Это было лучшее из всех времен, это было худшее из всех времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это были годы света, это были годы мрака; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас было все впереди, у нас не было ничего впереди; все мы стремительно мчались в рай, все мы стремительно мчались в ад... Чарльз Диккенс. Повесть о двух городах
Окрестности деревни Иг-Рен, Южная провинция Империи. 17 Января 1027 года по имперскому летоисчислению, 20 часов 37 минут. Затянутое промозглыми серыми тучами небо понемногу окрашивалось в темный цвет, предвещая скорое наступление вечерних сумерек. Ветер сменил направление с ровного восточного на порывистый и резкий северо-западный, принеся с собой неприятный, жгучий холод, совершенно несвойственный местному климату. Быстро набрав силу, он пронесся между деревьями, взметая снежные вихри, завывая в обнаженных ветвях и срывая с крон обильные снежные шапки. Одна из таких шапок сорвалась с ветвей раскидистого дуба у обочины дороги, осыпав водопадом мелких снежинок проезжавшего мимо юношу лет семнадцати. — Тц… Ну вот, опять, — проворчал Тацуми, стряхивая с капюшона снег и поплотнее запахивая плащ. И вовремя, потому что очередной резкий порыв ветра взвихрил стремительной круговертью верхушку высокого сугроба, которая непременно запорошила бы ему лицо, не успей он вовремя пригнуться к конской шее и втянуть голову в плечи. — Скорее бы уже попасть в деревню! Наверняка там есть трактир или что-нибудь в таком духе… — протянул парень мечтательным тоном. Последние несколько дней пути его не оставляли мысли о сытном ужине, горячей воде и чистой постели. И теперь, когда до деревни оставалось менее полудня пути, эти мысли посещали его всё чаще… — Не понимаю, что тебе не нравится — тишина, прохлада и вокруг ни души, кроме нас с тобой, чего еще можно желать? — вопрос Эсдес прервал его мечтания, возвратив в реальность. Холодную и зябкую реальность. — Я, конечно, понимаю, что тебе нравятся зимние пейзажи и в минус пятнадцать тебе вполне комфортно, — ответил он, обернувшись к спутнице и окинув её многозначительным взглядом — девушка, в противоположность ему, сняла маску и капюшон (в такое время, посреди лесной дороги, она могла не волноваться о том, что кто-нибудь её узнает) и, с явным наслаждением, подставила лицо морозному ветру. — Но, к сожалению, я не могу сказать того же про себя, — докончил мысль Тацуми и вновь сосредоточил внимание на дороге перед собой. — Это все-таки южные провинции и такая зима здесь — это абсолютно ненормально… — парень осекся на секунду, представив, что происходит на Севере и в Столице, если даже здесь, на Юге, снег лежит метровыми сугробами, несмотря на то, что в прежние времена был в этих краях редкостью. — Ты так говоришь, словно отправился в путешествие на юг Империи, только за тем, чтобы перезимовать, — не удержалась от шпильки ледяная воительница, и, тронув поводья, подъехала к Тацуми почти вплотную. — Дает о себе знать кровь хладнокровных предков? — Хочу тебе напомнить, что местные жители не выросли на крайнем Севере и не обладают иммунитетом к холоду, в отличии от нас с тобой, — сказал Тацуми, резко посуровев. — И нет, их бедственное положение никак не связано с тем, что они недостаточно сильные, чтобы приспособиться и выжить, — добавил он, заметив в глазах девушки знакомый презрительный огонек. — Они изначально жили в совершенно других условиях, а к столь резким переменам, увы, невозможно приспособиться. — И как же, в таком случае, ты планируешь им помочь? — холодно осведомилась Эсдес, на которую его слова явно не произвели должного впечатления. — Решить за них их же проблемы, как ты это обычно делаешь? — Если они окажутся не в состоянии справиться с проблемой своими силами, то да, — спокойно ответил Тацуми, но в его тоне прозвучали жесткие ноты. — И если ты не против, давай не будем спорить на этот счет сно… Юноша осекся, обратив внимание на выражение лица собеседницы — Эсдес уже несколько секунд напряженно вслушивалась в тишину зимнего леса, нарушаемую лишь свистом ветра в ветвях и хрустом снега под копытами коней. — …ва, — закончил фразу Тацуми в то время как его рука медленно и плавно поднялась к плечу и извлекла из ножен короткий меч. Понять в чем дело и почему их с Эсдес извечный спор откладывается на потом не составило труда, теперь он тоже это почувствовал: чьё-то незримое присутствие, приправленное жаждой крови — кто-то наблюдал за ними, охотился. «Ну, это мы ещё посмотрим, кто тут охотник», — подумал парень про себя, полной грудью вдохнув морозный воздух и уловив, наконец, незнакомый, едва различимый запах. Сейчас, в минуту опасности все его органы чувств обострились до предела… Но Эсдес всё же опередила его, вычислив