Рождественская суета раздражала Снейпа, особенно в последние годы.
Рождество всегда вызывает раздражение у одиноких людей. Им некуда идти и не с кем праздновать. Ряженые ели, гирлянды из омел и остролистов, рождественский ужин, почта с поздравительными открытками и подарочными свёртками — все это принадлежало кому-то другому. А тот, кто был одинок, довольствовался холодными коридорами Хогвартса. Пожалуй, для Северуса, в сочельник лабиринты этих коридоров были единственным развлечением перед сном.
Пока маг шёл в раздумьях, быстрым шагом преодолевая поворот за поворотом, не особо заботясь, куда он всё-таки направляется, но делая вид, что идёт по очень важному делу, время тоже шло. Но шло оно спокойно и неторопливо, своим чередом, и позволяло скоротать свою добрую часть хоть каким-то образом.
Патрулирование Хогвартса — лишь предлог. Учеников осталось не так уж и много в замке. Большинство из них разъехались на рождественские каникулы по домам. А мелкие любители нарушать дисциплину проводили эту ночь в своих прогретых спальнях, и, к своему везению, не шарились по мёрзлым коридорам, где ни попадя.
После очередного поворота, которым уже давно был потерян счёт, Снейп вышел на открытую площадку. Высокий недосягаемый потолок попирался лишь несколькими колоннами, как небо атлантами. Под его каменной поверхностью застыли угрюмые сводчатые арки. Через незастеклённые проёмы в стене медленно сыпал снег. В другое время года тут было сравнительно мрачно даже днём, но зимой от белого снега отражался самый скудный свет, так что и ночью сохранялась неплохая видимость. Здесь гулял сквозняк. На каменном полу легкий ветерок создавал из наметенных снежных заносов причудливые вензеля. На стенах выступал иней. А тёплый воздух дыхания обращался в невесомые облачка пара.
Снейп выдохнул и ускорил шаг. Хотелось как можно быстрее преодолеть открытый коридор, без наслаждений рождественским морозом и гробовой тишиной. Окружающая атмосфера больше напоминала кладбище, чем жилой замок.
Мужчина почти бегом достиг конечной цели, когда из-за поворота внезапно появился силуэт ребенка. Едва не налетев на нарушителя вечернего спокойствия, маг резко остановился и внимательно посмотрел на совершенно новое в этих стенах явление. Это была девочка, и она явно была знакома профессору. Определенно, ученица первого курса. Только вот факультет и фамилию Северус запамятовал.
— Что...? — так как сведения о девочке не вспоминались, маг сразу перешёл к основному вопросу. — Что Вы здесь делаете, в то время, когда должны находиться в своей спальне, мисс?
Отличительных признаков на ребёнке не было. Обычная белая хлопковая сорочка, и игрушечный кролик в руках. И ничего, что указывало бы на её принадлежность к какому-либо факультету. Та же Треллони или Локонс, пожалуй, при такой встрече, немедля бы сообщили всем о появлении нового привидения в замке. Но для Северуса этой мелочи было недостаточно.
— Я хожу по коридорам, чтобы не замёрзнуть, — весьма чистый детский голос, светлые волосы и белая, только лишь от холода, кожа, говорили мужчине о том, что девочка была вполне себе живая.
— Ходить можно и вокруг своей кровати. Поверьте, там теплее, — язвительно заметил тот. — Почему Вы вообще покинули спальню после отбоя, мисс... Как Ваше имя? — сдался он.
— Луна Лавгуд, — ответила ученица отстранённым голосом, словно находилась где-то за пределами этого коридора. — Я ходила во сне.
— Вы и сейчас спите, мисс Лавгуд? — теперь Снейп вспомнил её, ученицу Рейвенкло. Семья Лавгуд блистала особой эксцентричностью, и, по всей видимости, девочка унаследовала характер родителей. По крайней мере, если судить по её ответам и поведению перед профессором.
— Нет, — трудно было знать наверняка, не понимает она издёвок со стороны Снейпа или только делает вид. — Я давно проснулась и пошла в спальню. Дверь не открылась, и я стала ходить по коридорам, чтобы не замёрзнуть.
