Взрослые отношения

      Когда Чуя узнал, что ему предстоит поездка в какое-то глухое захолустье, он мысленно выругался. Его не волновало, что там предстоит выкосить уйму народа. Тут не было ничего нового. Но погода была отвратной. Сыро, влажно, слякотно. Он точно испачкает не только туфли, но и брюки. Возможно даже плащ, а там кто знает, как ситуация обернется? Отвратительно.       Еще его удивило, что босс отправлял на это дело лучших людей. Помимо Чуи ехали Акутагава, Каджи и Хиротсу, который зачем-то брал с собой Тачихару. Странно. По всем данным хватило бы и одного из них, информаторы сообщили, что одаренных среди врагов нет. Чуя даже осторожно поинтересовался у Мори, что может пойти не так. Ответ оказался до банального простым — нельзя допускать, чтобы этот муравейник разбежался. Никого нельзя оставлять в живых. Нужно окружить и прихлопнуть всех разом. Чуя даже немного смутился своей недогадливости, что не укрылось от босса. Мори лишь посмеялся и сказал, что после миссии его подчиненные смогут отдохнуть денек на горячих источниках, располагающихся неподалеку от этого надоедливого муравейника.       Свалившийся из ниоткуда выходной настроение поднял. Но не так чтобы очень. Вот если бы он ехал туда вдвоем с Акутагавой… Но о таком можно было только мечтать. Да и что бы они делали, оставшись наедине? Уж точно ничего интересного… С пару месяцев назад завязавшиеся отношения стояли в мертвой точке. Акутагава словно воспринимал их как нечто неизбежное, не делая никаких шагов навстречу. Сам же Чуя не сидел сложа руки. Отвоевывал редкие поцелуи, пытался склонить к чему-то более интимному. Но Акутагава шарахался от него, как от огня в такие моменты. Сначала безвольно таял в чужих руках, а потом, словно проснувшись, отстранялся и делал вид, что ничего не было.       Отношения были странными. Как и чувства, которые совершенно внезапно вспыхнули у Чуи в груди. В тот вечер Акутагаве зачем-то позвонил Дазай. И по обыкновению брякнул какую-то явно обидную ересь. Ему ответили сухо и безэмоционально, не подарив ожидаемой бурной реакции. Чуя тогда возликовал — молодец, мальчишка, так с этим грёбаным суицидником и надо. Но потом увидел боль, мельком сверкнувшую во взгляде и в полной мере осознал — он испытывает к нему жалость. Многие утверждают, что это плохое и унизительное чувство. Что жалеют только слабаков. Акутагава, скорее всего, попытался бы его убить, узнай о подобном. Однако Чуя не знал, как еще можно обозвать ту мешанину эмоций, возникших из-за одного только взгляда. Акутагава не был слабаком, он мог постоять за себя, мог убить кого угодно без зазрения совести… А Чуе хотелось его защитить. Защитить от Дазая, от внутренних демонов, от излишнего самоедства. Физически Акутагава почти любую атаку отобьет, а вот морально… здесь Чуе очень хотелось помочь. И чем больше проходило времени, тем сильнее бурлили чувства, требуя выхода.       Будучи человеком действия, Чуя не выдержал. В один прекрасный день притянул Акутагаву к себе с явным намерением поцеловать и без стеснений спросил, можно ли. Тот лишь растерянно кивнул. А через пару секунд уже несмело и невинно отвечал на поцелуй. Чуе тогда едва крышу не снесло от ощущений. Этот хмурый и унылый мальчишка оказался слишком очаровательным. Захотелось приручить, сделать своим. И сначала казалось, что это возможно. Но Акутагава оказался слишком диким. Если бы Чуя его не знал, подумал бы, что тот боится. Хотя, спустя время он уже допускал и такую возможность. В конце концов, они же не школьники! Взрослые люди! Акутагаве двадцать лет, у него же должны быть определенные потребности!       Порой Чуя начинал сомневаться. А правильно ли он трактовал согласие Акутагавы? Вдруг отказать ему не позволила субординация? Все-таки к старшим он всегда старался относиться с уважением. От подобных мыслей становилось как-то тухло, и Чуя заливал проблему бокалом вина. В особо тяжелые дни — целой бутылкой.       