Подсолнух

В Тибидохсе редко что происходит нормально со времен его основания. Ну, скажите на милость, что может быть хорошо в школе, в подвалах которой находятся Жуткие Ворота, обитает подозрительная нечисть, ученики рискуют погибнуть на тренировке, занятиях по сглазу, во время прибытия на остров, размазавшись об Грааль Гардарику, или, на худой конец, скончаться от врожденной непереносимости редечной скатерти? К счастью, в этом году происшествия обошли Буян стороной, по крайней мере, обошлось без репетиций конца света и колоссальных нравственных страданий роковых некромантов. Возможно, вхождение в мирное русло жизни школы связано с отсутствием в ней театра драмы имени Гроттер в полном составе, только Катя Лоткова и Баб-Ягун продолжали обучение, магспирантура была позади, но они продолжали постигать непостигнутое. Только речь пойдет не о Кате и не об Ягуне, хотя о его приключениях он готов поведать эпос в трех томах со справочником дополнительной литературы. Школа готовилась к Новому году, после всех зачетных мероприятий ученики пребывали в состоянии эйфории. Не все отделались от последствий сглазов Зубодерихи, кто-то до сих пор в страхе заговаривал узлы жилетки (очередная размолвка Поклёпа с его русалкой послужила причиной наисквернейшего настроения завуча), особо одаренные на несчастья выливали из ботинок слюни хмырей, но даже это не портило ожидания самого чудесного праздника. Как это обычно бывает тридцатого декабря, многих охватывает паника — все еще не куплены подарки, а Лысегорские торгаши ехидно потирают ручки, задирая цены настолько, что даже мертвецы возмущенно кричат «Обдиралово!». Диатезные купидончики то и дело метались между школой и Лысой Горой, то доставляя заказы, то возвращая бракованный товар производителям. Латаные сумки лопались от сладостей и посылок, а Пипа Дурнева снова и снова посылала амура за подтяжками от Юда Шкинса для папули. В первый раз штаны задрались до подмышек и стремились все выше, вторые подтяжки запустили бы любого носителя прямо по коридору при попытке их расстегнуть. Третьи превратились в змей и уползли под Пипину кровать, а Генке Бульонову пришлось храбро их доставать, но подтяжки уползли из комнаты; кто-то, кто уже получил справедливое возмездие от главы светлого отделения, пошутил, что уползли они к Медузии. В общем, страдали брюки, купидончик, Пипа, а вместе с ней весь Жилой Этаж. В одной из комнат, заклинанием оградившись от шума дочки самого доброго депутата, досматривали сны две девушки. Вчера, после сдачи промежуточного зачета по защите от духов они, не раздеваясь, рухнули на сдвинутые кровати, заваленные конспектами. Перстень одной из пятикурсниц был направлен на дверь, пальцы нервно подрагивали. Будь тут Черные Шторы, они бы с радостью показали всем желающим и нежелающим, как Поклёп Поклёпыч (почему-то в воображении Полины был пельменем) плавает в бульоне и кричит что-то про заклинание на каждый сорок второй узел кольчуги. А потом бульон превращается в цветы, а Полина в ужасе от них убегает. Спать оставалось считанные секунды. Ира, вторая девушка, почувствовала жжение пониже спины. С шипением открыв глаза, она схватила книгу, прижавшуюся к ее копчику, и, вскрикнув от жара, швырнула ее на пол. Запахло паленой шерстью — кажется, это был ковер. Проматерившись, девушка схватила его за края, завернула книгу и бросилась к двери. Полина, очнувшись от ругани и шума в коридоре, ошалевшая села на кровати. Минуту она не понимала, что происходит — в голове со вчерашнего дня вперемежку метались ее собственные мысли, формулы, руны и заклинание экстренного торможения. Пришлось произнести бодрящее заклинание, от которого меньше трещат виски, помутнение сознания рассеялось. Полина разгребла ворох конспектов и раздвинула кровати по местам. Маленькая комната стала выглядеть чуть опрятнее. Решив, что очередь за ней, девушка села расчесывать спутанные русые волосы. Пока она старалась