— Вы хотите сказать, что не смогли подобрать пароль к собственной спальне? — холодно уточнил профессор, не сводя пристального взгляда с ученицы.
Впрочем, ёжиться от этого ледяного взгляда она, определённо, не собиралась.
— Смогла. Дверь не открылась.
Оправдание звучало не просто «глупо», оно звучало «никак». Первокурсникам бывает непросто учиться на Рейвенкло, если они с самого начала не привыкли пользоваться знаниями. Но не могло же быть так, чтобы девочке, покинувшей во сне спальню, не открыли дверь другие ученики, когда она вернулась, даже если она не смогла сказать нужный пароль.
«Если только это не... — пытался мысленно рассуждать Снейп, когда его взгляд зацепился за игрушку, сжатую в руках Луны. — ... травля».
В чёрном кролике было что-то странное, но стоило заострить на нём внимание, чтобы понять, что тут не так. Кролик, как кролик: четыре лапы, два уха. И только приглядевшись, можно было увидеть, что у игрушки была абсолютно плоская мордочка: без глаз, без носа, без усиков. Посреди этого пустого пространства красовалась вышитая ярко-красными нитками большая замочная скважина. Большие миндалевидные глаза с ресничками, вышитые теми же алыми нитками, тоже быстро нашлись у игрушки, но располагались они на пятках невиданного зверя. Хорошо, что их всё-таки было два, а не восемьдесят.
— Это действительно травля, — машинально, ни к кому не обращаясь, произнес вслух Северус.
«А что в этом такого? — заговорщицки зашептал внутренний голос. — Тебя тоже травили. Куда более жестоко, чем её. Неудивительно, что её травят, с такой-то...»
Язык не поворачивался назвать это игрушкой даже в мыслях.
Сострадание, сочувствие — не в этот раз. Стоило ограничиться замечанием и отправить девочку назад в спальню. Снейп давно отучил себя проявлять излишние эмоции. Тут, скорее, требовалась дисциплина. И применять её следовало не только к Луне Лавгуд. По крайней мере, так у неё мог закаляться характер. Потравят — вырастет человеком стойким и непоколебимым перед жизненными трудностями, а не размазнёй и плаксой. Выдохнув, профессор сухо произнес:
— Вы сейчас же отправитесь в свою спальню, а я сообщу о данной ситуации...
Впрочем, договорить, куда и о чём он сообщит, Снейп не успел. Он осёкся, едва взгляд скользнул к полу и зацепился за абсолютно босые уже посиневшие от холода ноги ребёнка. Луна Лавгуд стояла голыми ступнями в небольшой снежной насыпи и, ясное дело, этими самыми голыми ногами прошествовала не один пролёт коридора, пока гуляла со своим лунатизмом по ночному Хогвартсу.
Плохо соображая, что он делает, Северус моментально рванул завязки на своей мантии, стянул её через голову и укрыл плечи девочки, словно пледом. Мгновенно подхватив её на руки, Снейп завернул Луну в мантию, как в одеяло, и, резко развернувшись, практически бегом бросился в противоположном от спальни Рейвенкло направлении.
Несколько лестничных пролетов и поворотов в коридорах, спустя какое-то время начали охлаждать его пыл. Уже шагом спустившись по ступеням к главному холлу, мужчина попытался отбросить наваждение и попытался мыслить трезво.
«Какого чёрта я творю?! — колокольчиком звенело в голове. — Это же не та девочка из книги. Это совершенно другая девочка. Да, она может заболеть. Тогда лучше отнести её в лазарет. Не идти же ей босиком...»
Свернув к западной стороне замка, Снейп прибавил шаг, направляясь в больничное крыло, когда краем глаза заметил мелькнувшую тень и, резко затормозив, сделал несколько шагов назад. Слева от него стояло зеркало в человеческий рост. То, что он принял за тень случайного ученика, педагога, призрака — нужное подчеркнуть — по факту оказалось лишь его собственным отражением.