По-хорошему им стоило все обсудить. Но Чуя боялся его спугнуть. Или нечаянно надавить и принудить к совсем близким отношениям. Подобный расклад Чую не устраивал. Поэтому он малодушно тянул время, надеясь, что ситуация разрешится сама. Откровенно говоря, сейчас Чуя бесил самого себя. И ничего с этим сделать он не решался…              Собрав вещи, Чуя закинул чемодан на заднее сидение машины, вздохнул и сел за руль. Утром он позвонил Акутагаве и сообщил, что на миссию они едут вместе. Тот принял информацию как само собой разумеющееся. Наверное, решил, что это приказ сверху. Тем лучше, Чуе надоело придумывать неловкие отговорки. Пускай думает, что хочет.       Заехав за Акутагавой, Чуя выбрался из машины и забрал у того сумку. Она оказалась какой-то совсем легкой.       — Ты взял с собой только зубную щетку? — хмыкнул Чуя, оценивающе взвешивая сумку на одном пальце.       — Нет. Сменная одежда там тоже есть. Мы же едем туда ненадолго…       — У нас выходной, если ты не забыл, — проворчал он, устраивая сумку на заднем сидении, рядом со своим чемоданом. Сделал он это намеренно, чтобы у Акутагавы не осталось выбора и он сел рядом с водительским местом.       — Не люблю незапланированные выходные, — нахмурился он. — Я лучше вернусь и займусь делами.       — Ты вернешься вместе со мной. На этой машине. Учись отдыхать и не выдумывай фигни.       Акутагава кинул на него затравленный взгляд и кивнул. Чуя мысленно чертыхнулся. Опять он словно приказы ему отдает… И куда делась строптивость Акутагавы? Почему он даже не пытается возражать?       — Садись уже, а то мы никуда не успеем…       — Да, Чуя-сан.       Доехали до места без проблем. Навигатор помог избежать пробок, а в сельской местности, куда они попали, машин толком и не было. Всю дорогу Акутагава смотрел в окно и молчал. Это жутко раздражало, но спустя час Чуя смирился. Сначала миссия, все разговоры потом. Возможно, даже не сегодня. Тут уж как фишка ляжет.       План проработали еще вчера. Изучили карту местности, договорились о времени, настроили связь. Каджи пробовал возмущаться, мол, он и один справится. Но Хиротсу каким-то мистическим образом смог его угомонить. Так что управились без лишних нервов.       — Помнишь, куда идти? — чисто для проформы спросил Чуя, когда они вышли к лесу.       — Конечно, — Акутагава зябко поежился, брезгливо осматриваясь.       — Тебе не холодно?       — Что? — Акутагава уставился на него большими глазами.       — Погода отвратная, а ты слишком легко одет…       — Это никак не повлияет на выполнение задания, не волнуйтесь, — Акутагава посмотрел на время, развернулся и направился на точку, с которой должен был заходить в муравейник.       — Да я ж за тебя волнуюсь, дурак, — вздохнул Чуя, застегивая плащ.       Он не увидел, как плечи Акутагавы дрогнули после его слов.              Справились они непростительно быстро. Вышло бы даже почти бесшумно, не будь с ними Каджи. Чуя достал телефон, позвонил чистильщикам и со спокойной душой вздохнул. Дело сделано.       Каджи на пару с Тачихарой что-то радостно вопили про горячие источники, Хиротсу со скорбным выражением лица разглядывал свой плащ. Чуя скривился. На собственные туфли было грустно смотреть, брюки были в грязи аж по колено. Интересно, химчистка их спасет? Или стоит сразу выбросить и не париться?       От унылых мыслей его отвлек сухой кашель. Акутагава стоял поодаль ото всех, обнимая себя за плечи. Замерз. Ну точно ребенок, не желающий зимой шапку надевать. Чуя лишь головой покачал и отдал команду двигаться прочь из леса. Тут и без них разберутся.       Небольшая гостиница встретила их напускным дружелюбием. Персонал улыбался, кланялся, но в их глазах читались страх и напряженность. Наверняка слышали взрывы. Но в подобном захолустье такие гости редкость. Приходилось улыбаться и делать вид, что все хорошо.       