не вырвать ничего лишнего, в комнату вернулась Ира. Лицо ее было мрачное, на глазах выступили слезы, в красных руках она несла останки ковра. — Что такое, тебе так жаль ковёр? — Да к черту его, — Ира швырнула обугленную ткань в ведро и направила туда перстень. — Искрис Фронтис! Древнир, как же больно! Почти просрочила Абдулле энциклопедию духов Центральной Европы. Ехидно так улыбался, аж рот на макушку сполз. Жаль, говорит, что не в Новогоднюю полночь сдавать надо было, он особое праздничное проклятье подготавливает. Тебе, надеюсь, ничего сдавать не надо? Полина взглянула на полку с книгами и покачала головой. Библиотечных долгов она старалась не допускать. Ира тем временем разглядывала масштаб трагедии. Кое-где на ладонях вскочили волдыри от ожогов, на спине же остался красный след. У Абдуллы сегодня еще хорошее настроение, раз он книги заговаривает только обжигающими проклятиями. — Шикарное начало дня. Заскочим к Ягге за мазью, — морщась, Ира переоделась в свежую футболку и вязаную кофту. Все-таки в замке гуляли сквозняки, а на улице не май месяц. Девушка наклонилась за сапогами, и тут ей навстречу из-под кровати выползла заплесневелая плюшка. Тут же на всю комнату раздался звук погибающего тюленя, а если отбросить эвфемизмы — урчание Иркиного желудка. Все понятно — врожденная магия Пергамовой на ее голод скоро приманит всю ближайшую еду разного качества. Вот что значит — человек голодным не останется. — Давай быстрее, а то за нами будет волочиться шлейф из булочек, — Ира схватила из вазочки на столе большую конфету — доза быстрых углеводов перебьет магию на двадцать минут. Что ни говори, а с такой способностью жить хоть и удобно, но сложно. Захотела есть — пожалуйста, к тебе летит борщ, но не факт, что он захватит с собой тарелку. А если захватит, то не обязательно последует аккуратная доставка. Так однажды после драконбольной тренировки безмерно голодная девочка на Торопыгус угорелусе улепетывала от заботливых холодных макарон с фрикадельками. Кто-то принес их с собой на трибуны, но съесть так и не довелось. Возвращалась Ира злая, голодная, отряхивая с ушей чужой обед. В магпункте уже с утра заседал Ягун, в восторге описывая бабусе преимущества очередной драконбольной рухляди из каталога с Лысой Горы. Не то, чтобы Ягге интересовалась разновидностями глушителей для пылесоса, но, видимо, Лоткова еще не встала, чтобы высказывать все восхищения ей. Ну, или внук рассчитывал на спонсорство к Новому Году. — Мамочка моя бабуся! Едолокатор притопала, — жизнерадостно поприветствовал Ягун вошедших. Ягге облегченно вздохнула (про пылесосы она уже порядком наслушалась) и принялась хлопотать над ожогами Иры. Та с раздражением взглянула на комментатора. Он и на матчах представлял её не без упоминаний о ее способности и советом слопать свой поп-корн быстрее, чем он атакует защитницу. — Только утро, а ты уже неостроумный, — буркнула Ира из-за ширмы, за которой Ягге помогала смазать красный след в районе копчика. — Мое остроумие не трогать, оно у меня обидчивое. Если Абдулла проклял, нечего свою досаду на других перекладывать, — беззлобно-назидательно ответил Ягун и повернулся к Полине, тон его стал максимально доброжелательным. — Доброе утро. — Доброе. — Не желаете внести добровольное пожертвование в пользу нуждающихся? — Кто нуждается? — девушка начала чувствовать, куда клонится разговор. — О, сбор в поддержку играющих комментаторов. — Что, стипендию прогулял уже? — Нет, я откладывал, но для покупки этого глушителя придется учиться еще лет десять, а к тому времени он устареет вместе с моим пылесосом. — Так лети работать, это быстрее будет, — улыбнулась Полина. — Да кто ж его вытерпит, — в два голоса раздалось из-за ширмы. Сердечно благодаря Ягге, Пергамова подтянула ремень и подошла к подруге. Настроение у неё явно улучшилось. Руки источали неприятный запах, зато волдыри сошли. — Вот что за джинн, постоянно от его прихоти