***
— Чем займёмся? — спросил я, когда с завтраком было покончено. — Ну не знаю… — ответила Пелагея, поглядев в окно. — Гулять хочу. — Собирайся, — коротко ответил я. — Что, правда? — удивилась девушка. — А как же твои гастроли? — Конечно правда. Я покину Москву сегодня вечером, а пока самое время погулять. Заодно и познакомишься с окрестностями моего дома. — Это ещё зачем? — А вот если я решу на тебе жениться, потом в любом случае тебе тут жить придётся. И будет гораздо лучше, если ты будешь ориентироваться на местности. Пелагея отвела взгляд и, видимо, так и не найдя что сказать, отправилась одеваться. — Кстати, Поль, именно в этой моей футболке ты невероятно очаровательна, — крикнул ей вслед я, надеясь, что она услышала. — Самовлюблённый индюк-идиот, — громко фыркнула Пелагея, повернувшись ко мне у самой двери в спальню. И я поклясться готов был, что её лицо озаряла улыбка. Чёрт, а ведь мои вещи тоже там! И как же теперь достать их, при этом не потревожив Пелагею? — Поль, ты скоро? — побарабанил я костяшками пальцев по дверному косяку. — Нет, Дим, уж подожди пару секунд, — ответила девушка, а после за дверью началась усиленная возня. — Всё, можешь заходить. За такой короткий промежуток времени Пелагея, как оказалось, успела не только почти полностью одеться, но и заправить мою постель. — Знаешь, я тебя сюда привёз не порядок в моей комнате наводить, — вспоминая с трудом отвоёванное у своенравной блондинки право помыть посуду, сказал я. — Поль, конечно, если хочется, я не запрещаю, вот только сам я ощущаю себя в роли злой мачехи, когда ты как Золушка начинаешь наводить порядок в моём доме. Можешь пожалуйста выйти, на пару секунд, мне нужно переодеться. — Ой, да чего я там не видела, — фыркнула девушка, но из комнаты всё-таки вышла. — Я такая дура, Дим, — прохныкала Пелагея, когда я вышел из комнаты. — Ну чего опять стряслось? — Ну ты посмотри на меня. Как вчера на репетиции ходила, так и осталась. Не особо тёплое, зато красивое пальто и сапоги на каблуках. Ну как в таком гулять? — Я же тебе говорил, а ты что ответила? Что я не пожалею для тебя футболки. Не принести футболочку то? Может в ней погуляешь? — Ди-има, да выключи ты в себе этот тумблер язвительного дурака. Я ж к тебе с реальной проблемой, а ты? — Ладно, ладно, Поль. Мы недолго будем, не замёрзнешь. Подав Пелагее как раз то самое «не очень тёплое пальто», я сам надел тёплую куртку и шапку. — Поль, подожди, ты что, без шапки? Блондинка отвела глаза. — Ну, милочка, ты меня извини, но в таком виде я тебя никуда-никуда не отпущу. Подожди секунду. И, оставив девушку, наверное, в полном недоумении, я как можно быстрее направился в комнату, к шкафу, выуживая оттуда одну вещицу. — Вот, — вернулся я к Пелагее и нахлобучил на её голову свою только что найденную меховую шапку, — совсем другое дело. — Дим, но она же мне велика. И как это вообще со стороны выглядит? — Нормально выглядит, главное, что тепло, — отрезал я, распахивая входную дверь. — Замечу, что ты её сняла, вниз головой в сугроб засуну. — Какой же ты вредный! — слегка скривилась Пелагея. — И как мне тебя такого всю жизнь терпеть? Значит, всё-таки всю жизнь? — отметил про себя я.***