Их расселили по комнатам, показали, где находятся купальни. Место оказалось приличным. Не высший класс, но Чуя ожидал худшего.       — Через пятнадцать минут жду тебя в онсене, — сказал Чуя, проводив Акутагаву до дверей в его комнату.       — Это обязательно?       — Ты себя видел? — фыркнул он. — После наших лесных похождений ванну всю ночь нужно принимать. А одежду можно выкидывать.       — Это расточительство.       — Ну-ну. Чтобы пришел. А то я тебя сам туда отнесу.       Акутагава вздрогнул и понуро опустил голову.       — Хорошо. Встретимся там.       — Ладно, до встречи.       Настроение скатилось на самое дно. Было впечатление, будто Акутагава его избегает. Даже в глаза ни разу не посмотрел за вечер. И что не так-то? Чуя ведь не на рандеву его зовет, они здесь не одни.       Когда Чуя принял душ и вышел к источнику, все уже были на месте. Хиротсу степенно сидел в отдалении ото всех, Каджи с Тачихарой что-то активно обсуждали, размахивая руками. Акутагава тоже был здесь. Пришел, не соврал. Полулежал на камнях, опустившись в воду почти по подбородок, и хмуро смотрел в сторону, думая о чем-то своем. Чуя хмыкнул, подошел к нему и залез в воду, устроившись рядом.       Акутагава вздрогнул, бросил на старшего быстрый взгляд, смутился и потупился. Чуя фыркнул. Какие мы скромные.       Горячая вода медленно, но верно снимала усталость, и Чуя наконец расслабился. Но нормально отдохнуть ему не дали. Каджи с громким воплем подскочил на ноги и воскликнул:       — И это горячий источник?! Позор! Разве это температура?!       Тачихара стыдливо прикрыл того полотенцем, Акутагава, густо покраснев, отвернулся.       — Вот если бы добавить в воду пару бутылочек тобаско! — мечтательно протянул Каджи. — А может небольшим взрывом воду подогреть?!       — Совсем ума лишился?! — вспылил Чуя. — Не ори и сядь уже!       — Так вы тоже орете, — фыркнул Тачихара, все еще держа полотенце перед Каджи.       — Поговори мне тут еще! Хиротсу-сан, следите за своими подчиненными!       Мужчина лишь блаженно улыбнулся и сделал глоток саке.       — Тут нет начальников и подчиненных! — воскликнул Каджи. — Сейчас мы все равны перед матушкой природой, которая создала нас такими! Без оков одежды! Убери от меня эту тряпку!!!       Он кинулся на Тачихару, создав приличную волну, окатившую Чую и Акутагаву с головой.       Бесполезно. Вразумить этого ненормального сейчас не получится. Остается надеяться, что персонал гостиницы слишком напуган и не сунется сюда с претензиями. Иначе они рискуют получить опасным лимоном в лоб. Каджи наверняка свои бомбы и в онсен пронес, с него станется.       — Слушай, может, пойдем отсюда? — Чуя коснулся под водой плеча Акутагавы, и тот аж подскочил.       — Если хотите, можете идти. Я еще посижу.       Он совсем сжался и затравленно уставился в сторону.       — Акутагава, у тебя лицо горит. Тебе плохо не станет? К тому же тут шумно.       — Все в порядке.       Чуя вздохнул. Хочет тут сидеть — пожалуйста. А вот с него хватит.       В комнате его ждало предварительно заказанное саке. Только вот по-настоящему расслабиться и здесь не вышло. Слышались приглушенные вопли Каджи и Тачихары. На самом деле было едва слышно, но это все равно жутко раздражало. Оставалось надеяться, что они перебесятся, устанут и будут спать без задних ног. У Чуи было отчетливое ощущение, что он детский сад на природу вывез. И от Хиротсу не было никакой помощи, ему каким-то образом в этом балагане удавалось отдыхать.       Саке кончилось непростительно быстро, зато помогло немного отвлечься. Даже голос Каджи больше не досаждал. Странно. Откуда-то возникло плохое предчувствие. У этих идиотов что-то случилось…       Чуя вскочил с места и помчался в онсен. Рассудил он правильно. Случилось.       Акутагава лежал на земле возле источника, над ним склонились остальные. В голове возникла неуместная мысль, что все выглядят весьма по-идиотски в этих розоватых махровых полотенцах.       — Что вы учудили? — грозно воскликнул Чуя, приближаясь.       — Да ничего, честно! — испугано затараторил Тачихара. — Он сам!       — Что значит сам? — он растолкал ребят в стороны.       — Акутагава-кун вылезал из источника, видимо у него закружилась голова, и он упал, — спокойно объяснил Хиротсу.       Чуя опустился на колени перед Акутагавой и легонько похлопал того по щеке. Он тихо застонал, поморщился, но глаза не открыл. Чуя же отстраненно отметил, что розовое полотенце на его бедрах смотрится мило. И соблазнительно.       — Так, концерт окончен, — серьезно сказал Чуя и легко поднял Акутагаву на руки. — Черт, с вами нормально не отдохнешь…       Недолго думая, Чуя отнес эту горемычную ношу в свою комнату. Бережно обтер полотенцем, уложил на футон, благо тот уже был расстелен. Вид обнаженного тела немного вскружил голову. Его хотелось трогать, гладить, покрывать поцелуями. Акутагава выглядел как никогда незащищенно, открыто и… очаровательно. Все-таки он очень мил, когда не хмурится и не кривит губы. Тонкое, но сильное тело казалось обманчиво хрупким. Слишком светлая кожа, несколько некрасивых шрамов, пикантная родинка на внутренней стороне бедра. Чуя невольно залюбовался, провел по ней пальцами.       Акутагава вздрогнул и распахнул глаза. Надо отдать должное его выучке, оценил ситуацию за пару секунд. А вот Чуя позорно опростоволосился. Получил удар ногой в грудь и отлетел с футона. Пока он отскребал себя с пола, Акутагава успел завернуться в одеяло с головой.       — Черт, — прошипел Чуя, подбираясь к нему. — Ты чего буянишь?       — Почему я голый?! Почему вы здесь?! — глухое возмущение из-под одеяла.       — Тебе стало плохо в онсене, и я принес тебя к себе, — терпеливо пояснил Чуя. — Зачем ты меня ударил?       — Простите. Рефлекс. Вы… не должны были наблюдать меня в таком виде…       Чуя нахмурился. Они же оба мужчины, почему он стесняется? К тому же при остальных он в одном полотенце щеголял, ничего. А перед Чуей, значит, нельзя?       Это разозлило. Чуя с силой дернул одеяло на себя и смог стащить его до подбородка этого недоразумения. Акутагава смотрел на него огромными и безумными глазами. Такое выражение лица за ним наблюдалось впервые, Чуя даже немного оробел, не зная, что делать. Раздражение ушло само собой.       — Я, — сипло начал Акутагава, нахмурился, прочистил горло и сухо сказал: — Я так понимаю, что мы больше не… не встречаемся?       — А мы встречаемся? — не подумав, брякнул Чуя.       — Кхм. Простите, видимо, я не так все истолковал, — его лицо словно окаменело, а взгляд потускнел.       — Погоди! — опомнился Чуя. — Ты все-таки считаешь, что мы встречаемся?       — А как еще можно объяснить то, что между нами было?       Шумно выдохнув сквозь ноздри, Чуя прикрыл глаза. Боже, как можно быть таким наивным? Может быть, он еще считает, что секс бывает только по любви?       — Кажется, нам нужно поговорить. И, возможно, заняться вопросом твоего сексуального воспитания.       Акутагава вздрогнул и опять попытался спрятаться под одеялом, но ему этого не позволили.       — Так. Слушай сюда. Да, мы встречаемся. Только мы это делаем, словно ученики старшей… нет, даже средней школы.       Он непонимающе похлопал ресницами и тихо спросил:       — Почему?       — Взрослые отношения предполагают нечто более серьезное, чем скромные поцелуи. Улавливаешь?       — Вы про секс? — глухо спросил Акутагава.       — Представь себе.       Удивительно, он все-таки знает, что это такое. Ну, хоть рассказывать не надо.       — А это так обязательно?       — Так. Сейчас ты мне расскажешь, что за тараканы властвуют в твоей дурной башке, — закипая, процедил Чуя. — Иначе я тебя побью. А ты, смею напомнить, на свои способности сейчас рассчитывать не можешь.       — Да, я это понял, когда упал у источника. Не привык, что Расёмон меня не защищает. Что вы хотите услышать от меня?       — Почему ты так избегаешь близости со мной? Я тебе противен?       — Нет! — решительно сказал он и тут же как-то сник. — Тут скорее наоборот… Вы же… Вы же видели мое тело. Разве вам не стало неприятно?       — Что за глупости ты городишь?! Что в нем может не понравиться? Шрамы? Так мы члены мафии, они у нас всех есть. И я прекрасно осведомлен, что ты парень и не расстроен, что у тебя нет груди четвертого размера. Что еще меня вообще смутить может?!       — Но Дазай-сан сказал…       — Так. Стоп.       В груди словно вулкан разразился. Жгло так, что хотелось срочно кого-нибудь убить. Желательно бывшего напарника.       Чертов Дазай! Он и на эту тему успел мальчишке мозги промыть? Да что же это такое? Порой Чуе казалось, что он смело может винить во всех своих злоключениях этого поганого суицидника. И окажется прав почти в ста процентах случаев.       — Так, — собирая всю свою волю в кулак, сказал Чуя. — Между вами с Дазаем что-то было?       — Что?! Нет! Как вам такое в голову пришло?       На лице Акутагавы появилась еще одна доселе незнакомая эмоция. Искреннее и ничем не запятнанное возмущение. У Чуи отлегло от сердца. Хоть что-то святое у этого ублюдка было — не наложил на мальчишку лапы.       — Хорошо. Это радует. И что же он тебе сказал? Не смотри на меня так, рассказывай, раз заикнулся.       — Как-то мы с ним ходили в общественную баню. А я… ну, не привык к такому. Мне было очень неуютно, я попросил его не смотреть, — Акутагава поджал губы. — А он сказал, что мне нечего бояться, мол, мое жалкое тело его никогда не заинтересует. И что вообще никого не заинтересует…       Чуя вслух выругался. Нет. Все-таки нет в Дазае ничего святого. Поторопился с выводами. И все-таки убить его стоит. С особой жестокостью. По всем статьям закомплексовал Акутагаву. Даже на тему внешности. Это ж надо быть таким ублюдком…       — Скажи, ты же мне доверяешь? Ну, насколько это возможно, — спешно добавил Чуя. — Я ведь тебе никогда не врал, не подставлял, не вводил в заблуждение…       — Доверяю, — осторожно кивнул Акутагава.       — Тогда не дергайся, сейчас я тебе расскажу и покажу, что и как, чтобы ты не забивал голову фигней.       Чуя откинул с Акутагавы одеяло. Тот нервно передернул плечами, хмурясь. И пока он не успел брякнуть очередную глупость, Чуя накрыл его губы своими. Поначалу нежный поцелуй быстро стал властным и требовательным. Они впервые так целовались. Жадно, страстно, словно виделись в последний раз, и нужно было забрать по максимуму. Акутагава расслабился, забылся, обнимая Чую за плечи и повалил на себя.       Оставалось лишь мысленно рассмеяться, празднуя свою победу. Чуя хотел именно этого, чтобы мальчишка не зажимался и снял с себя дурацкие ограничители.       — У тебя очень хорошо получается, — горячо выдохнул ему в губы Чуя. — Талантлив во всем, да?       — Вы преувеличиваете, — сипло пробормотал Акутагава, судорожно цепляясь за его плечи. — Я плохой ученик.       — Не бывает плохих учеников. Бывают отвратительные учителя, — фыркнул Чуя, целуя его за ухом.       Шея оказалась его слабым местом. Сдерживался Акутагава недолго, не выдержал сладкой пытки чужих горячих губ, протяжно застонал, выгибаясь и прижимаясь теснее.       — Прости, но на шее останутся следы…       — Не страшно.       Чуя провел языком по тонкому шраму под ключицей и тихо спросил:       — Откуда?       — Взрыв, — пробормотал Акутагава, ерзая. — Осколком… зацепило…       — А этот?       — Пуля… Навылет… зашивали на месте, какой-то самоучка криворукий… Боже, Чуя-сан, так странно, — растерянно пробормотал Акутагава, пытаясь выползти из-под него. — Я… В голове все плывет.       — Это нормально, не переживай и отдайся ощущениям. Не так уж и много шрамов на твоем теле… А этот откуда?       