у меня пациенты появляются, — сетовала Ягге. — Совсем детей не жалеет. Недавно приполз ко мне второкурсник, хвостом шлепает, челюстями щелкает. — Ужас, что произошло? — Эх, справочник по акулам в последний момент сдал, Абдулла же его возвращать в прежний вид не захотел, вот и пошлепал Мишенька ко мне. Ну, мы с Тарарахом покумекали, да вылечили. Еще неделю мальчик сырое мясо ел. Говорила я академику, что построже надо с Абдуллой, да толку… Ну, ступайте на завтрак, девочки, — старушка погладила Иру по плечу и повернулась к внуку. — И ты, Ягун, иди, нечего возле меня ошиваться. Ягге выпроводила посетителей и спокойно вздохнула. У древней богини с утра было сентиментальное новогоднее настроение. Она уселась у окна в кресло-качалку, закурила вишневую трубочку и стала глядеть на кружащиеся хлопья снега. Может, черт с ним, подарить Ягуну этот глушитель? «Хотя нет, пущай сам заработает», — отмахнулась от дыма Ягге. И все же положила в оставленный Ягуном ящичек немного дырок от бублика. Новый Год как-никак. По дороге в Зал Двух Стихий Ягун вновь принялся обсуждать драконбол. Ира поддерживала беседу с неохотой, ей хватало разработки тактических приемов на тренировках, Полина же вовсе рассматривала Тибидохс, будто видела его впервые. А смотреть было на что — в коридорах появились новогодние украшения, с рук атлантов свисали ёлочные шары и серпантин. Пахло хвойным лесом, на картинах, в проемах торчали пышные ветки. Кое-где было скользко; иногда, добавленные ради художественной выразительности, свисали со стен и полотка нетающие сосульки. Полина искренне порадовалась, что сугробов в проходе добавлять не стали — изваляться в снегу можно и на улице, а Ягге потом всей школе микстуру от насморка выписывает. В Зале уже расселись за столами ученики и преподаватели. Столик девушек соседствовал с огромной ёлкой, украшенной самыми разными игрушками, которые только бывали. Стеклянные, мерцающие, поющие, тикающие и ухающие, а на вершине блистала серебряная звезда, способная озарить весь Зал. Полина рассматривала ближайшую ветку — бешено крутились стрелки у золотых часиков, выпуклое отражение на шаре помахало своей обладательнице рукой. Сверху раздался шорох — это Пушкинская белка искала орехи, вполне вероятно, что она скоро закатит одну из своих песен. С Жилого Этажа стягивались в Зал голодные студенты. Так за столик к Полине с Ирой подсели близняшки — Аня и Ева. Блондинки отличались только прической — у одной из них были кудряшки, вторая же с прямыми волосами ухмылялась краем рта. Полина переводила взгляд с одной на другую, силясь разгадать оригинал. Фокус был том, что на самом деле Евы не существовало — Анна раз в день могла раздвоиться на один час. Впервые она раздвоилась в одиннадцать лет, когда хотела покататься на горках, а мама звала домой через окно. Когда Аня через час вернулась домой, на глазах несчастной женщины растворилась Ева. Спустя обморок, мама обо всем забыла, а Ане вскоре пришло приглашение в Тибидохс. Обычно она использовала двойника, когда не хотела идти на ветеринарную магию или на историю потусторонних миров. Тарарах не силен в распознании двойников, а Безглазый Ужас так увлечен разбрасыванием мозгов, что натуральность учеников его мало интересует. Также Аня использовала двойника для похода на свидания с теми, от кого не могла отвязаться. Самое забавное, что мальчики, зная о способностях к раздвоению, даже не старались разобраться, кто пришел на встречу, так они были счастливы. Двойник даже имел свой характер, но по просьбе хозяйки отзывался на ее имя. Единственное — она не могла колдовать, даже надев перстень. Евой же она была названа, чтобы Ане не было скучно. Кто-то поговаривал, что у девушки раздвоение личности, а способности на это тонко намекают. — Доброго утра, я Анна, — приветствовала девушка с кудряшками. — Я Ева, — добавила вторая. — Я смотрю, ты с утра в боевой готовности. По какому поводу