затаившегося зверя раньше — в тот миг, когда уверенный во внезапности атаки хищник прыгнул на них из-за деревьев, ледяная воительница уже повернулась в его сторону, и удар ледяного копья застал чудовище в прыжке, пробив ему насквозь правое плечо. Бросок был столь силен, что опасного монстра отбросило назад и он кубарем покатился по земле, окропив снег темной кровью. Тацуми воспользовался этим в доли секунды, спрыгнув с коня и сократив дистанцию. Ошеломленный неожиданной атакой и болью, монстр попытался отмахнуться от него здоровой лапой, но юноше не составило труда поднырнуть под этот размашистый удар и распороть зверю брюхо мощным взмахом меча. Тот даже не успел взвизгнуть от боли — одновременно с ударом Тацуми его настигло ещё одно ледяное копье. Брошенное на этот раз прицельно, оно пронзило монстру шею, намертво пригвоздив его к промерзшей земле. К тому моменту как Эсдес спешилась и подошла к Тацуми, зверь уже успел испустить дух. Теперь они вдвоем стояли над медленно остывающим телом, с одинаковым любопытством разглядывая неизвестное существо — у него была короткая приплюснутая морда с мощными челюстями, остроконечные уши с кисточками на концах, широкие плечи и торс, развитые передние лапы с внушающими уважение когтями и короткие задние. При более внимательном осмотре выяснилась ещё одна примечательная деталь — среди короткой темной шерсти от загривка и до середины спины чудовище покрывали острые костяные иглы, некоторые из которых достигали полутора локтей в длину. — Ну и? Кто же, по-твоему, нам попался? — спросила Эсдес, первой нарушив молчаливое исследование. Вопрос был риторическим — если уж она не смогла опознать этого опасного монстра, то Тацуми тем более не сталкивался с ним раньше; она знала, что её возлюбленный всю жизнь провёл в деревне на другом конце Империи за многие тысячи километров от этих земель… Но Тацуми всё-таки ответил: — Это как раз то, с чем местным жителям не справиться самостоятельно, — сказал он, отступая от убитого зверя и игнорируя скептическое хмыканье ледяной воительницы, после чего, примерившись, одним ударом перерубил короткую шею монстра. — Голову возьмём с собой как доказательство, — пояснил он. — Если это чудище единственное в округе — получим награду, а если нет… — Значит, у нас появилась новая работа, — закончила за него фразу Эсдес, и по её губам скользнула многозначительная усмешка.***
Где-то у подножия Северо-восточной гряды, Северная провинция Империи. В это же время. Пронзительный вой студёного ветра гулким эхом отдавался меж зазубренных горных отрогов и ущелий, складываясь в зловещую музыку, что пронизывала до самых костей всё живое. С тёмных, практически черных, небес непрерывно валил огромными хлопьями снег, а разыгравшаяся в горах буря закручивала его в стремительные белёсые смерчи. В такой час даже самые могучие и голодные твари были вынуждены спрятаться по пещерам и трещинам в скалах, опасаясь быть застигнутыми холодной и белой смертью. Но были так же и те, кто не испытывал благоговейного трепета перед необузданной мощью стихии. Двое солдат в утепленной, насколько это было возможно, форме, сидели на покрытых шкурами ящиках неподалеку от входа в пещеру. Небольшой костерок, в который кто-то из них периодически подбрасывал хворост, и кочующая от одного к другому фляжка с согревающим отваром позволяли этим двоим любоваться яростью беснующихся снежных вихрей и с упоением прислушиваться к мелодиям бушующей снаружи вьюги. — Слушай, Джонк, долго нам ещё осталось? — как бы невзначай поинтересовался молодой мужчина лет двадцати пяти у своего старшего товарища, когда протянул ему фляжку с отваром. — До конца смены ещё три часа, Кей, если ты об этом, — лаконично ответил кряжистый широкоплечий мужик с проседью в коротких усах и бороде и, сделав приличный глоток терпкой, бодрящей жидкости, тут же задал встречный вопрос. — А ты с какой целью интересуешься? Хочешь пораньше уйти с дежурства? Не положено, — отрезал он категоричным тоном и вновь устремил свой взгляд в беснующуюся снаружи белую мглу. — Боги, да что толку в этом дежурстве! — раздосадованно всплеснул руками Кей, вскочив с ящика. Он конечно знал, что они сидят тут не просто так, и что в дальней стене пещеры находится искусно замаскированная дверь, ведущая вглубь горы, к некогда заброшенным помещениям одного из аванпостов Империи, что сохранился здесь еще со времен Первой Гражданской Войны и теперь, с наступлением зимы служил укрытием всему их отряду. Вот только от этого знания дежурство не становилось, с его точки зрения, более осмысленным. — Выгляни наружу — да ни одна тварь в такую погоду носу из норы не высунет, так нет же, мы тут будем сидеть, ибо таков приказ сверху… — Ты бы лучше сел