Чуя с нажимом провел ладонями по выступающим ребрам, надавил на левый бок. Пожалуй, здесь был самый страшный шрам, даже жутко было предположить, как он мог его получить. Светлый, почти рассосавшийся, явно очень старый, но слишком большой.       — Этот с детства, — он попытался прикрыть его ладонью, но Чуя не позволил, отвел руку. — Убегали от кого-то по свалке. Провалился, напоролся на ржавый штырь. Прижигали, чтобы не было заражения.       Чуя вздрогнул, по спине прошла дрожь. Конечно, на его веку были истории и пострашнее. Работа в мафии исправно подкидывала новые порции ужасов. И он давно научился отключать эмоции, когда дело касалось чужих людей. Но ведь Акутагава чужим не был. Возможно, назвать его своим Чуя пока не имел права. Но очень хотел. Его слишком тянуло к Акутагаве. Хотелось стать кем-то особенным для него. Чуя и сам не понимал зачем. Почему ему нужен именно он. Жестокий, не знающий жалости убийца. Погрязший во тьме и сожалениях человек. Ранимый мальчишка, чья душа была покрыта гораздо большим количеством шрамов, нежели тело. Сочетание несочетаемого. Это влекло. Хотелось понять, разгадать, зализать душевные раны. Но заслужить доверие было сложно. Особенно после того, как с Акутагавой обошелся Дазай. Возможно, его душу нужно не лечить, а собирать по кусочкам, рискуя собственной. Ставя на кон все.       — Хорошо, что сообразили, — тихо произнес Чуя, оглаживая меченый бок. — Но это было больно.       — Я быстро потерял сознание. Но потом да. Тогда я еще не умел сносить такую боль, — сухо сказал Акутагава.       Чуя шумно сглотнул, отбрасывая внезапно навалившееся чувство жалости. Такая жалость сейчас неуместна. Акутагава в ней не нуждается, скорее, примет за оскорбление. Это его уязвит. Нельзя. А уж знать, что изначально интерес Чуи к нему зародился именно из чувства жалости и подавно не стоит.       Не найдя слов, Чуя нежно его поцеловал, прижимаясь всем телом. Не сразу, но Акутагава расслабился. Он цеплялся за плечи Чуи, зарывался пальцами в волосы, тихо постанывал, отзываясь на ласки.       Очерчивая пальцами и вылизывая каждый шрам, Чуя понимал, что тонет. Его затягивало в трясину из собственных чувств и желаний. Это немного пугало. Но чем дольше он слышал тихий и хрипловатый голос Акутагавы, тем яснее понимал — назад дороги нет. Для страха нет места. Мальчишка ему доверился, он хочет того, что сейчас с ним происходит. Отступить равно предать, растоптать то немногое, что осталось от его человечности. Чуя не хотел уподобляться Дазаю. Акутагава не был для него подопытным кроликом. Его хотелось спасти. И в первую очередь от самого себя. От сожалений, комплексов и нелюбви к себе. И приобрести впоследствии надежное плечо, которого Чуе все-таки не хватало. Но на нынешнего Акутагаву он бы не решился взвалить своих демонов. Ему и собственных хватало. Сначала нужно вылечить, найти панацею от той заразы, что пожирает его сердце и душу.       Акутагава больше ничего не говорил, не пытался сопротивляться. Даже когда Чуя нежно поцеловал родинку на внутренней стороне бедра, и для контраста грубо сжал ягодицы. Он лишь тихо стонал, ерзая под этими ласками, и покорно отдавался им, раздвигая колени в стороны и подмахивая бедрами. Чуя улыбался, Акутагава и не подозревал, как развратно сейчас выглядит. Часто вздымающийся живот, сведенные судорогой тонкие пальцы, комкающие простыню, разметавшиеся чернильным пятном по подушке волосы. Он хоть понимает, как пошло выглядит, облизывая языком сухие губы? Понимает, насколько сводит Чую с ума своим расфокусированным взглядом из-под ресниц?       Нет. Ничего он не понимает. Он сам утонул, погряз в новых для него ощущениях. Его тело буквально кричало — делайте со мной что угодно, только пускай эта сладкая пытка не прекращается. Акутагава лишь тихо вскрикнул, ощутив пальцы Чуи в себе. Не стал испуганно смотреть, строить жалобное выражение лица, не проронил и слова. Зато он протянул вперед руки, обхватывая Чую за шею, и отчаянно его поцеловал. Сам. Словно прося отвлечь от странных ощущений.       