, кажется, что вышел гулять, посматривая на горизонт. Море».       Фрэнку хотелось слушать, как Уэй рассказывает очередную историю из своего детства, временами прерываясь на смех, что отдавался бы эхом в скалах. Хотелось прижаться к телу рядом с собой, чтобы услышать «Замёрз, мелюзга?», шутливое и отдающее заботой.       Но они по-прежнему сидели в тишине. Фрэнк продолжал наблюдать за умелыми движениями рук в чёрном свитере, за невесомыми прикосновениями карандаша, что оставлял после себя штрихи на бумаге. Сердце громко заявляло о своём желании, чтобы Айеро положил голову Джерарду на плечо, в то время как самого парня не прекращали мучить мысли о том, не будет ли это чересчур. На какой-то миг Фрэнку показалось, что он сходит с ума.       «Ты так похож на розу…»       Вас когда-нибудь ранила роза? Вонзались ли её острые шипы вам в грудь, проникая в самое сердце и заставляя кровоточить? До этого момента Фрэнку посчастливилось уколоть лишь палец и лишь однажды, когда, будучи ребёнком, он дарил матери букет роз на день рождения. И это было, скорее, не больно, а неприятно.       Роза же с именем «Джерард» заставляла Айеро истекать кровью. Необъяснимое чувство тошноты подкатывало к горлу из раза в раз при взгляде в эти мутно-зелёные глаза. Странная и спонтанная любовь лишала нормального сна, а есть и вовсе не хотелось. Казалось, Фрэнк мог насытиться одним только запахом самого Джерарда, вдыхая терпкий аромат мажущего грифеля и грушевой жвачки, которой Уэй всегда наполнял битком свои карманы.       Ещё никогда в своей жизни Айеро не улыбался так много, так сильно, что сводило скулы. Равно как никогда не ощущал себя настолько завершённым. До этого он воспринимал себя всего лишь как половинку, даже не помышляя, что однажды сможет стать частью чего-то целого.       Но вместе с тем он боялся своих чувств. Страшно становилось, когда мягкое тепло разливалось в груди с каждым произнесённым Уэем словом, трепет волнения вызывало желание коснуться чужой щеки, провести по ней ладонью… Наедине с Джерардом Фрэнк чувствовал непередаваемую дрожь на кончиках пальцев. Предвкушение новой встречи, ожидание лучезарных улыбок…       Однажды Айеро уже испытал что-то похожее. Правда, эти чувства лишь загнали его в тупик, окатили холодной волной, в конечном итоге, выбросив на берег, словно безнадёжного утопающего. Одного раза хватило, чтобы юноша понял…       Любовь не приносит ничего, кроме боли.       Солнце почти зашло за пасмурный горизонт. Холодало.       Джерард складывал скетчбук в рюкзак, попутно зажимая карандаш меж своих губ. Находясь в состоянии тягучего полусна, Фрэнк практически на автомате допил своё какао, чья остывшая поверхность подёрнулась густой молочной плёнкой.       Разморенный теплом шоколадного напитка и убаюканный шумом моря, парень сам не заметил, как провалился в забытьё. Последней промелькнула мысль о тонких обветренных губах, с которых брюнет то и дело мечтал сорвать поцелуй.       Сквозь дремотный сладкий морок Фрэнк видел перед собой фигуру. Силуэт её был размыт и окутан туманом, но отчего-то в нём угадывались знакомые черты. Первой выплыла из сумрака до боли узнаваемая макушка, алые пряди которой было невозможно ни с чем перепутать, затем показалось бледное лицо, на котором растянулась нежная улыбка. Даже с закрытыми глазами Фрэнк узнал бы это лицо из тысячи.       Юноша был не в силах даже пошевелиться. Облокотившись локтями на песок позади себя, парень заворожённо наблюдал за тем, как худая и таинственная фигура друга стремительно приближалась к нему самому. Чуть позже Айеро приметил ещё одну вещь, от которой и вовсе перехватило дыхание: бледные босые ступни Уэя неспешно шагали по морской глади, не касаясь глубокого темнеющего дна. Бирюзовые волны лизали обнажённые голени, в то время как солёная пена впитывалась в подвороты джинс. Тёплый ветерок колыхал и без того растрепанные волосы.       