раздвоение? — поинтересовалась Ирка. — Нужно было сдать книги в библиотеку, но я вспомнила об этом на прогулке с Петькой. Вот и отправила Еву. — А почему прически разные? — Я так захотела, — вторая двойняшка откинулась на стуле. — И есть ты тоже будешь? Кстати, чем питаются клоны? — задалась вопросом Полина. — Чаем, — Ева в нетерпении стучала пальцами по столешнице. Наконец Сарданапал отдал приказ молодцам из ларца, и на столе развернулась маннокашная скатерть. Эмоции сидящих за столом разделились — Аня грустно вздохнула, Ирка едва не зарычала и стала вертеться в поисках съестного, а Полина радостно пододвинула к себе тарелку. Она была одной из тех, кто обожал манную кашу. А Ева просто была довольна — она наливала себе чай. — Посмотри на эту маньячку, она жрёт эту жижу с комочками, — Ира уже приметила желанный завтрак и потирала живот, ожидая срабатывания магии. Вот со стола с блинчиками незаметно для его обладателей соскользнула тарелка и плавно полетела к Пергамовой. Пока голод был слабый, она могла контролировать посуду. Аня попросила приманить ей кусок пирога с картошкой. Там ребята оказались внимательными, но не расторопными — блюдо быстро пересекло Зал и приземлилось на стол. Академик погрозил Ирке усом, но ничего не сделал. Он почему-то прощал ей шалости с едой. К концу завтрака, выпив несколько кружек чая, Ева помахала рукой и растворилась. Сегодня она была на удивление молчалива. Обычно из нее рекой лился сарказм. Может, ей не нравилось, когда её вызывают по пустякам, вроде сдачи книжек Абдулле, а вот с Петькой она с удовольствием бы погуляла. Поскольку каникулы уже наступили, вместо уроков дети высыпали на улицу. Сразу начали летать заговоренные снежки, раздавались радостные вопли. Тут и там прятались розовощёкие школьники, закусывая губу и щурясь, они прицеливались в своих противников. Некоторые, пользуясь отсутствием родителей, выходили на улицу без шапок, шарфов, кто-то даже без курток. Эти отчаянные пользовались согревающими заклинаниями. Даже организовали взятие снежного городка, это событие вызвался комментировать бессменный Ягун. Темные атаковали крепость белых, и эта баталия заняла половину драконбольного поля. Комментатор восторженно тарахтел, кружа над битвой на пылесосе, описывал, каким размером снежка кому досталось, каким заклинанием наверняка заговорили снаряд, и кто успешен в своей роли — защитники или нападающие. Драконы в ангарах не видели происходящего, но своим ревом поддерживали команды. Другие болельщики наблюдали с трибун, тут же находилась и Ягге с дежурными санитарами. Разбитых носов сегодня будет предостаточно. Также была и другая русская народная забава — с длинных вертикальных заледенелых столбов доставали волшебные подарки абсолютно лопухоидными методами — лезли вверх без магии и летающих предметов. Ирка отважилась на этот подвиг, и почти достала до края свернутой скатерти-самобранки. Неизвестно, что она производила, но достать быстрый источник еды Пергамовой очень хотелось. — Да чтоб тебя! — румяная девчонка тряхнула растрепанной косой, когда приземлилась за считанные сантиметры до цели. Она злостно пыхтела, глядя на дразнящий край скатерти, и рассчитывала силы на новый рывок. — Давай уже, или я полезу! — крикнул из толпы Петька Абрамов. Коренастый парень уже разминал подмерзающие конечности, и Ира знала, что уж этот точно залезет куда угодно — он попал в Тибидохс после того, как убегал от стаи дворовых собак бегом по стенам и деревьям. Знающие о его способностях недовольно загудели — в прошлый раз он забрал на новый год самый лучший приз. Запретить пользоваться этими силами было невозможно — он порой начинал ходить на четвереньках по стенам даже тогда, когда сам этого не хотел. — Ну, нет, я сейчас! — Ира решительно рванула вверх. Драконбольные тренировки шли на пользу — сильные ноги крепко обхватывали скользкий столб, как обычно она держится в полете на своей гитаре. Рывок, еще рывок, острым