обратно, сынок, — спокойно прервал его Джонк, и было в его голосе что-то такое, что заставило его напарника моментально вернуться на место. — И послушал бы тех, кто смыслит побольше тебя. Думаешь, отслужил пять лет в Имперской Армии — так всё, жизнь повидал, всё знаешь и всё умеешь? Так вот, «ни хрена» скажу я тебе! — неожиданно рявкнул он, заставив собеседника невольно сжаться. — Дозорные должны быть всегда, странно, что тебе это не вдолбили в голову ещё в Академии, — мужчина ещё раз отхлебнул из фляжки и продолжил уже спокойнее. — Мы на враждебной территории, парень, тут нельзя ни на секунду ослаблять бдительность. Решил, что раз снаружи буран, так всё, ты в безопасности? Хрен там! На секунду глаза закрыл, а они уже тут как тут — тварь опасная или революционер-ассасин — подкрадутся и ка-а-ак ХВАТЬ! За жопу. И как дальше без филея жить? На этот риторический, по сути, вопрос у Кея не было ответа, так что он промолчал. Старший мужчина понимающе хмыкнул, и, наклонившись, похлопал младшего по плечу. — Не обижайся, парень, — сказал он, — и не принимай всё, что я наговорил тут, на свой счет. Просто никогда не теряй бдительности, и будешь жить долго и счастливо. Какое-то время они посидели молча — Кей переваривал отповедь старшего товарища, Джонк же думал о чём-то своём. Но внезапно тишину разорвал пронзительный гортанный крик, и что-то небольшое метнулось из снежной мглы к костру, к теплу и к людям. Почтовый сокол, едва живой от холода и усталости, приземлился к Джонку на колени. — Ничего себе… — пораженно присвистнул солдат, придвигаясь вместе с птицей поближе к костру. — До чего же поразительные создания, эти соколы — добраться сюда в такую бурю да еще и письмо доставить… — с этими словами мужчина принялся медленно и осторожно отвязывать от птичьей лапы небольшой свиток. — Мда, видать, ученые пятьсот лет назад ещё знали своё дело… Кей ничего на это не ответил, его больше интересовало откуда пришло письмо. Он протянул было руку к свитку, но тут же получил по шапке от старшего товарища. Джонк сам развернул послание и пробежался глазами по нечетким в свете пламени костра буквам… и буквально через мгновение поперхнулся воздухом, едва не выпустив бумагу из рук. — Вот же старый черт… — выдохнул он, когда к нему вернулся дар речи. — Ему, все-таки, удалось… — Что там?! — тут же встрепенулся Кей. — От кого письмо? — От тех, кому не плевать на судьбу нашей страны, — ответил мужчина, резко поднявшись с места и ободряюще улыбнувшись напарнику. Слегка пришедший в себя почтовый сокол вспорхнул у него с колен перелетев к Кею на плечо. — От тех, кто еще не забыл, что такое долг и верность. Дела идут на лад сынок, мы еще повоюем. Ну, а пока что, я доставлю это письмо кому следует… С этими словами он развернулся и быстрым шагом направился прочь, оставив товарища коротать оставшееся до конца смены время в одиночестве, чему Кей в глубине души только радовался — уж лучше было посидеть, подежурить, чем предстать перед их нынешним командиром, а в недалеком прошлом — премьер-министром Тысячелетней Империи…***
Столица Империи. Императорский Дворец. В это же время. С самого утра Надженда была не в духе. Она хмурилась, была рассеяна и вспыльчива, даже несколько раз нагрубила своим подчиненным, отдавая приказы. За весь день лишь немногие сумели избежать выволочки и язвительных комментариев — настолько паршивым было настроение советницы. И хотя она безусловно понимала, что подобные вспышки не добавляют ей очков в глазах сотрудников, подконтрольного ей Министерства внутренних дел, Надженда ничего не могла с этим поделать. Груз ответственности, который она взвалила на свои плечи, вступив в должность, сказался на ее характере далеко не положительным образом, а нынешние положение страны только подливало масло в огонь. Нет, по началу дела в Империи шли неплохо — правительственным войскам удалось подавить ряд серьезных бунтов на востоке и юге, а также ликвидировать множество бандитских группировок в этих краях. Одновременно с этим на севере удалось восстановить несколько крупных промышленных городов и более-менее наладить пути сообщения с торговлей. Но, несмотря на эти отдельные успехи, Новой Империи было еще далеко до стабильности и процветания, в чем новое правительство имело возможность убедиться с приходом зимы. Зимы… Свернув в коридор, ведущий к её кабинету, Надженда на пару минут задержалась, бросив взгляд за окно — там, в свете разгоняющих вечерний мрак фонарей, уже можно было различить падающие с неба крупные снежные хлопья — первые признаки надвигающейся метели. Губы девушки скривились в мрачной, лишенной какого-либо веселья, усмешке. Империя утопала в снегах, морозы с каждым днем становились сильнее, как будто… «Как будто это твоих рук