Остановившись прямо перед зеркалом, Северус внимательно посмотрел на себя. Усталое лицо, ссутуленная фигура, впавшие от недосыпа глаза. Но блеск в глазах был единственным, что выдавало его истинную эмоцию. И как маг не пытался, подобрать точную характеристику своим чувствам сейчас не мог. Спору нет, тут было и удивление, и смятение, и растерянность. Но вот что именно горело в его сердце сходни торжеству, Снейп не понимал. Осторожно он перевёл взгляд на отражение девочки, которую держал на руках и отметил удивительный контраст. На фоне его едва ли не чёрной сущности, Луна Лавгуд бледная в своей сорочке с длинными светлыми волосами и большими светлыми глазами напоминала ангела, сошедшего с рождественской открытки.
«Это «еиналеЖ», чёрт бы меня побрал! Его опять переносят... — пронеслось в голове у мага, когда он оставил в покое своё отражение и взглянул на раму зеркала. — Но почему я вижу себя сейчас таким? Я что, счастлив? С чего вдруг? Только потому, что я смог её спасти? Совершил подвиг детства? Это какой-то абсурд...»
Долю секунды Северус стоял как вкопанный, обдумывая произошедшее. Затем, оглядевшись вокруг, он крепче прижал к себе ребёнка и пустился к подземельям, с такой скоростью, будто собирался ставить рекорды по бегу с препятствиями. Единственной чего сейчас всем сердцем желал Снейп, это возможность не встретить на своём пути ни одну душу: ни живую, ни мёртвую.
Лишь захлопнув за собой дверь собственной спальни, мужчина тяжело дыша, прислонился к ней спиной и, прикрыв глаза, попытался унять сердцебиение.
Луна за всё это время не произнесла ни звука. Словно для неё такие прогулки с педагогом были в порядке вещей.
Когда Северус, наконец, отдышался, он подошёл к кровати, молча усадил на неё ребёнка и повернувшись к девочке спиной, направился к столу.
«И что теперь?» — мысленно спросил он себя. Ответа не было.
Стрелки напольных часов приближались к половине двенадцатого ночи. Обычно Снейпу помогали рассуждать рефлекторные движения. Нужно было просто что-то сделать. Что-то незатейливое, простое, естественное для сочельника. Хотя бы... Хотя бы сварить горячий шоколад. Рождественский горячий шоколад.
Мужчина нервно сглотнул, выставляя на стол котелок и все необходимые ингредиенты. Уж для горячего шоколада в этих закромах можно было легко найти всё необходимое. В абсолютном молчании, под одно только тиканье часов, Снейп производил нехитрые манипуляции, машинально вспоминая, какими секретами много лет назад пользовалась его мать. Когда варка подошла к концу, он уже спокойно соображал и прекрасно осознавал, что посторонним тут не место, тем более ученикам. А мимолетную слабость следует забыть, как страшный сон.
Протянув девочке кружку, Северус вернул себе ледяное самообладание и холодно проговорил:
— Грейтесь и возвращайтесь к себе. В следующий раз, если Вам вдруг опять внезапно захочется погулять во сне, ложитесь спать в обуви.
В комнате всё равно было зябко, и пока Луна принимала напиток из рук преподавателя и пробовала его на вкус, Снейп подкинул в камин к тлеющим углям новое сухое полено. Пламя начало лизать подачку. Сперва осторожно и медленно, но постепенно все быстрее, разгораясь с новой силой. Теперь, помимо тиканья часов в спальне слышался треск огня.
Внезапно, детский голос, прежде ещё не звучавший в стенах этой комнаты, нарушил молчание:
— Маглы верят в ангелов.
Снейп глубоко выдохнул и, чуть прикрыв глаза, попытался сконцентрироваться. Собраться с мыслями, после таких нехарактерных для него действий, таких непредсказуемых, хоть и маленьких событий было непросто. Он так и не повернулся к Луне, чтобы не выдавать своего смятения. Но всей кожей он чувствовал на себе её пристальный взгляд, скорее любопытный, чем надменный.
