Ты и вправду шлюха, Виктор!?

Стук в дверь. Виктор мысленно помолился перед тем, как ее открыть. Он знал кто там стоял. Знал, что огребет по полной. Потому то и придумал этот план. — И почему ты променял меня на этого мальчишку? Чем я хуже? — буквально прорычал Джакометти в тот момент, когда Виктор показался в двери своего номера, после закрывая ее и закидывая ключ в карман белого халата. Уже наперед зная, что тот не понадобится ему до завтра. Финал гран-при был почти закончен, потому все фигуристы дружно жили буквально под одной крышей. Это правда сильно сказывалось на личной жизни каждого из них… — Хах. — Никифоров издал тихий смешок, и проверив, закрыл ли он дверь после облокотился о стену, лукаво смотря на своего собеседника. — Он лучше тебя. Вот и все. — Коротко сказал фигурист, поправляя немного сползший халат с еще влажных плеч. Волосы были растрепаны, а вниз по шее скатывались капельки воды, вскоре скрываясь за тканью халата. Крис этот жест, слова оценил как вызов, моментально навалившись и вжав фигуриста своим телом в стену настолько сильно, что тот издал хриплый стон. Глаза злобно сверкнули, а на лице появился оскал. — Значит трахается лучше, и все? — сильные руки сжали подбородок русского, волей-неволей заставляя смотреть в ответ. — Ты шалава, Виктор. — прошипел швейцарец, смотря в любимые, и одновременно ненавистные глаза со злобой и отвращением. В голове Джакометти всплыли воспоминания о их идеальных отношениях до того, как появился японец. Он сразу понял, что Никифоров стал ему изменять с его появлением. Но даже несмотря на это, они не прекращали встречаться. У Криса и в мыслях не было бросать фигуриста только потому, что он любил его всем сердцем. Мог терпеть все, не желая видеть неверность, закрывая на это все глаза. — Любимый, чего ты так завелся? — прищурившись, и как можно спокойнее сказал Виктор. Голос правда дрогнул на последнем слове, но в голове еще крутилась надежда того, что Кристоф этого не заметит. — «Рыбка клюнула на крючок.» — подумал Никифоров. Его руки легли на плечи зеленоглазого, пытаясь оттолкнуть того от себя. Он знал, что это лишь сильнее его раззадорит. После своих действий еще и подкинув масла в огонь очередной фразой: — И что ты сделаешь? А? Возьмешь меня силой? Ну давай… Попробуй трахнуть меня, если сил хватит. Не выдержав, Джакометти отстранился, схватил Виктора за руку. Молча закинул на плечо, быстрым шагом направился в свой номер, бросая на мимо проходящих людей настолько злобный взгляд, что казалось что им каждого просто испепелят. Благо, комнату отеля делить ни с кем не приходилось, а на завтра никаких дел запланировано не было. И что это значило? Верно. Крис оттрахает Виктора. Выбьет из него всю эту дурь. Каждое воспоминание о Юри Кацуки. Заставит понять, кому наконец он принадлежит. — К-крис, пусти! — Никифоров начал мотать ногами и извиваться на довольно массивном плече, руками тарабаня по спине. На самом деле, лицо было совершенно спокойно, но нужно было «играть» по плану. — Рот закрой. — В ответ прошипел Кристоф, закрывая за собой дверь в номер. Щелкнул замок. Виктор нервно вздрогнул, молясь, чтобы все получилось. Хотя, все и так уже шло лучше чем надо… На мгновение Никифоров и вовсе выпал из реальности. Именно до того момента, как его швырнули на кровать. Довольно сильно. Сразу же наваливаясь сверху, сжимая в кулак платиновые пряди и оттягивая их назад настолько сильно, что по всему телу будто разряд прошел. Крис смотрел в глаза диким, убийственным взглядом. Виктор не сказал ни слова, стискивая зубы до слабой боли и безуспешно пытаясь отвернуть голову, лишь беспомощно дернувшись ради приличия. Удар на спину пришелся с такой силой, что съязвить теперь уже ничего не хотелось. Выхода назад уже не было. Пизда — хана тебе, Витюша. Ведь сейчас он беспомощно лежал и смотрел в достаточно разъяренные глаза. На нем был только халат, который и так достаточно потрепался от действий своего дикого возлюбленного. Одним движением ненужный, как посчитал Крис предмет одежды был распахнут, и вовсе вскоре полетев на пол. Теперь-то можно было видеть русского во всей красе: одновременно накачанное и столь стройное, бледное тело. Будто сам Бог создал его… Но для каких