дело, попытка закончить начатое полгода назад… — не без ожесточенного удовлетворения подумала она. — Всё никак не смиришься с поражением, Эсдес, всё ещё пытаешься дотянуться до нас из забвения… Вот только Новая Империя выдержит, справится с любыми трудностями и будет процветать еще тысячу лет…» С тяжелым сердцем девушка отвернулась от окна. Конечно, ей было приятно думать, что новый, лучший мир возникнет на руинах старого, но на деле Империя дышала на ладан, и все в Совете, включая её, это понимали. Так, с наступлением холодов над государством всерьез нависла угроза голода — Проклятие Зимы, обрушившееся на страну в начале лета, нанесло страшный удар по Центральным провинциям Империи и прилегающим к ним территориям, практически полностью погубив все сельскохозяйственные культуры в этом регионе. За остаток лета урожай так и не удалось восстановить в необходимом объеме, хотя какое-то время голода удавалось избегать в основном благодаря торговле и поставкам продовольствия из Западных провинций вкупе с крайним Востоком и большей частью Южных провинций. По счастливому стечению обстоятельств эти регионы пострадали от Проклятия не так сильно — Запад в основном потому, что был надежно защищен горными массивами Пустынных земель; Восток и Юг потому, что оказались на значительном расстоянии от эпицентра катастрофы, и волна ледяной бури до них просто не дошла. Но, как ни прискорбно, этого было недостаточно для благополучия всей Империи, и наиболее явно это проявилось в последние месяцы: начались перебои с поставками, всё чаще в Столицу поставляли некачественные продукты и товары, одним словом, стало ясно, что регионы больше не могут поддерживать центр. Впрочем, вопрос «не могут или не хотят?» являлся одним из важнейших на повестке дня у нового правительства. Дело в том, что во время войны лидеры Революционной Армии не скупились на щедрые жесты и обещания — в одиночку сокрушить Империю не представлялось возможным, а значит, им необходимы были союзники, и чем больше, тем лучше. Но долг, как известно, красен платежом, а держать своё слово порой бывает очень непросто, в особенности если оно противоречит государственным интересам. А договоренности с Западными Королевствами о возвращении им некогда захваченных Старой Империей территорий, что ныне составляли Западные провинции и признание независимости регионов подконтрольных церкви «Пути Мира», определенно относилось к числу противоречащих государственным интересам. Пока что, по крайне мере. Так что Правящий Совет тянул время, как мог, но чем дальше откладывалось решение этих вопросов, тем сильнее накалялись отношения Новой Империи с бывшими партнерами. Кстати, о Правящем Совете… Когда Надженда вступила в него, заняв пост министра внутренних дел, она, конечно, ожидала, что ей придется с головой окунуться в омут политики, выходить в свет и вращаться в высших кругах общества и морально к этому готовилась. «Это необходимо, чтобы привести страну к процветанию», — неустанно повторяла она про себя, хотя будучи человеком военным относилась к подобным вещам с легким презрением. Однако, эта необходимость быстро превратилась для неё в необходимость неприятную, причем настолько, что сейчас, когда она возвращалась к себе в кабинет после трехчасового заседания Совета, её назойливо преследовала мысль о том, чтобы достать из потайного шкафчика бутылку крепкого виски и пачку дорогих сигарет, после чего, уединившись в кабинете, закрыть дверь на ключ и не пускать никого — пусть хоть с тараном приходят… Впрочем, эти многообещающие планы на вечер были поставлены под вопрос, поскольку в приемной её ожидала стопка свежедоставленных отчетов и извиняющийся взгляд секретарши. Мысленно застонав, Надженда вскинула руку, предупреждая сбивчивые объяснения помощницы. — Реббека, всё завтра! Я сейчас просто не в состоянии всё это читать и уж тем более принимать какие-то важные решения. — Но мисс Надженда, здесь вся документация по переговорам с представителями «Пути Мира» и по ситуации в Восточных провинциях в целом! Вам нужно ознакомиться с ними сегодня же, — пролепетала девушка, стараясь не встречаться с начальницей взглядом — уж кто кто, а она прекрасно знала насколько изматывающей может быть работа с документами. — И потом, Вы ведь сами просили предоставить их вам сразу же, как только они поступят, помните? Разумеется Надженда помнила. И хотя ей до ужаса хотелось раздраженно поворчать на секретаршу и посетовать на то, каким тяжелым выдался сегодняшний день, она вместо этого словно бы отпустила всё сегодняшнее напряжение и усталость с одним единственным тяжелым вздохом, став в следующее мгновение серьезной и сосредоточенной. От этих переговоров действительно зависела судьба Империи, и откладывать их на потом было бы крайне недальновидно. Быстрым шагом подойдя к столу Реббеки, Надженда аккуратно подхватила увесистую стопку документов механической рукой и, направившись в кабинет, бросила помощнице через плечо: — На сегодня можешь быть свободна. Похоже, я задержусь допоздна. Девушка скромно поблагодарила начальницу и принялась деловито собирать вещи. За окном уже давно стемнело, а ночные улицы Столицы всё ещё оставались не самым безопасным местом для припозднившихся прохожих…***
