Il vino bianco

Родители с друзьями уехали за покупками для сегодняшнего вечера — сегодня день рождения. Мой день рождения. Второй год подряд мы проводим отпуск в Керчи с бывшими однокурсниками моей мамы. Август здесь прекрасен, хотя я его никогда не любил, потому что для любого школьника он символизирует скорое начало учебного года. Сейчас я учусь в университете, но нелюбовь к августу вряд ли выветривается за несколько лет. Я долго не знал, чем себя занять. На протяжении двух часов обновлял новостную ленту. Приходили редкие поздравления друзей и одногруппников — приятно, что кто-то помнит. В праздной лености рождается непонятная грусть — это я давно заметил, но бороться с этим сложно, если ты уже попал в плен ничегонеделания. Особенно, если не с кем поболтать в этот момент. Грусть перерастает в тоску. Вот исполнилось мне 20 лет, и единственный урок, который я усвоил за прошедшее время, в очередной раз портит мне настроение. Друзья, подруги, возлюбленные — на самом деле, всё это иллюзия. Это попытка уйти от осознания своего одиночества. Не существует полное взаимопонимание, это скорее утопия, которую все стремятся достичь, и жутко разочаровываются, когда попытки оказываются тщетными. Обижаются люди непонятно на что — никто ведь не способен разгадать ближнего до конца. И человек чувствует себя безмерно одиноким. Эти мысли появились недавно, и в минуты, когда я остаюсь один, они навязчиво превращают меня в циничного старикана, не верящего в дружбу и любовь. Чтобы побороть это, я решил их записать. Сижу, пишу и понимаю, что до великих философов мне как до Луны ползком, да и не думаю, что эти идеи не звучали до меня и что я их первооткрыватель. Это раздражает. Я мну листочек, беру зажигалку и иду на балкон уничтожать следы моих размышлений. Мои рукописи точно сгорят. Дикий виноградник обрамляет весь балкон. По вечерам здесь куча всякой мошкары, но сейчас тут прекрасно. Светло-жёлтое непалящее солнце окутывает улицу. С моря веет лёгкий запах соли, и ненавязчивый шум создаёт фон, спасающий от всепоглощающей тишины. Я невольно засмотрелся на панораму, которая открывается с балкона. Покой, присущий любому маленькому курортному городу, перестаёт меня раздражать. Внезапно я понял, что я хочу. Впервые за несколько лет я захотел чего-то с такой силой. Я взял бутылку белого вина, которую купил в качестве сувенира своему знакомому, и коричневую кружку, совсем не подходящую под этот напиток. Я снова вышел на балкон. Устроившись в кресле-качалке, я вытащил из кармана брелок со штопором и открыл бутылку. Я не сразу подумал о том, что мне делать с этой бутылкой потом, ведь мне нужно лишь два-три глотка. Но всё это было так неважно! Листочек с моими недофилософскими мыслями трепетал от любого дуновения ветра. Я отложил его сожжение на потом. Когда я налил вино в кружку и сделал глоток, я почувствовал себя. Взрослым? Нет. Я почувствовал себя чёртовым эстетом, хотя вино оказалось сухим: я тогда спешил и не стал уточнять этот момент. Но лучше напитка под моё настроение было не найти. С соседнего балкона послышалась вальяжная тёплая песня. Я с детства попадал под магию старых итальянских песен: их особый колорит — другой мир. Их язык — уже сам по себе мелодия. Эта песня была удушающе уместной! Не понимая ни слова, с немым восторгом, я погружался в ностальгичную меланхолию, в голове всплывали эпизоды из детства, томились неосуществлённые мечты… Я поймал себя на третьей кружке вина подвывающим той самой песне. Родители скоро приедут, надо сворачиваться. Я взял смятый листок со стола, смял его ещё больше и вставил в горлышко бутылки вместо пробки. Спрятал в шкаф за грудой вещей. Взял полотенце и решил пойти на пляж. Пускай мне одиноко, грустно неизвестно от чего, я пойду на пляж, попробую создать приятное нежное августовское воспоминание: поймаю этот солнечный луч, лёгкую морскую волну, эту секунду, может даже, улыбку какой-нибудь девушки, так редко бывающей на море. Оставлю записку родителям, а вечером проникнусь домашней атмосферой и влюблюсь в прошедший день. Да, все мы одиноки и едва ли кому-то нужны. Но провести жизнь в постоянном нытье, и потом, сидя на подобном балконе и слушая неумирающие хиты молодости своих родителей, осознать, что находясь на завершающем этапе своей жизни, нечего вспомнить — невыносимо больно. Тут вино уже не помогло бы.