носком сапог подбивая лёд. Вот до верхушки остался один Ирин рост, она отмахнулась головой от лезущих в глаза волос. Её подмывало посмотреть вниз, чтобы увидеть белые пятна лиц зрителей, но не время. Фыркнула, вцепилась руками крепко и подтянулась, и еще. Край уже близко, она примерилась, быстро дотянулась и рванула в сторону. Скатерть развевалась на ветру, Ира, потерявшая равновесие, попыталась его вернуть, и стремительно поскользила вниз. Зрители хлопают, краснолицая победительница ликует, сжимая в руке свой трофей. — Да-да-да! — она отлепила пристающую ко льду вязаную кофту и с превосходством вздернула нос перед Абрамовым. Темный маг состроил гримасу и отошел обратно в толпу. Дежурившая возле Медузия отправила наверх новый приз в коробке. Другие смельчаки ринулись на абордаж, а Ира вынырнула из толпы к Полине. — Молодец, — как обычно похвалила подруга и протянула пуховую куртку и шапку. Сама девушка не участвовала, зная, что сил не хватит и на столб безо льда залезть. — А то, видела, как Петьку перекосило? — По-моему, ему по барабану, он в любом случае без приза не уйдет. Ну, давай узнаем, что тебе за скатерть попалась, — пока Ира одевалась, Полина аккуратно сложила самобранку до размеров тарелки. — Ну-ка, скатерть, накорми меня! — потребовала хозяйка. На пестрой ткани возникла мисочка с творогом и стакан парного молока. — Да это ГорМолЗавод какой-то, — развеселилась Полина. — А сгущенку может? На свободном месте возникла розетка с лакомством. Ира больше бы обрадовалась скатерти с котлетами или супом, но молочная всё же предлагала широкий ассортимент вплоть до Российского сыра. — Я считаю, полезно. Пейте, дети, молоко, будете здоровы! Му! — пропела Полина и получила в ответ снегом. — Это что еще за народное творчество? — вскинула брови. — Это в лопухоидном мире такая песенка есть. — Ничего не знаю. Мама мне всегда напевала «Не пьет Ира молоко — позовем мы мертвяков». Что ты ржешь? Да, такая тяжелая жизнь у детей на Лысой Горе. Как что, так мертвяки. Тоже мне, белая колдунья, — проворчала Пергамова. Её мама, хоть и обучалась на белом отделении, но успела нахвататься чёрного юморка у однокурсников. Ну и жизнь в таком криминальном месте, как Лысая Гора оставляет отпечаток. Поэтому детство у Иры прошло под шутки и песенки про нежить: «Руки ты не вымыла? Вот придет кикимора!..». Полина с Ирой забросили скатерть в комнату, а потом пошли к холмам у пруда. Здесь прокатали горки, кто-то достал сани, кто-то использовал плащи, корыта, перевернутые скамейки. Внизу неизбежно собиралась куча-мала, чье-то корыто шло на таран, и дети с визгом рассыпались в разные стороны. Особо одаренные раздобыли старую лодку, и, заговорив ее, они разрезали снежные барханы. А удастся ли остановить заклинание — вопрос десятый. Девочки предпочли держаться от лодки подальше. — Пошли кататься, — потянула Полина к краю холма. Детство играло не только в голове, а пример десятков школьников был заразителен. — Тебе пять лет что ли? — хмыкнула Ира, но Полина не стала слушать никаких возражений, схватила торчащую из снега брошенную лавку и в ожидании уселась с обратной стороны, чтобы ножки смотрели вверх. — Ииир, ну давай. Сейчас Зажималус применю, — угроза обнимательного заклинания подействовала. Пергамовой не очень хотелось обнимать лавку и волочиться за ней, ведь та, по логике заклинания, была ближе. Ира села позади Полины, обхватила ее вокруг туловища. Они оттолкнулись, ветер засвистел в ушах, лавка начала вилять в стороны. Спуск был крутой, скорость все увеличивалась. Ира издала боевой клич, снег летел в лица, лавка кренилась и угрожающе поворачивалась боком. Девочки приготовились падать в сторону. Сзади нагоняли, это было понятно по отчаянному визгу, по нему же определили, что это Дурневская дочка с Бульоновым, Полина в панике вспомнила, что видела их наверху с огромными санями. — Вот блин, держись, Солнушко! Пилотус камикадзис! — Ира в