Первую сигарету Надженда запалила спустя всего полчаса после того, как начала разбирать документы. Реббека, как всегда, оказалась права, и это дело нельзя было откладывать в долгий ящик. Как ни прискорбно, но худшие опасения советницы подтвердились — культ «Пути Мира», что полгода назад поддерживал Революционную Армию, теперь вступил в прямую конфронтацию с действующей властью. Неутешительные новости прислал господин Клэйнон, посол Правящего Совета в Кёроч — во время переговоров Великий Лорд официально объявил о прекращении поставок продовольствия в Центральные и Северные провинции, хотя, как уверял посол: «…дело не в его личной позиции, ваше Превосходительство, а в позиции его последователей». Девушка не смогла удержаться от невеселой усмешки, когда прочитала эти слова. Великий Лорд действительно был человеком мягким и стремился избегать конфликтов, логично было предполагать, что к открытому противостоянию его склонил кто-то из ближайшего окружения… А вот насчет того, кто именно это мог быть, у «неофициальных представителей» Новой Империи не было пока никаких конкретных зацепок — в окружении Его Святейшества вращалось множество людей самого разного сорта и толка. На настоящий момент агентам Совета удалось лишь сузить круг возможных возмутителей спокойствия до двадцати с лишним человек, но вместе с тем, Надженде и её людям здесь было совершенно не на что опереться — девушка поняла это, когда полистала первые несколько досье: никаких компрометирующих сведений, никаких криминальных улик — ничего… Снедаемая разочарованием, советница временно отложила остальные досье в отдельную стопку, решив, что разберется с ними позже. На очереди были донесения агентов, что занимались пропагандой и следили за настроениями народных масс… Изучение этих документов стало для Надженды отличным поводом взяться за вторую сигарету. Из докладов следовало, что в Кёроч, Ромари и ряде других крупных городов подавляющее большинство приверженцев этой сравнительно молодой религии считают, что и так пожертвовали многим во благо Революционной Армии и нового правительства, а к пропаганде и рассказам о том, какое замечательное будущее их всех ждет с расцветом Новой Империи, относятся с изрядной долей скептицизма. Так, вельможи и зажиточные горожане активно возмущались насчет введенных Советом налогов, что ощутимо ударили по их кошелькам, купцы требовали возмещения убытков, понесенных за время религиозного бунта. Кроме того, доставляли много хлопот и простые крестьяне — многие из них потеряли членов семьи во время гражданской войны, однако так и не получили компенсации за погибших отцов и сыновей, что также вызывало недовольство. Но главным камнем преткновения, конечно же, оставался невыполненный договор о выходе «Пути Мира» из состава Империи. Именно эта причина, в совокупности с единой верой, связывала и объединяла на первый взгляд столь разные социальные группы — крестьян, купцов и аристократов… «Мда… Похоже, придется завтра созывать по этому поводу внеочередное заседание Совета. — подумала Надженда, скрипнув зубами от бессильной злости. — А ведь я говорила, что длительные проволочки только подорвут доверие к нам, что это дело не удастся спустить на тормозах… Черт, мало того, что с их точки зрения мы выглядим как нищие попрошайки, так теперь они еще будут опасаться, что вместо переговоров мы попытаемся применить силу!» От этих невеселых мыслей её оторвал скрип открывающейся двери, Надженда подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как в образовавшийся проем заглянула некая молодая особа с коротко подстриженными волосами золотистого цвета. — Добрый вечер, Босс, — поздоровалась Леонэ и, запоздало постучавшись, проскользнула в комнату. — Я тут пару минут назад Реббеку встретила, и она сказала, что Вы тут в гордом одиночестве решаете судьбы Империи. Могу ли я составить Вам компанию на остаток вечера? — От чего нет, — кивнула советница, принимая предложение, — у меня тут как раз нарисовалось несколько вопросов по твоему ведомству, да и компания мне сейчас не помешает. — Ого, неужели всё настолько серьезно? — в глазах действующей главы внутренней и внешней разведки зажегся неподдельный интерес. Подобное заявление она не смогла бы проигнорировать хотя бы