— Я знаю, — наконец, дал он сухой ответ.
— Я видела сегодня одного, — продолжила Луна.
— Вот как, — безэмоциональный Снейп не расщедрился на комментарии.
— Внизу в зеркале. Он был высокий. В черной мантии. И очень грустный. Я думаю, что он страдает.
— Вам приснилось, — резко оборвал нить детских рассуждений Снейп, машинально возвращая нехитрый скарб и ингредиенты на свои места. — У маглов, в большинстве случаев, ангелы — это маленькие белокурые дети в белых сорочках. Иногда молодые девушки или юноши. Но ничего общего с Вашим описанием они не имеют. Мне лучше знать, мой отец был... — на этих словах маг повернулся к девочке и осёкся. Трудно было утверждать наверняка, но на какое-то мгновение Северусу показалось, что в глубине этих наивных детских глаз таится понимание всей его жизни. Слова – лишь иллюзия реальности. Луна видела его насквозь. Все его чувства, как на ладони. Не значит ли это, что он слишком сильно разоткровенничался перед обычной ученицей? Хотя «обычной» для Луны Лавгуд — это сильно сказано.
— Уже поздно, — тихо добавил он, приходя в себя. — Допивайте и уходите.
Ученица послушно отхлебнула из чашки несколько глотков, глядя отсутствующим взглядом в камин. Огонь уже вовсю отплясывал рождественскую джигу на полене. Определённо, с появлением в спальне этого странного ребёнка, менялось всё, что её окружало. Чем скорее она уйдёт, тем проще будет вернуться к своему привычному одиночеству и забыть об этой странной встрече в канун Рождества.
— Мама готовила вкуснее, — сказала Луна, едва перевела на мужчину взгляд.
Северус снова повернулся к девочке спиной и осторожно провёл пальцем по ободку котла, в котором сварил шоколад. Потребовалось пара секунд, чтобы поднести палец к губам и попробовать на вкус самому своё творение. Напиток получился горьковатым и слишком загустел. В нём действительно не хватало чего-то воздушного и праздничного.
— Да, — согласился маг. — Мама готовила вкуснее.
Он не знал, каков был на вкус горячий шоколад матери Луны, но его родная мама умела создавать волшебный по вкусу напиток, не обращаясь ни к какой магии. Все мамы готовят вкуснее. Порой вкуснее мам могут готовить только бабушки. И то, не всегда.
В комнате опять воцарилось молчание. Мужчина ждал, не смея снова повернуться к Луне и разоткровенничаться на нежелательные для него темы. Но сколько он ни напрягал слух, не было слышно ни единого звука: ни глотков, ни шороха мантии, ни стука детских шагов по полу. Когда, казалось, прошла целая вечность и Снейп, наконец, не выдержав, посмотрел на девочку, она уже спала.
Тёплый огонь в камине, шерстяная мантия, согревающая ноги, и горячий напиток выполнили свои обязанности: отогрели и усыпили ребёнка. Что было вполне естественно. После долгой прогулки босиком по снегу и холодным каменным ступеням Хогвардса, она не смогла бороться со сном и даже допить шоколад.
Снейп присел на край кровати слева от девочки, забрал кружку из ее холодных пальцев и осторожно потряс Луну за плечо:
— Мисс Лавгуд, проснитесь.
Реакции не было. Утомлённая собственными похождениями среди ночи, она всё так же продолжала спать.
Мужчина мельком перевёл взгляд на окно, чуть дольше посмотрел на веселье огня в камине, а затем снова обратил внимание на девочку. Теперь отказаться от её присутствия в спальне было намного сложнее. Какая-то невесомая магия домашнего уюта проникала в атмосферу, пока тут был спящий ребёнок. Предлог дать ей выспаться до утра уже не казался таким абсурдным и нелепым, как раньше.
Маг не сводил с Луны пристального взгляда, пытаясь найти хоть одну самую незначительную причину того, что он сделал. В конце концов, притащить чужого ребёнка в свою спальню — не самый логичный поступок в жизни. Даже если этот ребёнок замерзал.