целей.? — Теперь не сбежишь, Витя. Пояс с него почти сорвали, обездвиживая руки, как можно крепче сматывая запястья над головой. Для большей надежности вся эта конструкция была еще и прикреплена к изголовью кровати. — И где он тебя трогал? — раздраженно прошипел зеленоглазый, жадно припадая губами к шее и оставляя на ней багровый засос. Сначала один, а после их количество увеличивалось с каждым новым «поцелуем». Тот лишь что-то невнятно промычал и откинул голову назад, позволяя Джакометти продолжить начатое. — Похотливая шлюха. — процедил швейцарец, теперь уже не сдерживаясь и искусывая нежную кожу на шее до крови. Никифоров сдерживал рвущиеся из горла крики, и лишь тихо всхлипывал, чувствуя как запястья начинали ныть. В голове все смешалось. Да, ради того чтобы узнать, насколько его любят, он решился пойти на такое. Устроил весь этот цирк. Отлично играл свою роль. Как кукловод — дергал в нужный момент за веревочки, узнавая то, что ему и было нужно. Сердце болезненно ныло, даже несмотря на то, что это был лишь «образ». Как жаль, что Крис узнает всю правду только завтра. Или не узнает вовсе? Этот вопрос волновал русского меньше всего. Лучше было задуматься о том, что будет сейчас. Руки Кристофа бесцеремонно скользнули вниз по талии, на что столь податливое и доступное тело прогнулось навстречу прикосновениям, нетерпеливо закатывая глаза от накатывающего возбуждения. — Так и хочешь, чтобы тебя выебали? — прошептал Крис в губы светловолосого. Тот промолчал, не желая отвечать на столь глупый вопрос. Положив руки на колени Виктора, фигурист резко развел их в стороны, чтобы устроиться поудобнее, ногтями впиваясь в кожу и тем самым, пытаясь подавить какое-либо сопротивление. — З-замолкни… — Наконец прохрипел в ответ голубоглазый среагировав на действия, мигом заливаясь румянцем. Он попытался свести ноги, за что поплатился: Удар в живот. Довольно сильный, чтобы было понятно в каком положении он находится и довольно слабый, чтобы оставить после себя хоть какие-то синяки и кровоподтеки. — Знай свое место, блядь! — буквально прокричал Джакометти, отчего Виктор лишь начал трястись. Ситуация выходила из-под его контроля. Он был буквально смотан по рукам и ногам, с ним могли сделать все, что угодно. Хотя не этого ли он и добивался? — Перестань… — Почти беззвучно сказал Никифоров, морщась от боли после удара. Все тело дрожало, а страх накатывал сильнее с каждой секундой. Тихий смешок швейцарца заставил русского затрястись лишь сильнее. — И не посмею. Я выебу тебя. Выебу так, что мозги на место встанут. Он потянулся к своим брюкам, расстегивая и снимая ремень, который после был бережно сложен пополам и красовался в одной из рук. — Шалава! — громко сказал Крис и с размаху ударил того по грудной клетке. Красная полоска вниз по груди тут же начала болезненно ныть. Громкий вскрик и из глаз русского полились слезы. — Дорогой… — прохрипел Никифоров сквозь накатывающую истерику. Руки и ноги тряслись, губы дрожали, кривясь от боли и боясь вымолвить что-то лишнее. — Я тебе не дорогой. Джакометти замахнулся, в этот раз приложив больше силы. Удар пришелся на живот. Именно то место, куда до этого уже били. В этот раз Виктор сдержался. Закусил губы до крови, этим заглушив рвущийся из горла крик. — Я покажу тебе, кто трахается лучше. Ремень полетел в сторону, Кристоф начал разбираться со своей одеждой. Подхватив русского за бедра, ногтями впился в них почти до крови, не давая и вовсе сообразить, что происходит. Развел ноги еще шире, чем в первый раз и без какой-либо подготовки вошел с одного толчка. — Не думаю, что тебе будет больно, ведь у вас постоянно «такие» тренировки, да? — на секунду замерев, сказал зеленоглазый, вовсе не желая узнавать ответ на свой вопрос. Внутри Виктора было ужасно хорошо, посему он и забылся, на мгновение и вовсе прекратив действовать. Никифоров зашипел от боли, сжимая связанные поясом руки до хруста костей. Руки стянуло настолько сильно, что вероятность того, что на них останутся синяки была почти стопроцентной. — Я только твой, Крис… — тяжело дыша, сказал Виктор. Вниз по губе потекли капли крови, и как только их взгляды встретились, Джакометти и вовсе снесло крышу. — Докажи. — Очередной грубый толчок, и русский