просто по долгу службы, не говоря уже о банальном любопытстве. Девушка быстрым шагом пересекла кабинет и разместилась в кресле напротив Надженды. — Спрашивайте, Босс, я само внимание. — Для начала: барон Доломар и виконт Микшаль. Говорят ли что-нибудь тебе эти имена? — с этими словами Надженда протянула подруге пару коротких досье, которые уже успела просмотреть до ее прихода. — Есть и другие, но мои агенты отмечают, что именно эти двое могут оказывать на Великого Лорда наибольшее влияние… — Вы знаете, я не удивлена, что отметили именно этих двоих, — прервала её объяснения Леонэ, быстро пробежавшись глазами по характеристикам в досье. — Здесь сказано, что каких-либо преступлений за ними не числится, и в подозрительных связях они не замечены… Занятно, я так же не припоминаю, чтобы мои ребята их упоминали… Поразительная чистота, по меркам Старой Империи. — девушка задумчиво потерла подбородок, но уже в следующую секунду подозрительно прищурилась, задержав взгляд на одной из строк. — Скажите, Босс, а вы не обратили внимания на дату, когда именно они присоединились к культу? — Двенадцатого и четырнадцатого ноября прошлого года, — по памяти назвала нужные даты Надженда. — Тебе это кажется странным? — Не просто странным, а подозрительным. Двенадцатое и четырнадцатое — это у нас, стало быть, первые две недели с того момента, как мы убили Борика, — ответила Леонэ, мрачно усмехнувшись и потянулась к оставшимся на столе папкам. — Вы сказали, что есть другие досье, так давай-ка и в них заглянем… Досье было более двадцати, так что примерно на час кабинет погрузился в тишину, нарушаемую лишь шорохом бумажных листов — обе девушки сосредоточенно разбирали документы, периодически делая на полях, а то и прямо в тексте, какие-то пометки. — Что ж, — подытожила Надженда, когда из чуть более двадцати досье у них с Леонэ осталось только восемь. После такого подробного разбора она чувствовала одновременно и облегчение и усталость. — Если я правильно тебя поняла, все эти люди могли быть каким-то образом связаны с Бориком, а после его смерти, занять его место рядом с Великим Лордом? — Очень даже может быть, — резко ответила Лео, раздраженно постукивая пальцами по подлокотникам кресла. — Вспомните, мы ведь не следили за окружением Лорда после покушения — «Путь Мира» тогда поднял восстание, началось наступление Революционной Армии, а потом уже и вовсе было не до того… А теперь оказывается, что мы, прикончив одного ублюдка, позволили втереться в доверие к нашему союзнику сразу десятку таких же негодяев! Последние слова девушка почти выкрикнула срывающимся голосом, хватив кулаком по подлокотнику кресла, но Надженда не стала ничего ей говорить. Боги свидетели, её тоже приводил в бешенство сам факт того, что Ночной Рейд, группа лучших убийц Революционной Армии, мог допустить подобную оплошность. Но в то же время, советница отчетливо осознавала, что в те времена, в разгар Революции, никто из них не задумался бы о чем-то подобном, потому что сама она лишь теперь, открыв для себя мир политики и закулисной борьбы, начала осознавать насколько древние и глубокие корни питают Тьму, с которой они сражались… — …И ведь неизвестно сколько ещё осталось этого дерьма! — продолжала между тем Леонэ, с каждой минутой всё больше и больше распаляясь. — Вы в курсе, что с ноября по середину декабря Старо-Имперцы совершили тридцать семь партизанских вылазок! Тридцать семь! И с каждым разом всё лучше и лучше подготовленных, они явно знали когда, куда и как нужно бить. А сейчас они уже как месяц залегли на дно, да так сидят, словно мышь под метлой… Попомните моё слово, Босс, наши враги к чему-то готовятся, — девушка подалась вперед, её золотистые глаза ярко сверкнули в свете керосиновой лампы на столе у Надженды, — и это затишье может выйти нам боком, если мы не примем соответствующих мер… — Это пока что только наши с тобой догадки, Лео, — произнесла Надженда примирительным тоном, на что её собеседница, прерванная на полуслове, недоверчиво фыркнула. — И они могут оказаться в корне не верными. Прежде чем делать подобные выводы, нужно все тщательно проверить… — Вас поняла! — от недавнего недовольства Леонэ не осталось и следа — в мгновение ока она вскочила с кресла и подхватила папки с досье. Как и всегда, когда наступало время действовать в ее словах и движениях появлялась буйная, с трудом сдерживаемая энергия. — Не волнуйтесь, Босс, всё будет в лучшем виде! — и прежде чем Надженда успела вставить хотя бы слово, девушка направилась к выходу, перечисляя на ходу, что будет делать. — Сперва, приставлю к этим господам по паре своих ребят, а как только они что-нибудь выяснят… — Леонэ! — резкий окрик за спиной светловолосой вынудил уже взявшуюся за ручку двери