Охота

      Порой Дэйте казалось, что уж лучше душевная драка стенка на стенку, чем переговоры. Ей нечасто приходилось иметь дело с вольными торговцами, и все ли они такие, она не знала. Конкретно этот вымотал нервы основательно. Но деться было некуда: Тари нужен нормальный торговый флот. Постройка собственного - долгая история, а то, что было реквизировано у магнатов, либо слишком мало и непригодно для выхода за пределы системы, либо такая рухлядь, о которой и говорить-то стыдно. И почтенный Ерфан бен Бари из дома аль Хаттаб наверняка понимал это, ибо за аренду шести кораблей запросил совершенно неприличную сумму. Через час торговли, по накалу страстей и экспрессии достойной старой самогонщицы Пятой Тётки, цена была снижена до приличной. Ещё через полтора часа – до приемлемой… - Я буду жалеть об упущенной прибыли всю оставшуюся жизнь, госпожа моих грёз, - со сладкой улыбкой сказал торговец, подписывая договор - но разве можно отказать женщине, столь прекрасной? Особенно после того, как ты из меня всю душу вытянул и на кулак намотал, подумала Дэйта, улыбнулась не менее медово и ответила: - Я думаю, благородный Ерфан бен Бари будет рассказывать правнукам о том, как честен и великодушен по отношению к слабой женщине он был. Все положенные церемонии завершились наконец, и Дэйта скрылась в своём кабинете. Видеть никого не хотелось. Вольный торговец, конечно, нервы попортил изрядно, однако дело не в нём. Дело в усталости, вязкой и тяжёлой, как мокрая глина. И не сказать, что забот навалилось больше, чем обычно, или возникли какие-то неожиданные проблемы. Нет, всё как всегда. Но взялось же откуда-то чувство тупой безысходности и собственной никчёмности… Дверь приоткрылась, и в кабинет проник Лайон дель Рей. Дэйту всегда удивляло, как при своих медвежьих габаритах её заместитель умудрялся двигаться с бесшумностью кота. Некоторое время дель Рей молча разглядывал правительницу, тупо уставившуюся на стену отрешённым взглядом. А потом спросил: - Что-то случилось, миледи Дэйта? - Нет, ничего не случилось. Просто… Наверно, мне не стоило соглашаться на эту должность. - Возможно, - согласился дель Рей, - но теперь об этом рассуждать поздно. - Ну да, - она мрачно усмехнулась, - задним умом всякий грокс крепок. Дель Рей улыбнулся. - По-видимому это фундаментальное свойство разума – крепость задним умом. Мой дед всегда говорил: «Чтоб я сейчас был такой умный, как моя жена потом!» Хотите совет? - Хочу. - Вам случалось когда-нибудь охотиться на амфиционов? - Я вообще никогда не охотилась. А при чём тут амфиционы? - При том, миледи Дэйта, что вы слишком прочно увязли в ситуации. Выйдите из потока и посидите на бережке. Приглашаю вас на Винету. Поверьте, за три дня не случится ничего, требующего вашего вмешательства, а охота – лучший способ перезагрузить мозги. Местность звалась Холдейнов Лес. Когда-то это были угодья магнатского дома Холдейн, потом заброшенная пустошь, а теперь – охотничье хозяйство, где можно было пострелять, имея на то лицензию местных властей. Полусвет раннего зимнего утра, когда солнце ещё не взошло, а небо плотно затянуто тучами, превращал мир в чёрно-белую картинку. С юга плотной стеной темнел лес, с севера тянулось открытое поле. Небо и снег были одного цвета – туманного, светло-серого, и Дэйта не могла понять, где кончается снег и начинается небо. Лёгкий мороз пощипывал лицо, скрипел снег под ногами, собаки – кофейно-пегие винетийские гончие – беспокоились и рвались с поводков. И лишь привычная тяжесть оружия в руках позволяла Дэйте удерживаться в текущей ситуации, а не стоять, разинув рот, как девчонка в хайтаунском магазине. Она мало что знала о псовой охоте – только то, что дель Рей успел рассказать по дороге. Как во всяком занятии, достаточно старом и закрытом от непосвящённых, здесь были свои правила, обычаи, ритуалы и предрассудки. И даже свой язык. Всё сказанное Дэйта запомнила, но пока что это были сугубо теоретические сведения, и лучше всего в таком случае не ломать голову, а подчиняться указаниям распорядителя охоты. Им оказался довольно молодой человек по имени Браш – хозяин гончих, а по-охотничьему – выжлятник. Хорошо знавший эти места Браш расставил стрелков по лазам – местам, где может выйти зверь. И когда все лазы были перекрыты, прозвучал рог – сигнал к началу охоты. Собак спустили с поводков, и стая бросилась в непроходимые заросли. Поначалу слышен был только треск сучьев – собаки обшаривали места, где амфицион мог затаиться. Потом какой-то гончак подал голос – неуверенно и вопросительно. Секунду спустя к нему присоединились голоса остальной стаи, с теми же вопросительными интонациями. Словно спрашивали: «Нашёл? Нашёл?» Лай становился всё увереннее и громче – собаки стали на след. Дэйта совершенно не представляла, как долго стоит на лазу, не чувствуя ни мороза, ни поднявшегося ветра – чувство времени отключилось напрочь. Звонкие, громкие, слаженные голоса гончих сплетались в своеобразную музыку, поднимавшую откуда-то со дна души древнюю охотничью страсть. Стая то слышалась где-то близко, то удалялась, почти совсем сходя со слуха – как большинство зверей, амфицион под гоном ходил кругами. Собаки отдавали голос азартно, ярко, без перемолчек, и были слышны совсем рядом. Дэйта ждала, подняв ружьё, напряжённая, словно струна. Громко треснула ветка – и матёрый, желтовато-серый зверь с чёрной маской на морде вылетел на опушку. Вообще говоря, Дэйта знала, что амфицион – крупное животное. Но не представляла, насколько крупное… По самым приблизительным прикидкам высотой в холке он был ей едва ли не по пояс. А тяжёлая, почти медвежья башка могла, пожалуй, и до средней трети плеча достать. С первого раза Дэйта промахнулась: не ожидала такой быстроты и увёртливости от зверя подобных размеров. Амфицион мчался широкими прыжками, забирая влево с намерением снова уйти в заросли. И достала она его только с третьего выстрела. Зверь словно споткнулся на бегу, перекувырнулся через голову и замер, вытянувшись на снегу. Дэйта подбежала к нему, и по всему полю разнёсся её азартный крик: - Дошёл! Дошёл! Постепенно к ней подтягивались другие стрелки. Смотрели на добычу, качали головами. Браш подошёл последним – собирал собак. Увидев амфициона, он уважительно присвистнул и сказал: - Хорош! Ой, как хорош. С полем, миледи Дэйта! На Винету, в Холдейнов Лес Дэйта возвращалась при всякой возможности. Охотилась на разную дичь – на широкорогих оленей, на чёрных винетийских лис. Размеры добычи никак не влияли на азарт охоты и удовольствие от неё. Да что там, даже отсутствие добычи ничего не меняло. Охота – в самом деле лучший способ перезагрузить мозги.