Любовь - это просто туман

       Сны были для Генса книгами, открывающими историю прошлого. Совсем недавнего прошлого, о котором все вокруг умалчивали, разговор о котором не заводился практически никогда. Они давали надежду приблизиться к ответу на самый волнующий вопрос его жизни.Сквозь боль и отчаяние он, не имея возможности контролировать сновидения, пытался успеть запомнить их содержание. Однако именно история их первой встречи повторялась уже несколько раз, продолжение не следовало; все предыдущие сны, хоть и не являлись особо значимыми, были записаны в его потайной блокнот.        Проснувшись, он в очередной раз потянулся за записной книжкой. Взяв ручку, он принялся дополнять новыми деталями самую потертую и исписанную страницу из всех. Выезжая из комнаты, Генс остановился у зеркала: растрепанные, запутанные волосы свисали на лицо, пустые глаза совершенно ничего не выражали, он глядел на свое отражение с абсолютным безразличием.       Едва заметно дрогнула губа, защемило шею, непроизвольно стиснулись зубы, а рука судорожно ухватилась за подлокотник. Становилось трудно дышать, будто кто-то душил изнутри, Генс был обездвижен. Теперь глаза кричали о невообразимом страхе, тревоге, мольбе о помощи. Это впервые испытанное ощущение, переместившее парня на самую грань жизни и смерти, прошло только через пять минут. Но это было только начало. Генсу было запрещено самостоятельно покидать дом, но без лишних вопросов и сопротивления он наспех оделся и выехал на улицу. Колеса безотчетно крутились, коляска мчалась бог весть куда, неведомое состояние транса поглотило его с головой. Первая минута сознательного состояния была одной из ужаснейших: он сидел перед лавкой в Верманском парке. Генс знал парк наизусть, но в этом месте, казалось, не был ни разу, лавка была спрятана от основной аллеи заросшей аркой. Оглядываясь в недоумении, парень пытался восстановить дыхание.       Рука инстинктивно потянулась к лавочке, но стоило лишь парню дотронуться до нее... Рон сидел рядом и проводил ладонью по ноге Генса. В груди разливалось тепло и ощущалось приятное чувство жжения. Улыбка Шиллера, несомненно, очаровывала, приковывала и не давала возможности отвести взгляд. …как средней силы разряд тока прошел по всему телу. Блондин отдернул руку, дыхание участилось, он по-прежнему ничего не понимал. «Как это могло произойти? Я только что видел его и мы сидели на этом самом месте».       Знаете, когда впервые идете на самый страшный аттракцион из всех, вы, определенно, боитесь, но не имеете ни малейшего понятия о том, как все это будет происходить. А второй, третий и дальнейшие разы — осознанные — совсем другое, вы знаете, что за чувства испытаете, знаете, как страшно вам будет. И сделать второй, сознательный шаг гораздо труднее первого. Генс потянулся, потянулся еще раз к лавке и решительно прижал руку.        Рон запустил руку в слегка вьющиеся волосы парня, притянул его ближе к себе; он любовался смущенностью Генса, который залился краской и закусил губу. — Мы знакомы около двух недель, а я по прежнему не знаю кто ты, — прошептал Рон на ухо парню, опаляя его нежную шею горячим дыханием. — Генс Петерсонс, — выпалил он. — Информативно, — тихо засмеялся. — Очень люблю голубоглазых, посмотри на меня.        Генс взглянул на Рона, в его взгляде читалось стеснение, но вместе с тем непреодолимое желание вырваться из сковывающей движения клетки. Он рефлекторно потянулся к Шиллеру, прикрывая глаза; он чувствовал на себе взгляд, чувствовал обращенную к нему и к его действиям улыбку. Рон и не думал отстраняться. Эмоции переполняли, внутри все переворачивалось, словно в барабане стиральной машинки. Дыхание участилось у обоих, Генс уже ничего не понимал, его руки обвивали шею парня. Хотелось сократить расстояние между телами настолько, чтоб они слились в единое целое. Сладкие губы Рона спустились к ключице Петерсонса, оставив за собой несколько нежно-краснох пятен. От удовольствия Генс дрожал, даже немного свело руки, не хотелось останавливаться, серце рвалось из груди на свободу, понимая, что там места уже не хватает. -Чччч…Черт! — вскликнул Генс, отстранившись от лавочки. Тело не подчинялось ему, в голове смешались все мысли и все воспоминания, от этой токовой терапии тело чувствовало себя намного хуже. Руки тряслись, в груди покалывало, виски словно стискивали прессом. Петерсонс поспешно выехал из арки, направившись домой. По дороге он оглянулся бесчисленное множество раз, опасаясь забыть дорогу к этому невероятному, но вместе с тем опасному месту.