В первом снеге есть как очарование, так и отчаяние

Я пинаю пивную бутылку носком кроссовка. Мне нечего делать и незачем умирать. Если бы леди-судьба смогла стать игрой, Я бы взялся на нее уповать. Я пинаю её, как ты пинал мое сердце. Когда согревают не те, когда совсем не с кем греться. Я вижу бульвары, я вижу тоску. Кто мы? Я жить без тебя не мог, А теперь, погляди – могу. Я отправлю бутылку в лучшее плаванье. По рекам, каналам своей, Истекающей ядом, души. И если когда-то постигну нирвану, Ты без меня полной грудью (you promise?) дыши. Я пинаю такое чудное, яркое олицетворение Моего каррент муд. Я стучу ногой о стекло, что отзывается навязчивым звоном, Из-за которого мертвые заново толпами мрут. Я без тебя не могу, но могу писать. Я без тебя не могу, но могу плакать навзрыд. И, если нет стимула умирать, То зачем тогда весь этот чертов Посредственный стыд?