-…А вот здесь я планирую построить беседку, — продолжал я посвящать Пелагею в историю этого дома и мои планы с ним на будущее. Девушка лишь согласно кивнула, но как мне показалось, с ней было что-то не так. — Поль, ты не замёрзла случайно? — Н-нет… — сдавленно ответила девушка, у которой уже видимо зуб на зуб не попадал от холода. — Горе ты моё луковое, — обнял её я за плечи, надеясь хоть как-то согреть. — Замёрзла и молчишь. Заболеть что ли ещё раз хочешь? Прошлого раза не хватило? Давай-ка в дом пойдём, греться. Девушка ничего не ответила, лишь сильнее прижалась ко мне всем телом и послушно пошла в дом. — И вот кто тебя просил так долго ходить со мной и слушать всё, что я там несу? — Но, Дим, ты так интересно рассказывал, — жалобно прошептала Пелагея, когда я уже закрыл входную дверь. — Рассказать я всегда могу… М-да, хороший из меня человек, на которого можно положиться. Надо же было настолько заболтаться, что не заметить, что девушка рядом вот-вот в сосульку превратится. Сначала я помог дрожащей от мороза блондинке снять пальто и сапоги, затем взял её на руки и принёс в ту самую спальню, где за одно утро я успел побывать бесчисленное количество раз. — Да где же он, чёрт возьми! — воскликнул я, стараясь найти что-то тёплое в своём шкафу. — Вот, надень, — протянул я девушке тёплый свитер и шерстяные носки. — Конечно, размер не тот, но в любом случае теплее будет. — Спасибо, — уже в который раз за день поблагодарила меня блондинка, снимая свою одежду. Дабы не смущать девушку, я отвернулся опять к шкафу, надеясь найти ещё и тёплый плед. Один, конечно, я оставил у Пелагеи, но у меня действительно мало вещей, что в единственном экземпляре. И плед уж точно не из таких. На нижней полке, в самом дальнем углу, я всё-таки нашёл его. Пелагея к тому времени уже успела переодеться и выглядела довольно-таки забавно в моём свитере, что был ей заметно велик: длинной до середины бедра, как обыкновенная мини-юбка, рукава болтались, как у Пьеро из известной сказки. — Зато тепло, — то ли себе, то ли ей сказал я, накрывая девушку пледом. — Грейся, а я пока поставлю чайник. Вдруг раздался телефонный звонок. Думая, что это мне, я направился в комнату, но вдруг услышал голос Пелагеи. — Да, мам, всё хорошо. Нет, я у Полины, она позвала меня к себе на денёчек. Да, ночевала тоже у неё. Сегодня к вечеру приеду. — Поль, — вошёл я в комнату, — я тут подумал ещё кое о чём… — О чём, Дим? Я вот на грани разоблачения, остаётся только надеяться, что мама не решит позвонить Полине на всякий случай. — Я думаю, что стоит рассказать ей всё о нас. — Ты серьёзно, Дим? Кажется, в прошлый раз ты был не очень то доволен, когда узнал, что я сказала что-то о нас маме. — Я был недоволен только потому, что ты сделала это не посоветовавшись со мной. А так, Поль, я видел на Голосе, какие у вас с мамой доверительные отношения и считаю, что не должен их портить. — Ты ничего не портишь, — улыбнулась мне Пелагея, подаваясь чуть-чуть вперёд. — Не утешай меня, а? Я прекрасно понимаю, что вынудил тебя соврать родной матери, что из-за меня ты замёрзла и можешь простудиться. И это просто реализм, Поль. — Это не реализм, это идиотизм, — хихикнула Пелагея, обнимая меня за шею. — Чёрт, чайник! — воскликнул я, услышав свист на кухне, затем вскочив с кровати и помчавшись скорее выключать это недоразумение. — Всё нормально? — спросила Пелагея, пришедшая прямо за мной. Девушка кроме моего свитера укуталась в плед, как в какой-то плащ, или мантию. — Более чем, — заверил её я. — Тебе чай чёрный, или зелёный? — Зелёный. Блондинка присела за стол, не сводя с меня пронзительного серо-зелёного взгляда. — Странный ты, Дим, очень странный… — Так, это мы уже проходили, — хмыкнул я, — почему на этот раз? — Потому что я не могу найти оправдания твоим действиям. — Это ещё что… — улыбнулся я, — вот тебя я совсем не понимаю. — Никак не могу предугадать любое твоё действие. — На то она и женская логика, чтобы вводить людей в заблуждение, — коварно сверкнула глазами Пелагея, рассмеявшись. — Ай, горячо! — зашипела девушка, сделав глоток чая. — А как же ты хотела, дорогуша? Согреваться