прогнулся в спине и протяжно простонал. Отвел взгляд, а после и вовсе закрыл глаза. Говорить не было сил. В глазах все помутнело от накатывающихся слез, горло выдавало лишь стоны. Боль и желание смешались воедино, отчего голова и вовсе шла кругом. Джакометти впервые зашел настолько далеко. А ведь раньше он всегда был нежен с любимым: тот был для него как нежный, хрупкий цветок, требующий постоянной заботы и ласки. Но не сейчас. В данный момент хотелось причинить Виктору как можно больше боли. Но за что? Он и сам не знал. Измена? Возможно. В голове до последнего вертелась надежда на то, что это все вранье. Но разговоры надо было оставить на завтра, а сейчас просто оттрахать непослушного любовника, чем он собственно и занимался. Всю ночь Виктор издавал лишь стоны и крики. Протяжные, рваные. Все зависело от того, насколько грубо с ним обращались. Горло ужасно пересохло, лицо было до ужаса красным. Бог знает, сколько раз он кончал следом за Крисом, вновь и вновь позволяя обращаться с собой, как тот желал. И вот, после очередного оргазма он рухнул без сил, вовсе игнорируя связанны запястья, боль в теле и моментально вырубаясь, сквозь слезы шепнув «Люблю». Джакометти, довольный результатом, освободил руки фигуриста и, накрыв его, одеялом, смахнул с лица оставшиеся слезы. Бережно поцеловал в лоб, рассматривая уставшее лицо. Привел себя в порядок, после уйдя на балкон, чтобы покурить. Это помогло ему успокоиться, принять то, что он сделал со своим любимым. Пальцы задрожали после очередной затяжки, а в одной руке бережно лежала зажигалка, когда-то подаренная Виктором на их годовщину. Вся пепельница была забита до отказа, но только так можно было хоть немного проветрить голову. Докурив, Крис поскорее вернулся в спальню и лег рядом, сразу же обнимая и накрывая их одеялом. Уткнулся в светлую макушку, еще долго пытаясь заснуть, что получилось через какое-то время. Обед. Джакометти сонно потянулся, повернувшись набок и протяжно зевнул. Сначала, не открывая глаз, он водит руками по постели, мол, вдруг сон? Потихоньку в голову пришло понимание того, что он был один. Крис резко распахивает глаза от понимания того, что Виктора не было рядом. — Блять. Виктор! — фигурист подскакивает, чуть не падая на пол от резкой темноты в глазах, но все же сумев устоять, удерживая равновесие. Более-менее придя в себя, он окидывает спальню номера бешенным, выискивающим взглядом. На всякий заглядывает в ванную, на балкон, после возвращаясь обратно. Он буквально перерыл весь номер, бегая туда-сюда, заглядывая в каждый уголок каждой комнаты, после обессиленно рухнув на край кровати. Первое, что бросилось в глаза, когда он повернул голову набок — халат. Он лежал на краю кровати, аккуратно сложенный, как с ниточки. Пояс от него же красовался сверху, свернутый и прикрытый еще не замеченным листком бумаги. — «Не сон…» Джакометти трет глаза, пытаясь прогнать остатки сна, начиная потихоньку соображать. Он посмотрел еще раз, фокусируя взгляд на другой мелочи. Записка. Аккуратный блокнотный листок, который, как понял Крис, Никифоров нарыл в его ежедневнике, лежал рядом с халатом. Ясное дело, он знал что и где находится у его пассии. « Как проснешься, приходи в кафе. Поговорим. » — написано таким аккуратным подчерком, что и придраться не к чему. Коротко и понятно. Руки затряслись, а взгляд забегал по строчкам вновь и вновь. С каким намерением Виктор писал все это? Ясное дело, в голове не было ни единой хорошей мысли. Джакометти уже был готов получить в свой адрес кучу оскорблений. Но даже это не изменит его чувств. И похер, что тому нравится Юри. Можно ведь украсть человека? Насильно сделать своим. Да. Крис бы пошел на все, ради любви. Безответной или нет, разницы никакой. Достаточно того, что рядом будет Никифоров. Махнув рукой перед лицом, Джакометти попытался отогнать негативные мысли, ибо от них становилось ой как не сладко. Решив побыстрее со всем разобраться, он ринулся к шкафу, даже не примечая тот факт, что некоторых его вещей не оказалось на месте. Главное сейчас — пойти к Виктору. Извиниться? Вариант. Крис уже на выходе из номера набрал чей-то номер, заказывая достаточно роскошный букет из красных роз. Он был довольно частым покупателем именно