спешке выбросила искру, и лавка, преодолев маленький трамплин, взмыла в воздух. Несущиеся позади Пипа и Генка были крайне удивлены такому повороту событий — им-то хотелось хоть кого-нибудь протаранить. Они проехали мимо, а в небе тем временем разгоралась паника. — Ира, Ира, Ира! — только и могла вопить Полина, которая органически не переваривала полётов. — Что ты натворила, посади нас! Драконболистка сама уже пожалела о своем поступке, ведь руль, а точнее ножки лавки были в руках сидящей спереди. Так и разбиться недолго, а впереди как раз располагающая к травмам Заповедная роща. Надо было дать Дурневой себя протаранить, это лучше, чем так нелепо разбиться. Ладно, самокопания оставить до лучших времен, сейчас главное перехватить управление. — Осторожно, ты нас угробишь! Двигайся, — они едва не ухнули в воздушную яму из-за неконтролируемых действий Полины. — Ойойойс шмякис брякис. Если не перестраховаться сейчас, потом можно костей не собрать. Пергамова прижала подругу к краю лавки, схватилась за ножки. Под контролем стало спокойнее, и паниковавшая Полина теперь вынуждена смотреть в дно сидения, так что маневров она не видит. Все-таки для полетов лавка не очень приспособлена, грозится перевернуться набок, места на ней мало и сцепление с ней на честном слове и гравитации. То ли дело сжимать ногами гитару… Направив в другую сторону от Заповедной рощи, Ира приметила безопасное для посадки место и произнесла посадочное заклинание. Плавное приземление не удалось из-за стремления некоторой особы к осязаемой почве, поэтому она выгрузилась в сугроб, где и утопла. Ира перевернула лавку в привычное положение и села. Наслаждаться пейзажами с нервной пассажиркой было некогда, поэтому она осмотрелась. Было непривычно тихо, лишь ветер слегка поддувал в уши. Роща белела, но даже отсюда было видно мощный Лукоморский Дуб. Куда хватало взгляда, простиралась идеально ровная, просто рай перфекциониста, снежная гладь, с другой стороны припорошенный снегом громоздился Тибидохс, а на холмах копошились маленькие фигурки. Эх, до них же еще пешком идти… Хотя, может, Полина согласится невысоко скользить на Тикалусе… Кстати, о ней… — Эй, вылезай, простудишься, — носком сапога Ира спихнула с края ямы по форме подруги корочку снега. Тот рассыпался по лбу и волосам Полины. — Не хочу, — она неуклюже села в яме и громко икнула. — Началось, — вздохнула Пергамова. — Ну, накаталась? — Ага, на весь… год, — борясь с икотой, девушка с трудом выбралась и присела на скамью. В сапогах, в штанах, за шиворотом и в карманах — везде твердые куски снега. Золотистые от солнца пряди, которые Полина ранее гордо называла волосами, висели сосульками вдоль раскрасневшегося лица, а на нем сияла беззаботная улыбка. Ирка улыбалась в ответ. — У тебя даже на ресницах снег, — сказала она, когда поняла, что засмотрелась на подругу. — Настоящая снежная баба, ведро и морковку добавить только. — Ты еще себя не видела. Глазищи горят, на голове гнездо, нахохлилась… ик!.. как ворона и каркает тут, — Полина потрепала ее по распустившейся почти до конца косе. — Значит, с костюмами на Новогодний Бал мы определились, — хохотнула «Ворона». Полетели сушиться. — Ну, нет, только не снова. — Да я на Тикалусе, едва над землей. — Нет! — А за морковку? — настало время Иры валяться в сугробе, глотая талый снежок. Но лететь на самой малой скорости Полина согласилась. Лавка скользила в сторону школы, носки обуви почти касались наста. — Ты видишь, в каком прекрасном месте мы живем? — подала голос поборовшая икоту девушка. Она смотрела на удаляющуюся блестящую под солнцем рощу — Ты веришь в это вообще? — Специальность обязывет, — привычно ответила Ира. — Когда с детства сталкиваешься с чудесами, общаешься с моей мамой и мертвяками, не поверить в магию и Буян сложно. — С мертвяками общаться нельзя. — Подловила, — они пролетали мимо удивленных катающихся саночников. Полетать хоть каждый день можно, а испытать лопуходидное счастье зимних развлечений — нет. — Хочешь, вечером еще покатаемся? — Это вечером, а сейчас я хочу какао. Интересно, твою скатерть можно на него раскрутить? — Нет, шоколад это не молоко. Но ради тебя я его достану. Где-нибудь в Тибидохсе оно наверняка есть, а я уже проголодалась, — последнюю фразу подтвердила катящаяся вслед за лавкой заветренная сушка с маком.

