***
— Привет, Дим, — встретила меня Яна, зевнув и укутавшись ещё сильнее в свой домашний халат. Видимо, своим визитом я разбудил дражайшего продюсера, — а ты чего так рано? — Исправляю ошибки вчерашней молодости, Ян. Я решил, а точнее, меня убедили в том, что ничего противозаконного ты не совершила, а поэтому я считаю необходимым выполнить твои просьбы. — А вот попозже твоя совесть вместе с таинственной любовью проснуться не могла? — пробурчала Рудковская, всё-таки пропуская меня в дом, — знаешь, а я ведь могу просто выставить тебя за порог и заставить мучаться угрызениями совести ещё пару часов… — хитро прищурилась Яна. -Но ты этого делать не стала… — пытаясь понять в чём подвох, медленно произнёс я. — Именно. Поэтому ты расскажешь мне о своей «необыкновенной». — Яна, я же уже говорил, что не хочу озвучивать её имя. — Так, хорошо, — не унималась Рудковская, — она из наших кругов? — В каком-то роде да. Она певица… — Вот только не говори мне, что решил попытаться выстроить счастье с Волковой, — фыркнула Яна. — При всём моём уважении к Юле, она всегда была собственницей, на моей памяти лишь один случай, когда она отпустила меня к другой девушке. И всё-таки, она тоже не того склада, чтобы спокойно отреагировать на твоё вчерашнее поведение. Вот Юля бы точно полностью поддержала бы меня, прибавив пару слов о том, какая ты коза. А моя П… — я вовремя прикусил язык. Вот же идиот, едва ли не проговорился. Вот приспичило же сказать «моя Поля»! — моя пассия, как ты её называешь, — поспешно прибавил я, молясь всем существующим и несуществующим богам, чтоб Яна не заметила моих колебаний. — Так… пусть она певица, — продолжала свои расспросы Яна, — следующий вопрос: в каком направлении музыки она работает? — Вот так вот вообще нечестно, — пробурчал я, понимая, что только скажи я «фолк-рок», всё сразу прояснится. — Ян, ты хочешь со мной снова поругаться? Как ни странно, Яна спокойно и с пониманием отнеслась к моей реплике. Видимо, ей тоже на двадцать лет вперёд хватило вчерашней ссоры. — Про имя, я так понимаю, вообще спрашивать не стоит? — отчаявшись спросила Рудковская. — Правильно понимаешь, — кивнул я. — Давай уже свои документы, пока я не передумал. — Смотри, как бы я не передумала быть твоим продюсером, — устало закатила глаза Яна, но всё-таки направилась к своему кабинету. — А как ты с этой девушкой познакомился? — неожиданно спросила Яна у самой двери, видимо решив не отступать. — Вот не поверишь, на улице, в канун Нового Года познакомились, — улыбнулся я, понимая, что здесь я могу рассказать абсолютную правду, ни капли не боясь разоблачения.***
Весь тот и следующий день я полностью был погружен в работу. Я прекрасно это понимал, ведь работал с Яной не первый год и вполне осознанно перешагнул порог дома, зная, что теперь я вряд ли выйду отсюда прежде, чем выполню многочисленные просьбы Рудковской. Весточек от Поли, как ни странно, тоже не было. Вчера вот поздно ночью пришло лишь короткое сообщение «спокойной ночи» и несколько банальных красных сердечек в конце. С одной стороны, мне стало намного спокойнее, ведь теперь я на все сто процентов был уверен в том, что с моей ненаглядной всё хорошо, но с другой, становилось немного грустно от того, что она не написала мне больше ни слова и не позвонила. Хотя, скорее всего, она просто решила переночевать у мамы и не вызывать лишних подозрений. Сегодня же с утра даже «доброе утро» от неё не пришло. Хотя, я давно понял что моя Полюшка — женщина непредсказуемая и от неё можно ожидать чего угодно, или ещё лучше не ожидать вообще ничего — так не придётся ошибаться. И сейчас, после долгого изнурительного рабочего дня я просто крутил в руках телефон, сомневаясь, стоит ли звонить ей. И опять звонок в дверь, и я как будто в каком-то дежавю, ведь совсем недавно происходило то же самое. И я уже не удивился, увидев на пороге именно ту блондинку, что занимала все мои мысли последние месяца четыре точно. — Привет, Дим! — лучезарно улыбнувшись, поприветствовала меня Пелагея. — Ты уж извини, что к тебе, да посреди ночи, только больше податься не к кому. Полина снова на гастролях, а до Кати я не дозвонилась. У меня снова беда. В квартире свет отключили, а я темноты боюсь — до жути. — Мне кажется по твоим рассказам, что это у Гагариной такая фобия, а не у тебя, — припомнил я, в то же время замечая, что в тёмном подъезде Ханова существует вполне бесстрашно. — Ну знаешь же, Дим, мы