Для Шерлока Холмса она навсегда останется Этой женщиной.
Несмотря на его настойчивое убеждение, что любовь — опасный недостаток, что забота также не причислена к ряду достоинств, Шерлок обнаружил в себе, что склонен к странному влечению к Ирэн Адлер.
Она была единственной женщиной — по крайней мере сейчас, — которая почти его перехитрила. «
Почти» было ключевым словом, учитывая то, как явно она показывала свои чувства, даже допустив роковую ошибку. Тем не менее он не мог отрицать, что она была невероятно умна и до того устроила ему хорошую игру.
И, Боже, как он
жаждал еще одного раунда.
Уравновешенность и грация, с которыми она отдала ему первую победу, также убеждали Шерлока, что она достойный противник. Хотя их игра и была войной умов, битвой преимуществ, всё в итоге сводилось к химии: к сексуальности, к привлекательности, к любви. До того момента Шерлок был прекрасно осведомлен только об одном понятии химии в целом, и достаточно скоро понял, что хотел бы знать о ней больше, уже не в академическом смысле.
Разумеется, это желание появилось после того, как он спас её в Карачи. Да, в этом для него не было никакой необходимости, только он
хотел сделать это. Он хотел убедиться, что она в безопасности, в той безопасности, которая была ей доступна, потому что она вела куда более хаотичную жизнь, чем он. Ночь чистой страсти и восторга, крики её имени в абсолютной эйфории — вот всё, что потребовалось, чтобы он поверил: возможно — всего лишь возможно, — он был таким же человеком с обыкновенными эмоциями.
Так, спустя три года, Шерлок чувствовал, как он становится одержим Ирэн, словно опасным ядом.
Для нее было отведено особое место в его чертогах разума — комната, куда он мог отправиться, если хотел немного отдохнуть и отвлечься. Шерлок был решительно против самоудовлетворения после своего ухода из университета — он ведь больше не был подростком с бушующими гормонами, — поэтому с головой погружался в работу. Такие легкомысленные поступки были заперты в подвале чертог разума под строгим наказом больше не попадаться на глаза. И всё же присутствие Ирэн Адлер в его жизни дало ему какой-то новый повод для их возобновления.
Если он не получал нужную долю энергии от нового дела, от никотина в сигаретах и от кокаина, Шерлок ловил себя на мысли о женщине, оказывающейся в несметном количестве компрометирующих ситуаций вместе с ним. Никто никогда не задавался вопросом, чем он занимается в свободное время, да все они и не были причастны к его сокровенным мыслям,
только его сокровенным мыслям. Она была той единственной, кто мог бы завершить эту часть его сознания.
Оповещение о сообщении от нее дарило ему своеобразное чувство комфорта. Он получал от нее весточку раз в год, на свой день рождения, но никогда не собирался отвечать. Для Шерлока было очевидно, что она знает о его намерениях этого не делать. Он никогда не посылал ответное сообщение — она была единственным человеком, кому он не отвечал. Лишь раз в год злополучный звук давал ему знать, что она всё еще жива и всё еще в безопасности где-то там, в большом мире.
В третий раз и на третий год ситуация приобрела неожиданный и интересный поворот.
Джон Ватсон, старый-добрый Джон Ватсон кричал на него, пытался убедить его непременно ответить. Шерлок обсуждал с ним это всего лишь секунду, потому что до сих пор пытался понять. Он по-прежнему оставался в няньках, просто так он бы не сошел с рельсов снова. Они отправились за тортом вместе, в попытке отметить его день рождения, и тем вечером была как раз смена Молли, когда Шерлок взглянул на чрезвычайно актуальный текст еще раз.
С днем рождения, мистер Холмс.
Шерлок поджал губы, ощущая вспышки её образа, её прекрасного лица в своем сознании — кто знает, вспоминания это были или фантазии? — и представил, что, возможно, после всех этих лет, чувствуя тот самый особый комфорт, когда бы она ему ни писала, слыша эхо её стона на своем телефоне, помня, как забавно он её перехитрил, помня всю их игру в деталях… он представил, что, возможно, быть влюбленным в Ирэн Адлер не такая уж плохая идея.
Она могла, как сказал Джон, завершить его, заполнить, довести образ до логичного конца. Это было его единственной отсутствующей частью — пазлом головоломки, которую Шерлок Холмс пытался заполнить небольшим количеством любви, небольшим количеством привязанности. В глубине души —
очень глубоко — он знал, что мог бы дать ей всё, если не больше.
Когда Молли вышла заварить чай, Шерлок напечатал ответ.
Он напечатал то, что написала бы Ирэн Адлер, вернувшись в страну с поддельным паспортом.
Он напечатал то, что написала бы Ирэн Адлер, появившись в Лондоне, появившись на Бейкер-стрит.
Он напечатал то, что могла бы ответить сама Ирэн Адлер.
Давайте поужинаем. ШХ