***

В гостиной царил праздничный хаос, тут и там валялись обрывки цветастых бумажных гирлянд, пол усеян еловыми иглами, по углам в нахально хихикали и прятались ёлочные игрушки. В этот раз детям самим захотелось украсить Жилой Этаж к Новому году, поэтому помещения выглядели как проект безумного дизайнера — сочетание несочетаемого, максимум похожего в одном месте, обилие хвойных заставило возмущенно чихать Поклёпа Поклёпыча, когда тот решил проконтролировать процесс украшения. У самого на праздничном мундире висела блестящая стеклянная шишечка, которая по сглазу неопознанного ученика скандировала неприличные частушки. Избавиться от неё было сложно, и, даже оторванная от кармана, она катилась вслед за завучем и выводила похабные четверостишия. Виновника традиционно обещали зомбировать. Купидоны продолжали раздавать новогодние посылки и письма, мешали наряжать ёлку в гостиной. Впрочем, не они одни. Полина нарвалась на веселящий сглаз, и, безостановочно хихикая, бегала по этажу и трогала все попадающихся на пути цветы. Все бы ничего, если бы не её врожденная магия превращать все цветы в подсолнухи, за что она когда-то и попала в эту школу. На восьмое марта в четвертом классе её мама не успела купить букет красивых цветов для учительницы, и Полина пошла с вялыми тюльпанчиками. Видя, какие роскошные цветы у других детей, она впала в уныние, и собралась было швырнуть свои в мусорку, но задела лепестки рукой, и вместо тюльпанов появились яркие подсолнухи с большими семечками, очень даже вкусными. Так превратились все цветы, которых она коснулась, и учительница была в восторге от такого необычного вкусного букета. Через некоторое время Полине Солнухиной выпал шанс оказаться в Тибидохсе. Да, вот такая ироничная у неё фамилия. Превращение цветов не было запланировано — хотели украсить коридор розами и хризантемами, а тут как некстати сглаз самого неподходящего для этого человека. Впрочем, лучше она, чем чихающий огнем во время смеха Димочка Кутузов. Вслед за Полиной по лабиринтам школы неслись Ира с Аней. Если натолкнется на Поклёпа, который как раз собирал букет для дамы своего сердца, то наказание точно кого-нибудь настигнет. — Солнушко, стой, у меня есть роза! — словно тореадор быка, Ирка приманивала подругу на красный цветок. Полина заинтересовано обернулась. Сглаз заставил ее довольно хихикнуть и вприпрыжку приблизиться к добыче. — Я маню, Анька, ты снимаешь, готовься. — Ага, — Аня постаралась быть незаметной, но не успела никто из них выпалить заклинание, как Полина выхватила розу и уже с подсолнухом побежала по коридору в башню привидений. — Отлично, вместо одной сумасшедшей впереди еще и призраки, — проворчала Аня. — Вот встретим мы Ржевского, помяни мое слово. Она не ошиблась. Когда они настигли Полину у надгробий, она делала то, что делает только поручик — смеялась над его анекдотами. Воодушевленный призрак сыпал все новыми, мало кто выдерживает его кроме Недолеченной Дамы, а тут такой успех! — …А пирожки у вас свежие? — Нет, с мясом! — довольно хохотал вместе с Полиной Ржевский. — О, здравствуйте, мадмуазели, хотите анекдот смешной расскажу? — Про пирожки? — сурово спросила Ира, крепко хватая хохочущую подругу под руку. — Нет, про самогон, рассказать? — Нет! — А я не против, — подняла подсолнух сглаженная. — Тогда слушай, — поручик вдохновенно вдохнул поглубже, как бы парадоксально это ни звучало по отношению к его бестелесности, и собрался поведать анекдот без внятного конца и начала, ведь каждый раз, когда он начинал его