частенько рассказываем о себе, используя близких друзей как прикрытие. Я просто не хотела, чтобы ты подумал, что я трусиха… — вполне убедительно ответила девушка. — Ну так пустишь меня переночевать? Или, в случае чего, я могу отправиться в гостиницу… И был ли это плод моей вкрай разгулявшейся фантазии, или девушка действительно чрезмерно театрально опустила глаза вниз и лукаво глянула на меня из-под опущенных ресниц? — Нет, что ты, конечно ты можешь остаться у меня. Помнишь же, что можно всё? — ответил я быстрее, чем успел что-то сообразить и в то же время оглядывая её достаточно объёмную сумку. Чего же она там набрала? — Спасибо! — как-то чрезмерно радостно ответила Пелагея, пропорхнув в гостиную и бросая свою сумку на пол, — Я же могу принять душ? Я постарался взглянуть на неё самым выразительным взглядом из тех, что вообще существуют. — А, всё, всё, поняла, можно всё… — кивнула Пелагея и умчалась, забрав из сумки полотенце, и, кажется, ещё что-то. И что-то подсказывало мне, что позвони я сейчас Гагариной, или Добряковой, обязательно бы выяснил, что обе они сейчас в Москве. И даже, вполне возможно, что никакого внепланового отключения света в доме, где находилась квартира Пелагеи, не было. Но даже не смотря на лёгкое ощущение недосказанности, или даже небольшого обмана, я был невероятно счастлив её приходу. Надеясь, что место ночёвки она, как и в прошлый раз, не подвергнет сомнению, я расстелил кровать и взбил подушки для пущего удобства. Включив телевизор, чтобы хоть как-то скрасить ожидание, я с удивлением обнаружил, что по Первому каналу шло ничто иное, как Голос. Это был пока ещё один из выпусков поединков. Было очень забавно наблюдать за самим собой и нашими отношениями с Пелагеей со стороны. Насколько я помнил, в тот момент девушка всё ещё сломя голову бегала от меня, не желая налаживать отношения. И сейчас, учитывая, что она спокойненько в данный момент моется в моём доме, осознавать это было вполне забавно. На рекламной паузе я заметил, что вода больше не льётся, а значит, моя дорогая блондиночка уже где-то на полпути ко мне. Но прошла минута, а затем ещё две, а Пелагея так и не пришла. Конечно, в моей душе поселилась тревога — где же она может быть? Не долго думая, я решил пройтись по своей квартире, ведь девушка должна быть где-то здесь. Моя потеряшка нашлась у окна в зале. Причём, прошу заметить, в абсолютно тёмном зале, освещённым лишь тусклым светом уличного фонаря через окно. Да-да, Пелагея, которая менее часа назад внушала мне, что до ужаса боится темноты, стояла у окна в тёмной комнате и уж поверьте мне, не подавала никаких признаков паники. Больше скажу, девушка была так увлечена чем-то что не обратила внимания на меня. Всё ещё оставаясь незамеченным, я тихо подошёл к возлюбленной и положил руки ей на талию. — Так ты же вроде бы темноты боишься, или уже нет? — прошептал я, с каким-то странным удовлетворением отмечая, что девушка вздрогнула от неожиданности. — Когда я с тобой в одном доме, всё становится менее пугающим, — невинно улыбнулась блондинка, — а когда ты настолько близко… — Пелагея почти вплотную подошла ко мне, оставляя лишь несколько сантиметров между нашими губами, — так и не страшно вообще. Чертовка! Наверняка же надеялась этими словами подействовать на меня так, чтобы я потом вообще и двух слов связать не смог. А самое главное — она не просчиталась, у неё получилось! Моё возмущение, и наигранное, и ненаигранное, как рукой сняло. — Зря нестрашно… — успел ухмыльнуться я, завлекая девушку в поцелуй. — Почему это? — изловчилась ответить Пелагея, снова прильнув к моим губам. И я решил, что здесь могу позволить себе немного больше, что как никто другой имею на то право. Слегка приподнимая её футболку (а я только сейчас заметил, что в этот раз девушка прихватила с собой какую-то пижаму), я легонечко погладил её пальцами по спине, переходя на живот и поднимаясь немного выше. Пелагея, секундой назад бережно перебирающая мои волосы, вдруг резко замерла. — Нет, Дим, пожалуйста, только не сейчас… — вдруг выпорхнула из моих объятий Ханова. — Понимаешь, я не могу… Девушка говорила это всё таким жалобным голосом, что волей-неволей становилось жалко её. И мне уже было всё равно на причину, хотелось просто успокоить блондинку, заверить, что всё будет хорошо и уложить спать. — Тише, Поль, всё хорошо… — прошептал я, погладив её по волосам, а затем взяв на руки. — Знаешь, а там сейчас