холодным напитком? Или ты предпочитаешь другие способы согреться? — приподнял одну бровь я, улыбнувшись. — Фу, Дим, что за мысли, — фыркнула блондинка, — ну нельзя было хоть чуть-чуть остудить как-то? — Давай, потихонечку. Я недавно где-то читал, что согреваться только внешне ни в коем случае нельзя. Вот, к примеру, чайной ложкой, — я присел рядом с Пелагеей, зачерпнув маленькой ложкой немного напитка, — хотя бы немножечко, чайную ложечку и это уже хорошо… — Винни-Пух доморощенный, давай уж я сама, — хихикнула девушка, отнимая у меня ложку и слегка расплёскивая горячую жидкость. — Только давай сразу, без угрызений, — стараясь предотвратить всё, что можно предотвратить, сказал я, — это всё поправимо. Главное, чтобы ты не обожглась. — Я в порядке… — Дим, а ты не опоздаешь? — взволнованно спросила Пелагея, когда мы перебрались из кухни в гостиную. — От Москвы до Твери ехать всего ничего, Поль, о чём ты говоришь? Или… может я надоел тебе? Ты поскорее хочешь избавиться от меня? Ждёшь не дождёшься, когда я уеду? — Ну что ты несёшь, Дим? — улыбнулась Пелагея, положив голову мне на плечо.***
Как же замечательно то, что мне остался всего лишь один концерт в этом году! Почти весь декабрь я проведу в Москве. И совсем неважно, что он будет крайне загруженным, важно то, что рядом будет мой самый любимый человек. Эти мысли очень даже облегчали расставание с Пелагеей, хотя у меня перед мысленным взором всё ещё стоят её печальные глаза, полные слёз, тихий, слегка дрожащий голос и просьба «позвони мне пожалуйста, когда будешь на месте. Только, пожалуйста, не забудь». Мои губы прекрасно помнят наш последний солёный, с привкусом слёз поцелуй и прощальное: «это последний в этом году концерт, Поль. Весь остаток декабря и январь я смогу посвятить тебе». К моему великому счастью, расстояние от Москвы до Твери невелико, а поэтому я вполне мог позволить себе спокойно и размеренно добираться на поезде. Хотя, как я говорил когда-то ранее, когда есть к кому спешить, преодолеваются самые сильные фобии и страхи. За окном в чуть ли не кромешной тьме были едва различимы заснеженные деревья, местами встречались тусклые фонари, отбрасывающие световые блики на заснеженные поля. Такая картина, если честно, стала мне уже надоедать. Порой я искренне удивлялся, почему все железные дороги проходят через прямо бесконечные леса и поля, затем включался здравый смысл и рассудок, которые твердили мне, что никому не нужны рельсы и поезда посреди города. Но неугомонная ребяческая душа продолжала возмущаться, ведь так совсем неинтересно! Пейзаж за окном всё ещё продолжал огорчать меня своим однообразием. Мельтешащие кроны берёз, сосен и елей, покрытых толстым слоем снега, оказывали на меня убаюкивающий эффект. Приглушённый свет в вагоне тоже не прибавлял бодрости. Это же совсем не страшно — уснуть в поезде на пару часов. Всё равно же заботливые проводницы придут и обязательно разбудят перед нужной станцией. Откинувшись на неудобную подушку (за столько лет гастролей никогда, ни в одном поезде не встречал удобной), я прикрыл глаза, вслушиваясь в мерный стук колёс, вспоминая свои первые поездки на поездах, ещё в плацкартном вагоне. Чух-чучух, чух-чучух… Тело сковала приятная дремота и, кажется я начал погружаться в сон… Громкий стук в дверь разбудил меня. Видимо, хорошо я заснул, раз сперва даже не понял, где нахожусь. — Дмитрий Николаевич, через пятнадцать минут будем в Твери, — сообщила мне женщина-проводница. Поблагодарив её за внимание и своевременное пробуждение, я быстро собрал свои вещи. Хотя, по сути, собирать мне было нечего, ведь я ничего и не доставал. Выйдя на перрон, я вдохнул свежего морозного