у этих поставщиков, и все работники уже точно знали, что тот хотел заказать. Букет из красных роз. В бумажной обертке, с бежевой и красной лентой. Достаточно сдержанно, но красиво. Даже в такой момент нужно было подстраховаться. Виктор любил подарки, а тем более цветы. Глубоко выдохнув, он поскорее направился в сторону кафе, по пути накидывая варианты исхода их встречи. Пара минут и он на месте. — Я слишком хорошо знаю тебя, ты как раз вовремя. Послышался звонкий и бодрый голос за одним из столиков. Крис замер, повернув голову и столкнувшись взглядом с голубыми глазами. Но сейчас они выглядели как-то иначе. Искрились от счастья? Джакометти сглотнул и повернулся всем телом к сидящему русскому. Взгляд невольно скользнул по телу, а после поднялся к лицу. Да, именно Виктор взял его вещи. Темная кофта с длинным рукавом, слегка большая, но прикрывающая руки почти до самых кончиков пальцев. Вот она разница в выборе одежды, и вообще их размерах. Но Никифорову это нравилось. Довольно мило иногда надевать одежду любимого, чувствовать родной запах. Так можно было скоротать одиночество, когда им приходилось быть порознь. По крайней мере, русскому это помогало. Правда не всегда. Было бы глупо, не скучать по тому, кого ты любишь. Очень. Далее шел шарф, также подаренный когда-то Крису. 14 февраля. Его день рождения, да? Виктор носился, как угорелый, желая достать именно этот шарф. Он знал, как Джакометти относился к модной одежде. Потратил на этот подарок кучу денег и не пожалел. Двойной праздник все-таки. Спортивные штаны и обувь благо не сильно различались в размерах, что доставляло русскому хоть какой-то комфорт. — Садись уже. Взглядом меня тут раздеваешь. Он улыбнулся, будто и вовсе ничего не произошло. Вот он, настоящий Виктор. Скрывает любую боль за улыбкой. Пытается быть добрым, ласковым. Он сам себя ругал, когда и вовсе плакал, как малолетняя деваха. Иногда он считал показывать свою слабость непозволительным, а иногда и вовсе делал из этого оружие массового поражения. Странно, но факт. Ведь в некоторых, очень редких ссорах с Крисом это был единственный выход. Джакометти послушно сел напротив, недоуменно смотря в голубые глаза. — Дорогой… — Виктор только начал говорить, и даже сообразить не успел, как его тут же перебили. — Если ты хочешь расстаться, то я отказываюсь.  Кристоф слабо стукнул по столу, отчего кружка, которую светловолосый держал в руках, грея ладошки, чуть не подлетела. — Ты мой. Я никому тебя не отдам, понял? Даже Юри. И мне все равно, что ты думаешь после вчерашнего. Я был ужасно зол, понимаешь? Швейцарец снова нахмурился, откидываясь на спинку стула и сжимая руки в кулаки. Каждое слово все меньше походило на извинения, но он уже не мог остановиться. Надо было наконец все высказать и понять. — Сначала ты идешь налево, а потом ко мне скачешь. Прекращай это. Никифоров улыбнулся. Вот чего он ждал. Именно этой фразы. — Налево? Я никогда не спал ни с кем, кроме тебя. Голос звучал спокойно, намекая на то, что это, вроде, правда. — Не ходил? А вчера? Вы только переспали, и ты сразу… Буквально прорычал в ответ фигурист, но ему не дала договорить мелодия звонка. Никифоров сначала посмотрел на экран телефона, а после на Криса. — Слушай внимательно. Он поднял трубку, и по первым секундам сразу же было понятно, с кем он говорил — Юри. Ведь даже выражение лица сразу поменялось. Стало более счастливым. Но в голосе проскальзывали какие-то странные нотки. — Привет Кацу! Как ты? Виктор наклонился к кружке, и не отводя взгляда от зеленых глаз напротив сделал глоток уже подостывшего кофе. Слабо хихикнул, отчего швейцарца лишь нервно передернуло. Видно было, что он специально испытывал его терпение. — Только приехал? Ох, я сижу в кафе с Крисом. Твой номер… Виктор выпрямился, и отвернув голову скользнул выискивающим взглядом по окнам, пытаясь найти Кацуки. И вовремя отвернулся. Этого времени хватило, чтобы Джакометти осознал весь тот пиздец, что он натворил. В голове все быстро встало на свои места. Он все это время играл с ним. — На регистрации? Ладно тогда… Никифоров положил трубку, и повернув голову охнул от неожиданности. Почему? Да только потому, что Кристоф улыбался. — Проверка, да? Русский вздрогнул. Поджал