белая комната

      На мгновение Майкрофту показалось, что он ослеп. Так сильно резанул его по глазам яркий белый свет. Пробуждение было не из приятных — барбитураты всегда вызывали у него головную боль и изменения давления, и применённый Эвр препарат (с вероятностью 98,5% это был барбамил) не стал исключением.       Он не торопился открывать глаза повторно, приходя в себя, прислушиваясь к собственному неровному сердцебиению и анализируя обстановку. Шерлока не было слышно: ни голоса, ни шагов, ни дыхания — это он отметил первым. Ничего не было слышно — это Майкрофт заметил после. Совсем ничего. Он перевернулся на бок и прикрыл глаза ладонью, готовясь моментально зажмуриться в случае чего. Свет, пробирающийся сквозь пальцы, всё ещё был слишком ярким, слишком резким, слишком белым. Майкрофт сморгнул выступившие слёзы и принял сидячее положение.       Какое-то время (по его приблизительным подсчётам около четырёх минут) он сидел, не шевелясь, привыкая к белому свету и справляясь с дурнотой, подступившей к горлу, и истерическими мыслями о пытавшемся застрелиться Шерлоке. Было не место и не время для сантиментов и нерациональной эмоциональности. Когда глаза перестали слезиться бесконтрольно, он отнял ладонь от лица и встал, выпрямляясь во весь рост, готовый к встрече с очередной подлостью Эвр. Реальность схлопнулась вокруг него большим гладким белым кубом пластиковых стен. Он с недоверием усмехнулся.       В далёкой и казавшейся теперь сном молодости ему пришлось побывать по делам исключительной государственной важности на военном объекте на севере Канады. Огромное белое снежное поле смыкалось на горизонте с таким же молочным небом, но эта монотонность не дарила никакого умиротворения, а, наоборот, даже вызвала у него лёгкий приступ клаустрофобии. Этот образ настолько запечатлелся в его памяти, что однажды, в очередной раз внося в систему безопасности Шерринфорда изменения, он распорядился, чтобы построили её — «белую комнату».       Эта камера, в которой он сейчас и находился, за всё время своего существования использовалась всего один раз, а позже содержание в ней преступников было признано абсолютно бесчеловечным даже по меркам Шерринфорда. Сюда не было доступа ни одной живой душе: после помещения в камеру преступника четвёртая стена закрывалась, и несчастный оставался один на один с голыми белыми стенами и ослепляющим белым светом, невыключающимся ни на минуту. По расписанию в камере появлялась еда, вода и кабинка для гигиенических процедур, однако никакого сношения с внешним миром не было.       Предыдущий обитатель этой камеры на третий день пребывания в «белой комнате» начал проявлять первые признаки сумасшествия, на пятый — пытался сам себя задушить, с шестого дня стал отказываться от еды, после недели перестал следить за собой. Майкрофт как раз подписывал приказ о его переводе в предыдущее место содержания, когда ему сообщили, что заключённый собственноручно вырвал себе глазные яблоки, а позже, не справившись с последствиями сенсорного шока, скончался в больнице.       Сейчас в его памяти во всех подробностях всплывали последствия того отчёта. Майкрофт не обманывался: если сам Шерринфорд был адом, то эта комната была его девятым кругом, ледяным озером Коцит. Для Майкрофта здесь располагалась Caina — ров для предавших собственную родню. Он никогда не был религиозен, ещё в раннем детстве родители объяснили ему, что бог был всего лишь выдумкой древних людей, не умеющих объяснить природные явления и нуждающихся в законе и утешении. Однако, изредка, в минуты отчаяния или особо сильного беспокойства за жизнь брата, он задавался вопросом, что было бы, если бы бог действительно существовал — помог бы он Майкрофту нести крест заботы о семье или, что было более вероятно, разгневавшись, низверг его в самые пучины ада.       Что ж, он получил ответ на свой вопрос, пусть и не так, как планировал.       Выкинув прочь из головы все мысли, кроме тех, что помогали ему сосредоточиться, он занялся единственным имевшим на данный момент смысл делом — установлением якорей, которые должны были помочь ему продержаться в здравом рассудке как можно дольше. Часы у него отобрали ещё до начала игры Шерлока с Эвр, так что он не мог определить, как долго он провалялся без сознания. Начав отсчёт, самым неспешным шагом, на который он только был способен, Майкрофт прошёлся по периметру комнаты и обратно, затем пересёк её по диагонали и заключил, что подобным образом потратил около минуты. Таким образом, отправив мысленную проекцию гулять по комнате, отсчитывая циклы-минуты, сам он, усевшись на полу, занялся размышлениями о дальнейшей судьбе Шерлока.       