Снейп резко втянул воздух, пытаясь подавить опять нахлынувшее, непонятное чувство боли и торжества. На какую-то долю мгновения он почувствовал себя героем, предотвратившим страшную смерть.
— Я думал, ты будешь брюнеткой, как все итальянки, — тихо проговорил он, медленно переводя взгляд на камин. — Наверное, ты — беженка.
Время песком текло сквозь пальцы, уже было давно за полночь, и пламя, прежде разгорающееся и танцующее на полене, как заправский тореадор, замедляло свой темп. Когда обгоревшее полено разломилось на две обугленные головёшки и начало тлеть, Снейп встрепенулся, будто выходя из транса.
Нужно было всё вернуть на свои места и забыть о случившемся, словно ничего не происходило.
Повернувшись к девочке, мужчина ещё какое-то время смотрел на спящего ребёнка, и, наконец, нагнулся, протягивая к ней руки.
«Ты же спас её!» — раздался шёпот, тихим шелестом ворвавшись в тускло освещенную спальню. Северус вздрогнул, выпрямляясь во весь рост. Голос был знаком ему до боли.
— Кто тут? — прошептал он, не веря своим ушам.
Но в спальне не было никого — лишь он, да спящая Луна.
Мужчина в несколько шагов пересек комнату и посмотрел в окно, вглядываясь в темноту затянутого неба. Снег сыпал намного сильнее и гуще, чем пару часов назад.
— Мама? — вполголоса позвал мужчина, не сомневаясь ни минуты, что голос принадлежал его давно почившей матери.
Ответа не последовало.
Снейп прислонился лбом к холодному стеклу. Наваждение отступало. К магу снова возвращались трезвый разум и прежняя рассудительность.
Это была не та замерзающая девочка из книжки, которую он мечтал спасти в далеком детстве. Это было случайное совпадение. И чем скорее он вернет всё на свои места, тем лучше и для него, и для Луны.
Резко развернувшись, мужчина вернулся к кровати и снова потряс ученицу за плечо.
— Папа, — пробормотала сквозь сон Луна. — А мама придёт ко мне во сне?
Рука профессора дрогнула. Осторожно присев рядом, теперь уже боясь разбудить ребёнка, он воровато огляделся. Разве кто-то мог следить за ним в его же спальне, и увидеть, как он крадет кусок чьего-то семейного счастья? Разве кто-то на это способен? Обладатель таинственного шёпота? С чего бы? Не исключено, что ему просто послышалось. Разыгралось больное воображение. В сочельник какая только чертовщина не померещится. К тому же, он в последнее время спал совсем мало, в связи со всей этой катавасией с Тайной Комнатой.
«Никто не увидит», — мысленно убеждал он себя и осторожно, чтобы не разбудить девочку, взял её на руки. Теперь Луна казалась куда более тяжелой, чем в те минуты, пока он почти бегом нёс её сюда через весь Хогвардс.
Бережно прижимая к себе чужую дочь, Снейп внимательно осматривал каждый угол собственной спальни, то и дело, бросая подозрительные взгляды на камин. Сейчас ему казалось, что он совершает какое-то немыслимое преступление. Подлое, дерзкое. Преступление, за которое грозит самое страшное наказание. Но подозрения по-прежнему не оправдывались, и на мгновение Северус позволил себе прикрыть глаза.
«Если бы... – думал он. – Если бы у неё были рыжие волосы. Рыжие, как медь. И зелёные глаза. И её улыбка. Если бы она была нашей дочерью. Луна — прекрасное имя для дочери».
Грёзы были мимолётными. Как стрелы, они проносились в мозгу одна за другой и исчезали в темноте.
— Обязательно придёт, — наконец, ответил Снейп еле слышным шёпотом, чуть покачиваясь и баюкая на руках чужую дочь, которую лишь на миг посмел представить своей. — Ты только спи, Луна. Крепко спи, и мама обязательно придёт к тебе во сне.