губы, а взгляд скользнул куда подальше, лишь бы не столкнуться с глазами напротив. Он и не думал, что его так быстро раскусят. Но не этого ли он хотел? — Да. Тихий ответ, который услышал Джакометти лишь сильнее заставил его чувствовать себя все более противоречиво. Хотелось одновременно прижать Виктора к себе и одновременно отругать за то, что он довел его. Наспех вытерев глаза тыльной стороной руки от накатившихся слез он поднялся с места после того, как его телефон завибрировал. Видимо, оповещение того, что скоро привезут цветы. Виктор все же посмотрел на него, оставаясь сидеть на месте и пытаясь сообразить, что сказать, пока тот отвечал на сообщение. Он отставил уже пустую кружку, вставая следом и поправляя шарф на шее, при этом слабо морщась от боли. Укусы все еще слабо болели, а двигаться было ужасно неприятно. — Если у тебя дела, можешь идти. Очередная улыбка, за которой скрывалась надежда, что Крис останется. На этот раз она получилась какой-то грустной и натянутой, конечно это было трудно не заметить. Нужно быть дураком, чтобы не понять. — Все нормально. Подождешь меня в моем номере? Я подойду через пару минут. Сразу же ответил фигурист, сдерживая любое желание просто схватить Виктора за руку и увести в номер. Он и так причинил ему достаточно боли, поэтому лишь окинул его взглядом в ответ на одобряющий кивок. — Да, я подойду. Только Юри встречу. Глаза радостно блеснули, а настроение русского сразу же поднялось. Криса это весьма успокоило, поэтому оставалось лишь быстрее выйти из кафе первым, особо не примечая как тот не торопясь шел следом, отвечая на еще один звонок японца. Да и он сам уже говорил с поставщиком, вскоре направляясь в сторону лифта, по пути кинув косой взгляд на уже встретившихся фигуристов. Ревность все же давала о себе знать в такие моменты. Виктор улыбался другим, был любимчиком всего мира. Но только одно грело, и одновременно терзало душу: вчерашний день. — «Так все, никаких плохих мыслей» — Джакометти взъерошил свои волосы и шумно выдохнул, уже выходя на нужном этаже. Поставщик стоял у двери его номер, и дождавшись росписи в паре мест поспешно ушел, отдав заказанный букет покупателю. Крис быстро зашел в номер, теперь уже просто ходя туда-сюда по комнате в ожидании возлюбенного. - Можно? - русский приоткрыл входную дверь, что заставило фигуриста слабо дернуться и быстро спрятать букет за спину, что правда было весьма проблематично из-за его размеров. Виктор медленно приблизился к парню, предварительно захлопнув дверь. Глазами скользнул по телу, пытаясь понять что же тот прятал. - Наказать хочешь? - Он тихо усмехнулся, приподымаясь на носочки и наклоняя голову набок. Джакометти лишь хмыкнул в ответ, аккуратно доставая из-за спины большой букет роз, наконец желая увидеть радость на любимом лице. Виктор на секунду замер и, опустившись на пол потянул к нему руки, буквально по-детски спрашивая: - Это мне? В ответ последовал короткий кивок, после которого Никифоров сгреб розы в охапку, лучезарно улыбаясь. Пару минут он стоял, уткнувшись носом в один из бутонов, просто вдыхая их нежный, еле ощутимый аромат, свойственный только этим цветам. Не сразу заметив, что за ним наблюдал Крис, светловолосый смущенно улыбнулся, когда их взгляды встретились, на что тот лишь поманил того к себе указательным пальцем. Отложив букет на край кровати, Виктор буквально повис на шее любимого, все с той же улыбкой и невинностью заглядывая в зеленые глаза. - Тебе правда понравилось, что я вчера вытворял? Руки скользнули под темную кофту русского, кончиками пальцев нащупывая выпирающие ребра и заставляя того лишь прогнуться и прижаться ближе. Крис конечно знал, что его парень еще тот извращенец, но вчерашняя ночь не шла ни в какое сравнение с тем, что тот вытворял ранее. Так, детские шалости. - Было ужасно приятно. - Никифоров провел языком по своим пересохшим губам с довольной мордахой, в ответ зарываясь в волосы и перебирая более длинные пряди пальцами. - Извращенец. - Не сдержавшись, Джакометти впивается в губы русского жарким поцелуем, почти сразу заваливаясь вместе с ним на кровать. - Я твой извращенец. - Сквозь сбитое дыхание послышался ответ, означающий, что их отношения вернулись на прежнее место.