Знание извращённой природы Эвр подсказывало ему, что она не убила бы брата ни за что. Шерлок в этом не просчитался. Однако, младший брат наверняка даже не мог представить всю изощрённость ожидавших мучений. Это должно было быть что-то похуже ада. Что-то, связанное с Джоном Ватсоном. Мучительный выбор, в результате которого погибнет ещё один друг Шерлока. А ещё Редбёрд, которого Шерлок так и не вспомнил… Майкрофт вздохнул, ущипнув себя за переносицу. Эмоциональность младшего брата всегда мешала тому поступать рационально, а такой удар, как ещё один мёртвый друг, мог потребовать составления очередного списка.       Когда мысленная проекция завершила сто пятнадцатый круг по комнате, сам Майкрофт, отрешившись от семейных проблем, перебирал в памяти дела государственные — отчёты по ситуации в Венесуэле, вошедшей в очередной нефтяной кризис. В этот момент где-то под потолком вдруг завыла сирена, а из стены напротив выехали две панели. Слева появился поднос с едой, справа — туалетная кабинка. Это было интересно. Наверняка, одно из нововведений Эвр, не стоило и ожидать, что она даже сюда не засунула свой нос. Простая задача на выбор: или А, или В. Цепочка последовательных выборов, результатом которой, вероятнее всего, должно было стать его самоубийство. Очередная игра. Майкрофт сделал свой первый ход.       К чему он не был готов, так это к тому, что после услышит Шерлока. Это была запись, тот самый обратный отсчёт. Вот только после невнятного «… два, один» раздался выстрел. Майкрофт вздрогнул. Эта милая игра в психологическое давление не действовала на него на сознательном уровне, но вот подсознательно — ударила прямо в сердце. Усилием воли он заставил себя вернуться к проблемам Венесуэлы и танкерам British Petroleum. Десятки выборов и фальшивых выстрелов спустя он неожиданно обнаружил новое изящное решение проблемы, позволявшие извлечь больше выгоды из сложившейся ситуации.       Яркий белый свет сбивал отлаженные многолетним режимом биологические часы Майкрофта, мешая ему заснуть. И даже нудное повторение правок, которые должно было представить в Парламент до принятия резолюции по Венесуэле, не помогало. Он вздохнул, устраиваясь на полу поудобнее, и прибегнул к совсем уж детскому способу — отправил прыгать через заборчик всех и каждого, причастного к нынешней ситуации с Эвр. На «Томлисон, Эван, охранник, скомпрометирован, уволить, не допускать к государственной службе ближайшие десять лет» Майкрофт наконец-то уснул.       Его сон был нарушен криками Шерлока. Он вскочил на ноги, игнорируя боль в спине и заслезившиеся в очередной раз от белого света глаза.       — Джон? Майкрофт? Джон? — неслось из-под потолка тревожным голосом. А затем снова. И ещё. И ещё. Майкрофт молчал. Очевидно же, что это запись. Динамик смолк. Майкрофт уселся у стены. Сна больше не было.       По его предположениям, с момента его заключения прошло около двенадцати часов. И никаких вестей от Шерлока или Эвр. И Шерлок был достаточно глуп, чтобы проиграть сестре. Майкрофта лихорадило неведением, от белого света хотелось блевать. Под очередную сирену появился новый выбор, и Майкрофт замер на месте. Пистолет или стакан воды. Пистолет или стакан воды. Пистолет — справа, вода — слева. Лёгкая смерть или мучительная жизнь.       Майкрофт не боялся самой смерти как факта прекращения существования. Однако, его волновали такие вопросы, как уместность смерти, скоропостижность смерти, её болезненность и респектабельность. Проще говоря, он не желал смерти долгой, мучительной или смешной. Особенно — смешной. Пополнить список с именами французского президента Феликса Фора, скончавшегося во время занятий оральным сексом, и президента США Закари Тейлора, объевшегося мороженным до смерти, в планы Майкрофта не входило.       Пуля несла быструю, безболезненную и практически чистую смерть. Он пристально посмотрел на пистолет, но в итоге выбрал стакан воды. Не хотелось признавать, что Эвр выигрывала. Майкрофт собирался бороться до конца.       О том, что с выбором он промахнулся, он понял позже, когда перед глазами поплыли разноцветные круги и пятна, а шум в ушах стал нарастать в геометрической прогрессии. Он пытался сосредоточиться, но все попытки были тщетны, так что в конце концов, решив относиться к происходящему, как к ещё одному неудачному эксперименту Шерлока, он закрыл глаза и отдался на волю ощущений.       