девушку остановиться. Обернувшись, она с выражением безграничной скорби на лице уставилась на Надженду просящим взглядом… но наткнулась на строгий и непоколебимый взор, столь знакомый ей со времен Ночного Рейда. — Никакой самодеятельности, ты поняла меня? — в голосе советницы отчетливо прозвучала сталь. — Только сбор информации, никаких убийств, внезапных исчезновений, ядов и прочих милых вещичек, это ясно? — Но, Босс… — попыталась было возразить Лео, хотя уже понимала, что спорить бессмысленно. — Я же из лучших побуждений, Вы же меня знаете. Максимум повесила бы двоих на частоколе… — она осеклась, наткнувшись на недоверчивый взгляд бывшей начальницы. На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина, а затем в глазах Леоне промелькнул какое-то странное выражение и на её губах заиграла слегка кровожадная улыбка. — Хотя, да, вы меня знаете — я бы их всех на шибеницу отправила… — Вот именно. А между тем, всё должно быть в рамках закона, — отрезала Надженда, тоже поднимаясь из-за стола и собирая вещи. Часть документов, которые она успела просмотреть, советница убрала в шкаф в одну из многочисленных папок, часть взяла с собой для того чтобы ознакомиться с ними уже дома. — Мы тем и отличаемся от прежней прогнившей власти, что избегаем беззакония и действуем по справедливости. Сначала сбор доказательств, затем суд, и лишь после этого казнь. Леонэ в ответ на это состроила дурацкую рожицу, воспользовавшись тем, что Босс повернулась к ней правым боком, и она теперь находится со стороны её не видящего глаза. Она подождала, пока советница соберется и придержала той дверь, когда они вышли в приемную. — Скажи мне, Надженда, только честно, — тихо спросила Леонэ, пока они шли через владения Реббеки. Вопреки обыкновению девушка оставила формальный тон, что стало для Надженды весьма приятной неожиданностью — Лео не часто обращалась к ней не как к начальнице, а как к другу. — ты ведь как и я скучаешь по старым-добрым денькам Ночного Рейда, не так ли? — Да, Лео, скучаю, — ответила она после некоторого молчания, так же тихо, с печальной улыбкой и глядя прямо в глаза подруге, которая так же улыбнулась ей в ответ. — Должна признать, что в то время всё было куда проще… Как ни странно, эта граничащая с сарказмом шутка позволила и Надженде, и Леонэ скинуть накопившееся за день напряжение, и остаток пути из Дворца до Главной улицы девушки провели болтая обо всём, что только приходило в голову, тонко подтрунивая друг над дружкой и вспоминая прежние славные деньки. На Главной улице они попрощались и разошлись, каждая в свою сторону, быстро потеряв друг друга из виду — над Столицей сгущались тучи, а разыгравшаяся над городом метель с каждой минутой набирала силу…***
Жемчужное Море. Территориальные воды Королевства Кирн. В это же время. Высокая волна с силой ударила в борт корабля, послужив отличным трамплином для выпрыгнувшей из воды рыбины. Большая, около метра в длину, зубастая тварь взвилась над палубой и, придав себе дополнительное ускорение взмахом широких грудных плавников, устремилась к намеченной жертве. Высокая черная фигура, которую рыба избрала своей целью, даже не шелохнулась, когда два ряда острых зубов сомкнулись на её теле… чтобы в следующую секунду сломаться с неприятным хрустом. — Ого, отличный улов! — протянул Вэйв, перехватив вцепившуюся ему в предплечье рыбу за хвост. В следующее мгновение он одним движением отодрал её от себя и с глухим хрустом шмякнул об мачту, после чего бросил добычу в большой холщовый мешок, заполненный почти доверху. — Куромэ, Акамэ! Как успехи? Девушки ответили не сразу — новая волна принесла с собой ещё около двух десятков зубастых хищниц… с которыми сестры расправились меньше чем за полминуты, ринувшись прямо в средину налетевшей стаи и на мгновения окружив себя стремительным посверком клинков. И ни залитая водой палуба, ни сильная качка, не были помехой четким отточенным движениям, настолько изящным и грациозным, что они напоминали идеально отрепетированный танец. А что до того что каждое его па несло смерть... это было в порядке вещей для двух лучших убийц в Империи. — По тридцать две на каждую! — запоздало откликнулась Куромэ, когда последняя рыба упала на палубу с перебитым позвоночником — следуя совету Вэйва, девушки наносили удары не заточенными сторонами мечей. — Считая этих, — девушка подняла за хвост одну из рыбин и бросила в большую плетеную корзину, — у меня тридцать девять, а у Акамэ сорок пять. А у тебя? — Сорок шесть! — торжественно объявил юноша, поплотнее увязывая свой мешок и деактивируя артефакт. — Теперь осталось отнести всё это господину Бэккону в камбуз и приготовить роскошный ужин… — В жизни не видывал, чтобы кто-то готовил летучих пираний, — перебил Вэйва