***
Когда на пороге гостиной Рейвенкло появился профессор зельеварения собственной персоной, несколько оставшихся на Рождественские каникулы в Хогвардсе учеников обомлели и заметно притихли. Гомон, который был слышан Снейпу за дверьми, мгновенно растворился в воздухе.
Северус и сам понимал, что выглядит не очень авторитетно со спящей девочкой на руках, по-прежнему завёрнутой в его мантию, как в плед. Но сохранить лицо перед любительницами злобно пошутить над странной первокурсницей ему удалось. Это было проще, чем могло показаться на первый взгляд.
— Я так полагаю, объяснения тому, почему я вынужден искать спящих учеников за пределами их спален по всему Хогвардсу, вместо того, чтобы спать самому, вы мне не дадите? — язвительно уточнил он, пронзая холодным взглядом притихших девушек.
Темноволосая староста пробормотала что-то, отдаленно напоминающее извинение, но скорее похожее на оправдание. Не вслушиваясь в её слова, Снейп молча прошел вперёд и бесцеремонно уложил спящую Луну в ближайшее кресло, благо её комплекция позволяла занимать не так много места.
Быстрыми шагами Северус направился к выходу и, лишь остановившись в дверях, позволил себе остановиться и снова посмотреть на виновниц сегодняшнего события.
— Учтите, — холодно добавил он на прощание. — Меня не волнует, кто из вас будет нарушителем. Ещё одна подобная выходка, и ответственность за нарушение дисциплины будет нести весь факультет Рейвенкло.
Покинув гостиную факультета, Северус направился вниз. Меньше всего он сейчас хотел очутиться в своей спальне и обнаружить, что вместе с Луной исчезла та мимолетная атмосфера домашнего тепла и уюта. Он просто предпочитал бродить по коридорам, пока не вымотается окончательно.
«Во всяком случае, теперь её не будут травить какое-то время, — раздумывал он. — По крайней мере, не так жестоко».
***
Когда Снейп очнулся, вокруг была сплошная темень. Он не имел ни малейшего понятия о том, где находится. Он даже сомневался в том, что пришел в сознание. Он не чувствовал ни боли, ни холода, ни жажды. Он не чувствовал ничего. Как и не видел, и не слышал. Кромешная темнота и абсолютная тишина опутывали, укрывали, как плащом, и согревали в своих объятиях.
Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он открыл глаза, да и открывал ли вообще. Ему казалось, что да. Он давно потерял счёт времени. Но он смог подняться на ноги и осмотреться. И снова ничего. Ни единой тени, ни единого источника света, за который можно было бы зацепиться.
Маг побрёл наугад, чуть пошатываясь, но скорее с непривычки, чем от неприятных ощущений. Ощущений вообще не было. Мышцы не ныли от усталости. Шея не болела от укуса Нагини. Голова не кружилась от резких движений. Если место, в которое он попал, было адом, весьма странно, что сюда допускали людей, отдохнувших телом.
Понемногу темнота стала рассеиваться. Вместе со светом возвращались звуки. Каждый шаг Северуса теперь сопровождался лёгким знакомым скрипом, или потрескиванием, как если бы он шёл по снегу. Постепенно светлело и, когда его глаза привыкли к тускловатому освещению, уже можно было не сомневаться в том, что он идёт по тонкому снежному насту, который простирается на многие мили вокруг. Горизонта почти не было видно, как долго ещё продлится его путь, было трудно даже предположить. День. Неделю. Месяц. Год. Вечность.
Слава Мерлину, и голод, и жажда тоже исчезли вместе с болью и усталостью. Значит, следовало идти, пока он достигнет неизвестной цели, какой бы она не была.
Сколько он прошёл? Может быть, пару сотен метров, а может быть, несколько миль. Счёт расстоянию, как и счёт времени, он потерял окончательно. Но сколько бы ни прошло времени, Снейп, наконец, вышел к небольшому, очевидно, жилому домику, возвышавшемуся среди окружающей белизны, словно яркая новогодняя открытка среди чистых листов белой бумаги.
