Кошмары

Звонкий, глубокий стон сотряс безмолвные черные подземелья. Бриллиантово сверкнули переливчатые багровые капли на стенах. Торин тихо сходил с ума. - Нет, умоляю, не троньте младшего. Не троньте. Меня, меня убивайте, меня режьте, а его оставьте в мире... - говорил он непонятно кому, ведь в темноте не было абсолютно никого и ничего, кроме него самого и молчаливого безжизненного тела, лежащего на его коленях. Когда начался этот ужас? Как получилось, что они остались вдвоем в преисподней, не имея ничего, кроме друг друга? Кто продал их тела и души тьме, и во имя чего была совершена эта страшная сделка? Все растворилось в горячем алом дурмане боли, прошлое и настоящее перепуталось и переплелось в клубок отвратительных скользких червей, теряя всякое подобие четких очертаний... Торин хорошо помнил, как с него, едва осознающего происходящее, сдирали походные меха. Как он сворачивал гоблинам тощие грязные шеи голыми руками, залитыми черной липкой кровью. Как ему отрубили правую по самое плечо и напоили терзающим ядом. С того момента тьма ни на миг не покидала его разум... Торин помнил, как ледяные железные оковы смыкались на полуобнаженном теле и прижимали его к шершавой стене. Как он пытался вырваться, бился, словно в удушье, и бессильно повисал на цепях, чувствуя, как по спине медленно ползут жгучие кровавые дорожки. Помнил острую, всепоглощающую боль и чистый звенящий крик где-то совсем рядом. Словно наяву, он вновь и вновь видел ржавый орочий нож, медленно вспарывающий бледную молодую кожу. Слышал визгливый рабский хохот и услажденное, блаженное рычание. Чувствовал запах запекшейся крови на черных спутанных волосах. Кричать не получалось: связки были давным-давно сорваны и отчасти перебиты. Оставалось лишь стоять, зажмурившись, и молиться, чтобы их души наконец-то выбили из тел. Прочь отсюда. Куда угодно: к Ауле, Мандосу, Яванне, да хоть к самому Мелькору, лишь бы не слышать больше звуков изощренных пыток... - Кили, - почти беззвучно прохрипел он, раздирая остатки горла. Ни звука, ни движения в ответ. Только рваные раны на холодном, синевато-белом теле. Он улыбнулся разбитыми, пересохшими губами. Спасибо, Эру... - Ай, дядя, больно же! - ударил ему в ухо мягкий обиженный голос. Торин открыл глаза. Повеяло одуряюще легким, теплым степным ветерком. С неба ему подмигнула серебряная звезда. Кили безуспешно пытался вырваться из его железных объятий. Торин с усилием повернулся, схватил племянника за запястья и прижал к земле. - Да что с тобой такое? - Никогда, - прохрипел король-изгнанник, - никогда, слышишь? Не смей шутить насчет орков... Кили еще пару раз возмущенно дрыгнулся, а потом внезапно затих. Возможно, проникся настроением дяди. - Так-то лучше, - Торин ласково поцеловал его в уголок губ. - Я люблю тебя, - сонно пробормотал мальчишка. Он осторожно, как можно более мягко прижал его к себе. Одной только левой рукой.