рассказывать, он начинал смеяться сам, и, когда концовку (впрочем, как и середину) никто не узнал, спрашивал «Ну, как вам?». Сегодня это был анекдот дня, если не считать пирожков с мясом. — Нет, спасибо, мы пойдем, — поспешно повели Полину в соседний проход. — Несправедливо отбирать у меня единственного благодарного слушателя! Никто больше в замке не смеялся сегодня над моими шутками, — вдогонку кричал Ржевский. Поняв, что ценителей из живых больше нет, он поплыл доставать Недолеченную Даму. На случай, если не сработает анекдот, он захватил уроненный Полиной подсолнух. Даме сойдет даже он. — Потому что больше никого не сглазили, — Ира усадила подругу на ступеньки и произнесла заклинание. — Смешинкус выплевонум. Зеленая искра легко толкнула Полину в грудь, и девочка откашлялась. Беспричинный смех пропал, она удивленно оглядела коридор, в котором оказалась. Ржавый меч на цепи грустно лязгал. — Что случилось, почему мы в башне Привидений? — Да тебе смешинка в рот попала, сглазил кто-то по ошибке. Ты превратила все цветы в подсолнухи и бегала по школе, смеясь над анекдотами поручика. — Как низко я пала. Хорошо хоть не убила никого навеселе, — Полина искренне порадовалась, что единственный грех — поддержка несмешного юмора. А цветы она и сама хотела из озорства ночью превратить в подсолнухи. Разумеется, каждый в школе бы знал, чьих это рук дело, но плохо бы от этого никому не стало. К слову, утром на двери академика Сарданапала красовался венок с подсолнухами, однако он только улыбнулся, а его разноцветные усы шаловливо дернулись. Снаружи замка что-то вспыхнуло, раздались хлопки. Девочки подбежали к бойницам и, ежась от холода, увидели рассыпающиеся разноцветные шары салюта. Его запускали с драконбольного поля. Разумеется, салют был волшебным, и вспышки складывались в забавные фигуры, надписи, одна из которых довела Поклёпа до позеленения, и он искал, кого из учеников наказать за баловство с фейерверком. Когда затухли последние шары и в воздухе повис дым, девочки продолжили вглядываться в мерцающее звездное небо. — Смотрите, падающая звезда, быстро загадываем желание! — воскликнула Аня, зажмурилась и даже скрестила пальцы на удачу. Полина так и не смогла выбрать из роящихся в ее голове желаний, а Ира скептически на них посмотрела. Про загадывание на падающие звезды она раньше не слышала, и на уроках им этого не рассказывали. — И вы в это верите? Разве нет заклинаний, которые помогут, или взять и сделать что-то самостоятельно? — Для некоторых вещей не существует заклинаний, а что-то невозможно осуществить самой, как бы ни старалась. — Это из серии воскрешения умерших в их первозданном состоянии? — Из серии, — грустно улыбнулась Аня. — Говорят, новогодние желания самые сильные. — И Дед Мороз существует, конечно, — хмыкнула Полина, дыша на мерзнущие ладони. Переглянувшись, они двинулись обратно в гостиную. — Существует, он же приходит в Тибидохс на Новый Год, — горячо возразила Анна. — Просто никто его так и не видел. — Вот именно, — саркастично ответила Ирка. — Мама мне тоже сказочки рассказывала, приходит он, мол, в новогоднюю ночь и подарочек тайный оставляет. Кто его встретит, может попросить исполнить заветное желание. Мама говорила, один парень хвастался, что нашел спрятанный подарок, но так никому и не показал. — Говорите что хотите, а я его найду, — потерявшая терпение от насмешливого тона подруг, Аня стремительно ушла вперед. — Чего это она? Действительно хочет выследить Деда Мороза? — Солнухина удивленно посмотрела вслед. Ей было непонятно, почему девушка отнеслась к этой сказке с таким трепетом. Небось кто-то давно в школе придумал байку, а подарки из доброты душевной по углам распихивает Сарданапал. — Да пусть выслеживает, мы нормально праздник отметим. Пошли на каток? — возвращаться в гостиную и наряжать Этаж Ирке не очень-то и хотелось. Стоит зайти за верхней одеждой и коньками. — Пошли. А потом ты достанешь какао?