Хороший мальчик.       Чуя еле сдерживал себя. Нельзя торопиться. Нельзя причинять боль. Акутагава стерпит ее как должное, даже не подумает жаловаться. Но Чуя не этого хотел. Между ними происходило нечто, где не было места боли. Они строили мосты доверия. Акутагава не должен соотносить их отношения с чем-то неприятным. Он должен научиться доверять. Для начала хотя бы ему. А потом… возможно Чуя и не захочет, чтобы тот открывал такую незнакомую и прекрасную сторону себя кому-то другому. Он был собственником. И с каждым осторожным движением, срывающем с губ Акутагавы сладкие стоны, все острее понимал — он хочет забрать его себе без остатка.       И сейчас он брал все, что было ему дозволено. Достаточно подготовив Акутагаву, Чуя входил в его тело мучительно медленно для обоих. Еле контролируя свой горячий темперамент, твердя себе как заведенный, что нельзя торопиться. Да и некуда, собственно. В этом мире остались только они, только жар соприкасающихся тел, стоны и одно на двоих дыхание.       В таком медленном, терпком сексе было свое очарование. Животная страсть — это хорошо, но чувствовать тягучее и обволакивающее сознание счастье… кажется, с Чуей еще никогда такого не приключалось. Поэтому он не торопился, желая распробовать эту новинку, подкинутую жизнью. Ровно до того момента, как Акутагава обхватил его бедра ногами, самостоятельно насаживаясь максимально глубоко.       — Чуя-сан, еще… хочу почувствовать еще сильнее.       Словно щелчком тумблера в голове. Рациональность в мгновение отправилась на покой, уступая место инстинктам. Чуя ускорился, впился в чужие губы, сминая, подчиняя, показывая, насколько сильно мучается от жажды обладать.       Акутагава выгибался, стонал сквозь поцелуй и прижимал к себе так сильно, будто пытался слиться с Чуей воедино.       Разрядка пришла с цветными вспышками в голове, легким головокружением и совершенно сумасшедшим чувством окрыленности и легкости. Акутагава мелко задрожал под ним и закусил собственную ладонь, подавляя вскрик.       Но Чуя услышал достаточно, ничего, в следующий раз он не позволит ему сдерживать голос.       Поцеловав тонкий шрам под ключицей Акутагавы, Чуя улегся на его плечо и обнял.       — Какой ты сладкий, — тихо сказал он, чуть отдышавшись. — Как себя чувствуешь?       Акутагава неловко натянул на них одеяло и еще более неловко обнял пригревшегося на груди Чую.       — Секс всегда так изматывает? — хрипло спросил он. — Голова пустая. И двигаться не хочется…       — Ну, смотря как и сколько им заниматься, — фыркнул Чуя. — Понравилось хоть?       Мог и не спрашивать, он прекрасно видел как Акутагава плавился в его руках. Но Чуя хотел, чтобы он сам это сказал. Пускай говорит, а то ведь опять придумает какую-нибудь фигню, разбирайся с этим потом…       — Д-да, — чуть запнувшись, сказал он. — Чуя-сан, я могу задать вопрос?       — Конечно.       — Между нами теперь взрослые отношения?       Чуя еле сдержал смех. Акутагава был смущен, хотя старался не показывать этого. Пытался говорить как обычно сухо, четко, по делу. Но голос его подводил. А еще пальцы, которыми он перебирал растрепавшиеся рыжие локоны, едва заметно дрожали.       — Да. Самые настоящие, взрослые отношения. И равноправные, запомни. Если ты, конечно, не против такого продолжения дел.       — Не против. Я… Мне надо привыкнуть.       — Ты сможешь, — Чуя поцеловал его в плечо и потерся о него носом. — Ты схватываешь все на лету. Главное, больше не переживай из-за тех слов и из-за шрамов. Должен был заметить, что их и у меня хватает. Все мы когда-то были неопытными и неосторожными. Но это сделало нас такими, какие мы есть. Тут нечего стесняться.       — Да. Наверное. Я приложу все усилия, чтобы впредь не доставлять неудобств. И соответствовать вашим ожиданиям.       