голос идёт… Поединки. Так интересно смотреть на самого себя и окружающих людей. Анализировать своё поведение и вспоминать реальные ситуации из жизни. — Отпусти, я сама пойду, — брыкнулась Пелагея, но я не выпустил её, — Дим, тебе же тяжело… — Своя ноша не в тягость, — ляпнул я не подумав старую поговорку и мгновенно прикусил язык. Кто знает, как она отреагирует на то, что я приравнял её к ноше, да ещё и назвал своей? Но на удивление, блондинка даже наоборот расслабилась в моих руках, слабо улыбнувшись. — Вот и всё, — заключил я, аккуратно опустив девушку на кровать. — Спасибо, конечно, но я же не больная какая-нибудь и прекрасно добралась бы сама, — ответила Пелагея, поудобнее располагаясь на кровати, а я только сейчас обратил внимание на её внешний вид. Да, в этот раз девушка действительно собиралась ко мне, и, видимо, спать в моей футболке ей не понравилось. Но в своей пижаме она выглядела как-то сверхмило. Длинные штаны и свободная лёгкая футболка с узорами из маленьких панд делали мою Пелагею самым милым существом на свете. — Панды? — удивлённо хмыкнул я, опять же, не подумав. — А почему бы и нет? — улыбнулась в ответ Пелагея. — В каком-то мультике была панда по имени По, я Поля и меня тоже можно сократить до По. Наверное, в этом есть какой-то смысл. Но ответить я не успел, так как на экране телевизора внезапно возник Нагиев, начавший вещать что-то о главном вокальном проекте страны. — О, я помню, как разнервничалась во время этого выступления, — воскликнула Пелагея. В ты ведь ринулся меня утешать… Вот не лень тебе было? — улыбаясь спросила девушка. — Жутко лень, — честно ответил я. — Но знаешь, иногда и лень перебороть не жалко, — громким заговорщическим шёпотом сообщил я, улыбаясь во весь рот и подмигнув девушке. — И вот не глупая ли я была, когда бегала от тебя, как от огня? — обращаясь куда-то к потолку, едва слышно прошептала блондинка. — Спасибо тебе, Дим, за оказанную поддержку. Если бы не ты, я точно бы свихнулась. И хвала небесам, что половину моих слёз операторы вырезали, иначе, пришлось бы мне доказывать в психиатрической больнице, что к их пациентам я отношения не имею. Уж поверьте, я то знаю, что говорю. Фанатки они же такие — выследят и попытаются сделать лучше, получив в итоге какую-то дребедень, даже без бантика сбоку.***
— Поль, только ответь мне на один вопрос… — попросил я. — Да-да, конечно. — Ты действительно боишься темноты, или всё это плод твоей фантазии, выдумка, чтобы пробраться ко мне в дом? — слегка ухмыльнулся я, надеясь, что блондинка этого не заметила. — Ну-у… — опустила глаза Пелагея, поводив пальцем по узорам на постельном белье. — Я боюсь не темноты, а того, что может быть в ней… — Ага-ага, конечно, это же какое-то суперпопулярное выражение, так называемое психологическое открытие, да? — хмыкнул я. — Ну так чего ты могла бояться в темноте своей квартиры? Пелагея ничего не ответила, продолжая пальцами обводить узоры постельного белья. — А вообще, я ни капли не обижен, или рассержен твоим визитом. Даже наоборот. Да и твои умозаключения поддерживаю. Вот, совсем недавно прочёл, что сталкиваясь со смертью и темнотой мы боимся лишь неизвестности, не более того. И всё-таки, — улыбнулся я, — о тебе нельзя сказать, что ты человек, панически боящийся темноты… — А ты боишься смерти? — вдруг резко спросила Пелагея, как всегда переводя тему. В её серо-зелёных глазах плясали озорные искорки и горел неподдельный интерес, несмотря на то, что задаваемый ею вопрос был крайне странным. — Встретив тебя, я начал бояться смерти*… -заторможено прошептал я, не отрывая глаз от возлюбленной.меня нельзя обвинить в постоянстве, но я люблю тебя больше, чем себе может позволить человек в этот век в этом просторе в этом пространстве ты — чистейшая нота, услышанная мной, в детстве, в церковном хоре. ты — суббота, когда просыпаешься и у тебя только одно дело — море. я не буду что-то доказывать, я же не пастор, чтобы кричать «поверьте, поверьте», но встретив тебя, я начал бояться смерти.*
— Вот о чём мы с тобой разговариваем? — вдруг улыбнулась блондинка, — о страхах, о смерти… Вот встретились два философа, просто анекдот какой-то. — И что же ты предлагаешь? — Ну-у… чем обычно занимаются люди по ночам? — Поля-Поля… — покачал головой я, приподняв одну бровь, — что творится в твоей голове? — Вообще-то, я имела ввиду сон. Но знаешь, Дим, это ещё не конец… — загадочно сверкнула глазами блондинка.