Место было до боли знакомым. Определённо, мужчине уже доводилось видеть и этот освещенный мягким светом уютный дом, и маленькую калитку, и засыпанный снегом двор. И снег. Эти бесконечные белые хлопья, которые так и сыпались с неба. Вот и мысли так же безмятежно, легко и настойчиво порхали в голове, силясь вернуть воспоминание об этом уютном зимнем пейзаже.
«Это дом с рождественской открытки, — наконец, осенило Снейпа. — Той самой, открытки, которую мама прислала на Рождество, когда я учился на первом курсе».
Неуверенно шагнув вперёд, маг толкнул калитку. Она ответила лёгким мелодичным скрипом. Снейп медленно направился к дому. Снег всё так же тихо похрустывал под ногами. И хотя Северус не чувствовал холода, наличие собственного веса подтверждало, что плоти он всё-таки здесь не лишился.
Дверь дома отворилась, на крыльце появился белый силуэт.
Снейп прищурил глаза. От слепящего белого снега было непросто разглядеть, кто вышел его встречать. Силуэт приближался и обретал всё более знакомые очертания. Пройдя несколько шагов, с крыльца прямо на снег спрыгнула Луна в белой сорочке с чёрным зайцем в руках. Та самая, Луна Лавгуд одиннадцати лет, без единого изменения во внешности, словно она никогда не взрослела с той ночи.
Девочка прошла босыми ногами по снегу несколько шагов, протянула вперед руку и произнесла своим отстранённым голосом, как когда-то во сне:
— Папа?
У мужчины перехватило дыхание. Быстрыми шагами он преодолел разделяющее его с ребёнком расстояние и подхватил девочку на руки, как несколько лет назад в Хогвартсе.
— Я же тебя просил! — еле слышно проговорил он Луне на ухо, крепко прижимая к себе, словно она могла исчезнуть в любую минуту. — Я же просил тебя не ходить по снегу босиком! Почему ты опять не обулась?
— Ты запомнил меня босой, — ответила девочка. Даже её манера говорить, спустя столько лет, осталось прежней.
Похоже, что там, в мире живых, осталась совсем другая Луна Лавгуд, в то время как здесь была девочка из воспоминаний. Замёрзшая девочка из детской книжки, которую он мечтал спасти в детстве. Которую он спас несколько лет назад.
Маг оставил все вопросы на «потом» и вошёл в дом. За дверью его ждала знакомая обстановка, как в одной из старых комнат его дома. Отличительной чертой стали лишь стеллажи с книгами. Теперь их было бесчисленное множество. Казалось, что не хватит и вечности, чтобы прочитать их все.
— Кто здесь живет? — спросил Снейп.
— Ты, — ответила Луна.
— С тобой?
— Да.
— А Лили?
— Её здесь не будет.
— Почему?
— Ты всегда будешь чувствовать свою вину перед ней. Здесь только то, что даёт тебе покой.
«Нет, здесь есть и то, что даёт мне счастье», — мысленно добавил маг, молча прижимая к себе девочку.
Остановившись перед ближайшим стеллажом, Снейп просматривал названия на корешках книг, то и дело, выделяя среди них знакомые произведения. Наконец, он протянул свободную руку и взял старую книгу в потёртой обложке.
— Она тоже здесь... Та самая, даже чернильное пятно не исчезло.
Северус до сих пор помнил, как однажды отец его крепко высек за эту большую кляксу на переплёте.
— Это сказка? — спросила Луна.
— Да. Сказка, — задумчиво ответил он.
— Твоя любимая?
— Нет. Она никогда мне не нравилась.
— Тогда почему она здесь?
— Потому что благодаря ей, здесь ты.
— Почитаешь мне?
— Конечно.
Снейп окинул взглядом комнату и заприметил возле окна кресло-качалку, как две капли воды похожее на то, в котором когда-то давно коротала длинные зимние вечера его мать. Расположившись в нём, мужчина усадил девочку на колени и открыл книгу.
— Джанни Родари. Путешествие «Голубой Стрелы», — с тихим шелестом страница перевернулась.