воздуха. После тёплого вагона это оказалось довольно-таки неприятно, но зато оказывало чудесный пробуждающий эффект. — Дима? — услышал я позади себя знакомый голос, полный сомнений. Пожалуйста, пусть это будет другой Дима, пусть это вообще не она, высшие силы, кто вы там, только не позвольте ей меня узнать… — Димка! Билан! Вот так встреча! — нагнала меня брюнетка, с которой мы кажется ещё месяц назад всё выяснили. Предо мной собственной персоной стояла Юля Волкова. — Юля? Какими судьбами? — натянуто улыбнулся я, надеясь, что со стороны это выглядело вполне искренне. — У меня здесь одна хорошая подруга живёт, решила перед Новым Годом её навестить. А ты? — Концерт… — я уже даже не старался казаться жизнерадостным. — Всё работаешь? — продолжала расспросы брюнетка. Я кивнул. Не знаю, увидела ли она это, или нет. Говорить не хотелось абсолютно. Я прекрасно знал об истинных её чувствах ко мне, но не мог ничего поделать. У меня была своя любовь, чистая, взаимная и всепоглощающая. А такие вот внезапные встречи только портят выстроенную в моей голове идиллию. Я предпочёл бы исчезнуть из её жизни навсегда, так, чтобы она забыла обо мне и нашла наконец счастье, которое заслуживает. А кто-то свыше явно издевается над всеми нами. — Я знаю тут одну отличную гостиницу, — девушка видимо сочла молчание угнетающим. — Давай доберёмся до неё вместе? — Так ты же вроде бы к подруге?! — хмыкнул я. — Кто пойдёт к подруге посреди ночи? — тоном «о, как можно не понимать таких элементарных вещей» ответила Юля и снисходительно улыбнулась. Ну, по крайней мере мне так показалось. — Ну, давай, — обречённо кивнул я, понимая, что… Да что уж там, ничего не понимая! Хвала небесам, в такси Юля молчала. Да и в гостинице лишь взяв ключ от своего номера, бросив напоследок «не прощаемся», ушла к себе. Развалившись в своём номере на (наконец-то удобной!) кровати, я подумал было, что всё обошлось, но стук в дверь говорил об обратном. — Мы не виделись целый месяц, может, всё-таки нам стоит поговорить? — конечно де на пороге стояла Юля. Поправив воротничок своей блузки она беспардонно прошла в мой номер. — Ну, давай, рассказывай, как у тебя дела с той блондинкой-коллегой с необычным именем? — присев на краешек кровати, спросила она. — Всё хорошо, Юль… — То есть вы вместе? — пусть брюнетка и старалась улыбаться, показывая самую искреннюю радость, на которую была способна, в голосе её слышались нотки огорчения. — Вместе, — выдохнул я. — С того самого вечера, как ты уехал от меня, да? — Со следующего дня, если быть точнее, — поправил я. — И не преувеличивай, уехал я не от тебя, а всего лишь из кафе. — Ну да, да, — закивала она, — скучаешь? — Очень, — зачем-то честно признался я. — Уже давно не чувствовал себя настолько одиноким. — Оно и видно, в глазах — грусть вселенского масштаба. Тогда… может быть, я смогу скрасить твоё одиночество? — брюнетка прикусила губу и расстегнула верхнюю пуговку своей блузки. — Нет, Юль. Прости, я уже говорил, что отношусь к тебе как к хорошей близкой подруге, не более. — А ты изменился, Билан, — окинув меня на прощание каким-то странным взглядом, сказала Волкова и вышла из моего номера. Что-то мне подсказывало, что этот маленький диалог изменит наши отношения навсегда. Хотя, наверное, это к лучшему. Я буду счастлив с Полей, а Юля найдёт своего человека в этой вселенной. Кстати, о Пелагее. Необходимо срочно оповестить о моём прибытии и сообщить, что всё хорошо. Она то наверное все нервные клетки себе убила, гадая, где я сейчас. — Да, Дим, — и моё сердце перевернулось в груди, услышав слишком родной, слишком любимый голос. — Всё хорошо, родная, я благополучно добрался.