***
Из близких сама Кира теряла только отца, но этот опыт вместил для нее все: шок от известия о его смерти, исступленное нежелание поверить в это, параноидальные подозрения, что ее просто обманули, что это был не отец, что это все неправда. И поспешный отлет с Земли с дядей Юрой ничем не облегчил приключившейся беды. Она просыпалась среди ночи в каюте «Аргамака» и боялась открыть глаза, боялась увидеть вокруг корабельные стены и потолок, ведь еще минуту назад, во сне, она была дома, и отец был жив. Она пережила это, но какой-то надлом глубоко внутри остался, засело занозой чувство вины за то, что она даже не была на похоронах, не попрощалась с отцом. Быть может, это примирило бы четырнадцатилетнюю Киру с Кирой нынешней, утрата сгладилась бы со временем. Но — не исправить случившегося, и время от времени она все еще боится открыть глаза, проснувшись в своей каюте.***
— Надо отдать это Стрелку, — кивает на маленький сверток в руках капитана Кира. Станислав Федотович совсем собрался было выбросить их страшную находку в утилизатор, но в глазах Киры горит решимость хирурга-ампутатора. О ком она сейчас думает, о Стрелке или о себе самой? Капитан не спрашивает, просто отдает грубый пакет из упаковочной бумаги. — Передай ему наши соболезнования. Белокурая девушка с дорожной сумкой на плече прикладывает два пальца к отсутствующей сейчас фуражке и резко разворачивается на пятках к шлюзу, где пристыкован полицейский корвет.***
Станция на орбите Карнавала уже опустела и частично законсервирована до следующих гонок, но «Третий шанс» еще здесь. И его хозяин здесь, единственный посетитель в баре. Кира видела его неделю назад, когда голова Стрелка была густо усыпана сединой. Теперь она совсем белая. Почерневшее лицо, водка и переполненная пепельница на столе. А глаза — почти трезвые, только неживые. Стрелку все равно, кто пришел к нему, зачем? Он прищуривает глаз, смеряя взглядом разом струхнувшую Киру и кивает на стул напротив. — Водку пьешь? Тогда пей. Пьянеет Кира раньше, чем собирается с духом и с мыслями. Карман жжет пакет, горло жжет водка, и вот уже она, утешительница хренова, начинает разводить какую-то слезливую муть про папу, про Рика, про Белку, к которой она не успела. Потом говорит о живых. О Дэне и Лансе с «Космического мозгоеда», о том, что разумных «шестерок» можно и нужно спасать, вот прямо сейчас!.. Поднять шумиху в СМИ, подключить полицию в лице новых знакомых с «Сигурэ», разнести чертову живодерню «DEX-компани» по кирпичику… Одна беда — корабля у Киры больше нет. Зато у нее есть компромат и безработная команда, а у Стрелка сейчас пилот на больничном. Полетели?!.***
Полетели… Вертолеты полетели, это точно. В маленькой комнатушке, барной подсобке, Кира спускает с кушетки одну ногу, чтобы уравновесить свою больную голову с окружающей реальностью. Во рту гадко, желудок крутит, в кармане пусто. И она не помнит, хоть стреляй, не помнит, как отдала пакет с останками Белки. И отдала ли вообще? Может, выронила, когда бестолково рылась по карманам, запершись в уборной. За стеной негромко гудит, словно жук, застрявший в оконных рамах, Хрущак. Слов не разобрать. Другой голос принадлежит Стрелку, но смысл их разговора Кира никак не может уловить. В голове шумит. Передала, называется, соболезнования!..***
Утро встречает Киру опухшим лицом в зеркале и звонком от Мартина. — Где ты пропадаешь?! Вылет через полчаса, тебя одну ждем! — Какой вылет? — сипло переспрашивает она, стараясь не слишком попадать в кадр. — Ну ты даешь! Кто нас с Ростиком вчера Стрелку отрекомендовал, кто на Землю собирался? Похмеляйся быстрее, пока он не передумал!***
«Третий шанс» стартует в десять по орбитальному времени. Кира стыдится глядеть в глаза Стрелку и боится дышать на окружающих. Седой мужчина в инвалидном кресле тоже, честно сказать, не годится для обложки журнала, но сейчас это не главное. — Для работы по защите разумных киборгов тебе нужна хоть какая-то материальная база, — произносит он, вручая своей пассажирке чашку с горьким кофе. — Помещения, оборудование, люди, транспорт. На одном скандале далеко не уедешь. — Нужны, — кивает Кира, мечтающая сейчас если не провалиться сквозь землю, по причине дефицита ее в открытом космосе, то хотя бы утопиться в своей чашке. — Я буду искать добровольцев, спонсоров. На планетах окраинных миров и на закрытых по возрасту станциях можно найти помещения за символическую цену. Это уже что-то. Хуже с транспортом… — Можно оформить долгосрочный фрахт этого… за символическую цену, — небрежно роняет Стрелок таким тоном, которым обычно говорят, что погоды нынче чудесные, и метеоритные дожди скоро. Кира давится своим кофе и глядит на Стрелка очумелыми глазами. — Вы что, в самом деле решили помочь мне? Влезть в скандал, рискнуть своим бизнесом и репутацией?! Вы же знаете, что в разумных киборгов сейчас верят не больше, чем в гремлинов! — Ничего, у меня еще пенсия есть, — отвечает он и, бездумно сунув руку за пазуху, вытаскивает оттуда маленький бумажный сверток. — Это — она, верно? Кира заливается краской жгучего стыда. — Я хотела как лучше. Передать останки, выразить соболезнования, как положено. А вместо этого напилась в хламину и сунула вам ее, как коробку спичек. Я не заслуживаю… — Дальше покаянная речь не идет, застревает в горле сухим комом. Стрелок глядит мимо Киры, на обзорный экран, вернее, сквозь него, на что-то свое. — Как лучше!.. Думаешь, моя Белка была великим дипломатом?