Чуя вздохнул, облокотился о его грудь и посмотрел в глаза.       — Акутагава, может быть, ты еще и отчет о сегодняшнем вечере напишешь? — спросил он с сарказмом.       — А надо? — в его глазах сверкнуло удивление.       — Твою мать… Нет, не надо, — Чуя щелкнул его пальцами по лбу. — Это же личное. Понимаешь? Только нас касается, больше никого.       — Да. Я понял, вы пошутили, — уголки его губ чуть дернулись, но так и не стали улыбкой. — Только… нас.       На его лице больше не дрогнул ни один мускул, но последние слова прозвучали с необычайной теплотой. На душе стало легко и хорошо, вызвав на лице Чуи широкую и хитрую лыбу.       — Теперь ты только мой. Усёк?       Акутагава чуть нахмурился, явно переваривая услышанное и заставляя Чую напрячься. Неужели зря сказал? Поторопился? Мальчишка же прямой, как шпала, сейчас еще не так поймет…       — Я — свой собственный, — ровно произнес он, но через пару секунд криво ухмыльнулся. — Но я не против в дополнение быть и вашим.       Чуя уставился на него большими глазами и расхохотался. С ума сойти, Акутагава с ним флиртует! Он это хоть сам осознает?!       — Ах ты маленький… — Чуя потрепал его за щеки. — Не дерзи старшим!       — Значит, все-таки не равноправные? — хмыкнул он, убирая руки Чуи от своего лица.       — А ты, значит, продолжаешь, да?!       — Простите, — Акутагава коротко поцеловал тыльную сторону его ладони, тут же отпустил и отвел взгляд.       Чуя мгновенно остыл, расслабился и уткнулся в сложенные на груди Акутагавы руки. Даже злиться на него не получается. И ведь мальчишка неосознанно это делает. И от этого вдвойне приятно.       Как все оказывается просто. Нужно было просто поговорить, успокоить и приласкать. И поделиться частичкой своего тепла и заботы. Чуе не жалко, пускай хоть все забирает, но позволяет быть рядом. С ним хорошо. И, оказывается, спокойно.       Улыбаясь собственным мыслям, он и сам не заметил, как уснул.              Пробуждение было не из приятных. Чуя проспал всю ночь, полулежа на Акутагаве, закинув на него руку и ногу. Голова покоилась на его плече и шея жутко затекла. Все-таки, Акутагава был слишком костлявым для подобных выкрутасов.       Со стоном заворочившись, Чуя заметил, что Акутагава не спит.       — Привет.       — Доброе утро.       — Давно проснулся?       — Думаю, полчаса назад.       Чуя сел и удивленно уставился на него. Акутагава повел плечом и стал его растирать.       — Тебе надо было меня разбудить, я тебе ж руку отлежал.       — Но вы так мирно спали. И улыбались, — он потупил взгляд.       — Ну что с тобой поделать, — ласково сказал Чуя и погладил его по голове. — Нужно собираться, нам предстоит долгая поездка в Йокогаму.       Акутагава был отправлен в свою комнату. Надо отметить, что шел он ровно, никак не показывая, что испытывает хоть какой-то дискомфорт. Вот она, выучка. Да и привык он и не такое сносить. Какой же он все-таки сильный…       В коридоре Чуя столкнулся с Хиротсу. Он был одет, в руках небольшой чемодан.       — Ох, вы уже выезжаете?       — Да, — сказал он с улыбкой. — Вместе с Каджи-куном и Тачихарой-куном.       — Надо бы тоже поторопиться, — с досадой протянул Чуя.       — Не стоит. Я связался с боссом и попросил для вас еще один выходной.       — Что?..       — Я думаю, вам с Акутагавой-куном это нужно, — Хиротсу лукаво ему подмигнул, развернулся и направился на выход.       — А?       — Стены тонкие, Накахара-кун, — не оборачиваясь, весело пропел он. — Дело молодое, я все понимаю и никому не скажу. До встречи!       Чуя еще долго простоял столбом посреди коридора. Вот ведь. Неловко вышло. Наверное, Акутагаве об этом знать не стоит. А он словно почувствовал, высунул нос из своей комнаты.       — Чуя-сан? А вы почему не собираетесь?       — Знаю, что ты не любишь внеплановые выходные… Но, кажется, у нас еще один появился.