Он видел Масгрейв, таким, как тот был до пожара, и они с Шерлоком сидели в окне собственной комнаты, и Майкрофт как всегда сердился из-за испорченных вещей, а Шерлок просил его не закладывать. Он видел какие-то притоны, вот только это не он спасал Шерлока, а Шерлок приходил к нему — высокий, полный достоинства, респектабельно одетый и презирающий его, Майкрофта. Этот Шерлок вздыхал разочарованно и, выругавшись, уходил, чтобы никогда не вернуться. Майкрофт плакал. Майкрофт плакал, а потом топил в ванной пятилетнюю малютку Эвр, как он не раз мечтал в детстве, особенно отчаянно после того, как она доводила Шерлока до очередной истерики, но родители считали, что виноват Майкрофт. Он видел свою семью, вот только время пожарами сожрало и брата, и сестру, оставив Майкрофта единственным и самым любимым ребёнком, и он никогда не чувствовал себя более несчастным…       Реальность вернулась к нему резью в глазах, мокрыми щеками и кислым привкусом во рту. Он с трудом поднялся на ноги, его шатало. В грудь словно налили горячего воска, а дышал он прерывисто и со всхлипами. Ощущение времени было окончательно потеряно. Чувство собственной вины давило на плечи и оседало где-то прямо в костном мозгу. Ему пришлось пожертвовать пиджаком, чтобы приобрести снова более-менее приличный вид. Как Шерлок на постоянной основе совершал с собой подобное, было выше пределов понимания Майкрофта.       В следующий раз он выбрал пистолет. Это был стандартный армейский браунинг, вот только его магазин был пуст. Майкрофт выругался сквозь зубы. Следовало ожидать чего-то подобного. Следовало. За это он никогда и не любил Эвр. С самого раннего детства ей единственной удавалось сбить его с толку и вмешаться в размеренный процесс логических рассуждений. Шерлок не обладал её разрушительной силой ни на йоту.       Он опустился у стены и приготовился ждать. Вот только белая комната в очередной раз взорвалась криками Шерлока, на все лады повторяющего имя старшего брата.       Майкрофт! Майкрофт! Майкрофт майкрофт майкрофтмайкрофтмайкрофтмайкрофт…       Стискивая до боли зубы, он мысленно снова и снова просил прощения у Шерлока, но это не несло никакого облегчения. Когда стало совсем невыносимо, Майкрофт взвыл в голос, и всё вдруг сразу прекратилось. Под звук сирены появился единственный выбор — патрон.       Он ещё потратил какое-то время, просчитывая вероятность нелетального исхода для Эвр в случае победы Шерлока, вероятность самой победы Шерлока, вероятность того, что в процессе игры не умрёт доктор Ватсон, вероятность того, что эмоционально оглушённый брат вспомнит про Майкрофта, вероятность того, что люди, попавшие под влияние Эвр, сдадут его местоположение…       Патрон отправился в магазин. Магазин был аккуратно вставлен в рукоятку.       Он не знал слов молитвы, да и не видел смысла в том, чтобы просить посмертной милости, ведь было ясно, что всё обратится в ничто, и от его тела останется только прах, а праху будет уже всё равно, что там происходит. Немного было жаль, что придётся прострелить себе голову, чтобы не умирать долго и мучительно. И дело было даже не в том, что мозги он завещал Королевскому медицинскому обществу, а в том, что лица, вероятно, не останется, или оно будет сильно деформировано, и Шерлок будет искать его, цепляясь за малюсенькую и недостоверную вероятность того, что смерть Майкрофта сфабрикована. Младший брат был таким упрямым.       Майкрофт выпрямился во весь рост, пригладил волосы и поднёс пистолет к виску.       Мысленно попрощавшись с родителями и младшим братом и попросив у них прощения, он нажал на курок.       Ничего не произошло.       Майкрофт выругался. Эмоции всегда влияли на него отвратительно, вот и сейчас он банально забыл снять пистолет с предохранителя.       Предохранитель был снят, а дуло неотвратимо приближалось к виску, когда Майкрофт расслышал какой-то шум. Он остановился, не решаясь повторно спустить курок. Надеясь на чудо, которое, согласно всем рассмотренным им вероятностям, не должно было случиться.       Одна из стен отъехала в сторону.       У Шерлока был весьма помятый вид, чёрные круги под глазами и щетина, позволяющая предположить, что срок заключения Майкрофта приближался к трём суткам. Браунинг упал на пол.       Сопровождавшие Шерлока люди — представители Скотланд Ярда и, разумеется, доктор Ватсон — вошли следом, жмурясь от яркого света.       — Вы в порядке, мистер Холмс? — спросил кто-то. Шерлок молчал.       Вынырнувшую из толпы Антею Майкрофт остановил одним движением руки и, наконец совладав с голосом, произнёс:       — Через два часа на моём столе должна быть резолюция по Венесуэле, я ещё успеваю внести правки. Следом принесите список всех скомпрометированных по этому делу лиц. Вызовите моего парикмахера. Немедленно. Выполняйте.       В комнате установилась очередная тишина. Майкрофт подумал, что от тишины его уже тошнит, отправился на выход, намереваясь уничтожить записи собственного заключения. Кто-то попытался остановить его, упоминая врача, но под холодным взглядом Холмса-старшего заткнулся и отступил. В коридор он вышел в сопровождении одного Шерлока.       Они едва успели повернуть за угол, как Майкрофт со стоном прислонился к стене.       — Я нашёл тебя, — сказал Шерлок. — Майкрофт, я…       Продолжить он не смог. Старший брат вцепился в лацканы его пальто двумя руками и спрятал лицо, уткнувшись в грудь младшего. Плечи Майкрофта тряслись. Шерлок неловко обнимал его одной рукой и молчал.