Фрэнк всё никак не мог поверить в происходящее — его сны никогда не были настолько реалистичными! Джерард был второй Фрези Грант*, только в мужском обличии. Эфемерный, неприкасаемый, но такой настоящий — дотронься и ощутишь тепло живого тела. — Джерард… — тихо охнул юноша, глядя из-под чёлки на друга, чьи ноги, преодолев береговую границу, уже утопали в зыбком песке, в конечном итоге, застывая в нескольких сантиметрах от Айеро. — Фрэнки, — нежно, практически нараспев, вторил ему красноволосый, между тем беря младшего за подбородок и в следующее мгновение прижимаясь своими губами к его.       Губы Джерарда были солёными, как ветер, на губах же Фрэнка ощущался песок. Это было простое касание губ, но в сердце парня уже вовсю полыхали искорки. Те самые, что беспрестанно разбрасывает вокруг себя бенгальский огонь. — Я твоя «Бегущая по волнам», верно? — усмехнувшись, с оттенком вопроса изрёк Уэй, когда их губы спустя какое-то время разомкнулись.       Пальцы красноволосого очертили контур юношеского лица. — Ты моя роза, — хрипло произнёс Айеро. В его голосе послышались слёзы восторга.       Обведя взглядом берег, он заметил, что весь пляж в одночасье стал усыпан розами. Алые лепестки горели под его ладонями, шелестели под ногами… Были повсюду. — Моя роза, — повторил Фрэнк, чувствуя прикосновение чужих губ к своим влажным от слёз щекам. — Моя морская роза…       Ему не хотелось, чтобы всё заканчивалась вот так, но, видимо, у судьбы были другие планы.       Разбуженный криками ночных чаек, первым делом юноша почувствовал щекочущее касание к своей коже. Затем чьи-то губы накрыли его собственные, целуя с такой непередаваемой и болезненной любовью, что дыхание вот-вот остановится к чертям.       Разомкнув заспанные веки, парень с удивлением для себя обнаружил, что над пляжем давно склонилась ночь. Но удивил его ещё больше Уэй, сидевший у него в районе бёдер. На лице парня красовалась хитрая ухмылочка.       Окончательно опомнившись ото сна, Айеро тотчас же отпрянул от друга. Нашарив под собой плед, парень догадался, что Джерард уложил его тушку на него сразу, как только он заснул. — Что ты делаешь? — выпалил Фрэнк, всё ещё находясь в шоковом состоянии.       Далеко не каждую ночь проводишь на пустынном пляже. В объятиях друга, в которого тайно влюблён. — Ты так сладко спал у меня на плече, что я поначалу и не заметил. Лишь потом услышал твоё сопение. Ты так мило сопишь, Фрэнки! — шутливо заявил Уэй, чем ещё больше вогнал друга в краску. — Я подумал, тебе будет неудобно спать на моей костлявой руке, и поэтому расстелил плед и положил тебя на него. А потом ты задрожал от ветра и я согревал тебя своим телом.       Слова Джерарда заставили Фрэнка тихонько сгорать со стыда — благо была ночь и последствия этого ощущения остались незамеченными. При мысли о том, что он спал у Уэя на плече, лёжа с ним на одном пледе, юноше становилось не по себе. — А ещё ты всё время говорил во сне, что хочешь меня поцеловать. Я не мог не исполнить твоё желание.       Невольно вспомнив свой необычный и крайне странный сон, Айеро улыбнулся левым уголком рта.       Любовь принесла ему в своё время много боли и разочарований. Но что, если стоящий перед ним человек — его судьба?       Фрэнк мог бы попытаться ещё раз. Попробовать снова открыть кому-то своё сердце. — Моя морская роза, — шепнул он напротив сидевшему парню и, словив недоумевающий взгляд, накрыл губы Джерарда своими.       Юноша чувствовал, как его сердце медленно, но верно распускается подобно бутону розы.