хриплый мужской голос — осторожно ступая по зыбкой и скользкой палубе, к ним подошел капитан, в то время как остальной экипаж приступил к уборке последствий недавней схватки. — И говоря откровенно, я сомневаюсь, что кто-нибудь захочет отведать вот это на ужин, — заявил он, подхватив верхнюю рыбину из плетеной корзинки и обращаясь на прямую к Вэйву. — Может быть, не стоит проводить на моём корабле гастрономических экспериментов? Отведаем лучше человеческой пиши от мастера Бэккона, а эту дрянь отправим за борт… Дальнейшие события разворачивались стремительно — вот только что пиранья была в руках капитана, а уже в следующее мгновение она оказалась в руках Акамэ, которая с самым решительным видом встала между мужчиной и корзинкой с рыбой. — Вы должны поблагодарить море за щедрые дары, а не разбрасываться ими, господин Акбар, — заявила она монотонным, лишенным каких-либо эмоций, голосом. — Подобное расточительство непростительно. Капитан открыл было рот, чтобы возразить, дескать, летучие пираньи, гроза всех окрестных вод, не годятся для употребления в пищу, но смолк, наткнувшись на взгляд девушки — холодный и… какой-то оценивающий, будто эта юная особа в данный момент прикидывает, как лучше сломать ему руку, если он посмеет выбросить за борт хотя бы одну рыбину. — Акамэ, всё в порядке, — прервал зарождающийся спор Вэйв. — Видишь ли, капитан Акбар никогда не пробовал пираний на вкус и просто не умеет их готовить, — владелец судна при этих словах недоверчиво хмыкнул, на что юноша тут же пояснил. — Дело в том, сэр, что когда я служил в Имперском флоте, я перенял у местного кока несколько занимательных рецептов. Он был родом с восточных островов, а их народ активно использует данный вид рыб в кулинарии. Капитан в ответ на это заявление лишь покачал головой, после чего удалился, ворча себе под нос что-то про нынешнюю молодежь и про странные вкусы оной. Вэйв проводил мужчину слегка насмешливым взглядом. Боги свидетели — тот даже не догадывался о том, какое пиршество ждёт команду, когда они прибудут в порт. А вот Акамэ оказалась не такой отходчивой и всё ещё продолжала сверлить капитана недоверчивым взглядом, несмотря на то, что инцидент был исчерпан. — Ребята, а, может быть, господин Акбар прав? — слегка неуверенный голос Куромэ вернул обоих к действительности. — В конце-концов, он знает об этих водах больше нашего. Что, если ты ошибся, — спросила она, обращаясь к Вэйву, — и это вовсе не тот вид пираний, что ты когда-то готовил? — Куромэ, поверь, я знаю, о чём говорю, — ответил Вэйв, забрасывая мешок на плечи. — Ты не только съешь всё до последней крошки, но ещё и добавки попросишь. Только подожди до ужина… Которым мы поделимся со всеми, Акамэ! — добавил он, повысив голос и глядя куда-то за спину девушке. Лишь после этих слов Куромэ заметила, что корзинка, в которую они с Акамэ собирали убитых рыб, исчезла, и обернулась достаточно быстро, чтобы увидеть, как из люка у неё за спиной показалось обрамленное угольно-черными волосами личико её старшей сестрёнки. Воспользовавшись тем, что на неё никто не смотрит Акамэ предприняла попытку утащить добычу в трюм, намереваясь хорошенько её спрятать. Однако будучи застигнутой на месте преступления, она уставилась на них с Вэйвом с жалобно-просящим выражением в алых, словно рубины, глазах, выражением, полным такого очарования, что… — Ладно, можешь эту часть улова оставить себе, — проворчал Вэйв, поддавшись этому обворожительному взгляду и сдавшись. Акамэ мгновенно просияла и скрылась в недрах корабля, на этот раз совсем. — Не стоит ей во всем потакать Вэйв, — покачала головой Куромэ, кольнув юношу укоризненным взглядом, в котором, моряк готов был поклясться, промелькнула едва различимая искра ревности. К счастью, на подобный случай у юноши на вооружении имелся один добрый совет, данный Борсом. «Ничто так не укрепляет отношения между мужчиной и женщиной, как совместная готовка», — назидательно говорил он, когда однажды, в один из вечеров, между Егерями зашла речь о трудностях брака и семейной жизни. Вообще Борс в тот вечер поведал им много всего, а некоторые его советы, вроде выше упомянутого, были скрупулезно записаны в блокнот самой Эсдес… И вот, теперь ему представилась отличная возможность испытать совет товарища на практике. — Это всего лишь небольшая уступка, ничего более, — произнес он примирительным тоном и улыбнулся девушке искренней обезоруживающей улыбкой. — Кроме того, сорока восьми пираний нам хватит за глаза, и ещё на добавку останется. Пойдем, я покажу тебе как их готовить. С этими словами он мягко взял Куромэ за руку и повлек за собой, не заметив скользнувшей по губам девушки хитрой улыбки — в конце концов, она и сама была не прочь испытать в деле советы Борса…