Спокойной ночи

Не дай мне уйти.

— Я хочу, чтобы ты знал обо мне, — хватаясь руками за железные прутья ворот, шепчет Чонгук. — Я хочу, чтобы ты знал, — почти просит он, когда охранник отталкивает его подальше. «Хочу» — молит в мыслях, — «прошу» — готов кричать, срывая горло, — «умоляю» — разлетается в щепки. На третьем этаже, в окне, улавливает слегка всколыхнувшиеся занавески. Его очертания. — Помоги мне отдышаться. * * * Чон проводит по его щеке, улыбается нахмуренному носику. Приподнимается, касается губами мочки уха, мягко дует в шею. Блондин от этого вздрагивает, раскрывает глаза, забавно морщится, протягивает руку и щиплет Чонгука. Превращает утро в небольшой бой. Смеется, разносясь по стенам колокольчиками счастья. По сердцу музыкой души. Чон перехватывает его руки, сплетает их пальцы в замок и целует в губы. Целует в шею, вновь возвращается к щеке, уходит к уху, проводит по нему кончиком носа. Сжимает его руки в своих чуть сильнее. — Не оставляй меня в покое, — шепчет еле слышно, щекочет дыханием свою игривую радость. * * * Чон знает — это не проблема. Его не остановят ворота, не остановят двери, не остановят стены. И охранники эти ему не преграда. Брюнету плевать как много народу узнает и станет его отгонять. Станет просить уйти. Остановиться. Он не уйдет. Он не оставит его. Тэхен его жизнь, как бы пафосно это не звучало, что бы об этом не говорили его братья. Их семьи. Тэхен — это кровь, бегущая по его жилам, его сердцебиение. Смысл его улыбок. Он его день и ночь. Чону нет дела, что об этом думают те, кого не спрашивают. Сколько они ещё будут говорить и осуждать. Говорили, говорят и будут говорить. Их это не волнует. Брюнету бы только пробиться внутрь, добраться до той комнаты на третьем этаже и увидеть его. Сжать его руку в своей и бежать. Бежать от всех этих людей подальше. От предрассудков. От навязанных обществом убеждений. Да, они не такие. Но это не грех. Не проклятие. Они не больные. Просто, черт подери, хотят быть счастливыми. — Посмотри, — тихо просит про себя Чонгук. Выгляни и просто посмотри. Пожалуйста, хотя бы это. — Я снова не смогу заснуть без тебя, — шепчет Чон, вцепившись пальцами в холодное железо, — я не смогу проснуться. Я не смогу… * * * Его золотистые волосы, раскиданные по бежевой обивке дивана, слегка вздрагивающие длинные ресницы, родинка на кончике носа. Глядя на него, Чон понимает, откуда берётся вдохновение для сказочных историй. Он так и не дописал свою курсовую, засмотревшись на заснувшего на диване Тэхена. Так и не сдвинулся в этом деле ни на секунду за последние полчаса. Чон хотел было дотронуться до его волос, но Тэ переворачивается на бок, к нему лицом, и открывает заспанные глаза. — Я люблю тебя, — шепчет Чонгук, глядя в чёрные зрачки. Тихо, словно их может кто-то услышать. Словно это величайший секрет, который хранится только между ними. Ким улыбается. И Чонгуку вдруг хочется наплевать на все и крикнуть то «люблю» во все горло. И пусть его посчитают ненормальным. Пусть это будет выглядеть глупо и, о боже, они же не дети в конце-то концов. Пусть. И да, скорее всего, Тэхен соскочит и прикроет ему рот ладонью еще с первым вылетевшим звуком, широко расширив свои красивые глаза в удивлении. Пусть. Чон хочет видеть эти глаза, эти эмоции, его. Всегда. Хочет доказать, что не он один способен на безумные поступки. — Люблю, — в самое ухо. * * * И пусть он слаб и повержен больно бьющими в спину словами, Чон снова и снова приходит к этим воротам и смотрит в окно на третьем этаже. Дыхание замедляется. Ему так трудно дышать. Занавески не колышутся. Он так давно его не видел, так соскучился. — Посмотри, — просит в мыслях и медленно оседает на землю. Где-то отдаленно играет знакомая мелодия, она рвет душу на части. И Чон сливается с тем звуком. Он становится им. Он не чувствует холода, и пальцы, содранные до крови, почти не болят. Охранник, кажется, смотрит на него уже с жалостью. Тэхенов брат - Намджун - с сочувствием. Но ничего не говорит, как бы Чон его не просил. Не впускает, как бы брюнет его не упрашивал. Белые занавески на его окне наконец отодвигаются. И Чон готов почти закричать. Ни то от бессилия, ни то от радости. Тэхен улыбается. Грустно, но хоть так. — Не грусти, — шепчет ему Чон одними губами, — Я люблю тебя. Не грусти. Он моргает и чувствует, как тело тяжелеет. Как глаза по ту сторону стекла расширяются в испуге. — Не бойся, — просит Чонгук, а из глаз почему-то вырываются слезы, — не бойся. * * * — Не дай мне уйти, — почти каждую ночь говорит ему засыпающий рядом Тэхен. — Не дай мне уйти, — шепчет он в его сне.  Чонгук протягивает к нему свою ладонь и пытается погладить по волосам. — Я хочу, чтобы ты знал обо мне, — так и не прикоснувшись к блондину, говорит Чон одними губами. Тэхен отдаляется все дальше. Ким улыбается как и раньше. Почти как раньше. У Чонгука не получается, никак не получается его коснуться. — Не уходи, не оставляй меня в покое. «Ведь ты обещал, что никогда не оставишь меня в покое» — вспоминает брюнет. И слышит его смех прямо над ухом. Ощущает его длинные пальцы, что щиплют кожу над ребрами. Чувствует, как Тэхён немного успокаивается, перестаёт дурачиться, треплет его по голове и снова повторяет:  — Я не оставлю тебя в покое. — Не оставляй, — улыбается Гук, — никогда не оставляй. * * * Он сливается со звуками ветра, с колокольчиком, висящим на втором этаже. Чон ускользает в этот звон и касается холодных прутьев, скользит по ним рукой. Поднимает взгляд на третий этаж и улыбается наконец-то и сам за столь долгое время. Тэхен смотрит. Тэхен ждет. От этих истин так тепло. Он никогда его не покинет, не откажется от него. Чон будет приходить сюда до конца жизни, если придется. Он поселится у этих ворот. И они сдадутся первыми. Все они обязательно сдадутся первыми. Дадут им наконец быть вместе. Чон подождет этого момента. Если так и не сможет прорваться, он подождет. * * * Свет от ночных фонарей тусклым оттенком падает в их окно. На них ни штор, ни занавесок — ещё не успели купить. Чонгук лежит к Тэхену лицом. Он так устал, сегодня был тяжелый день. Пришлось хорошенько попотеть, чтобы его приняли на работу. Брюнет клюет носом, почти засыпает. Целует Тэхена в губы и вновь сопротивляется сну, не может закрыть глаз. Будто сомкни их и не увидит больше лица блондина на утро. Словно, если поддастся сну и всё же закроет их, никогда его больше не увидит. Он гладит Тэ по щеке. Ночь поёт ему тихую колыбельную. Рука слабеет и сползает с теплой щеки на кровать. — Спокойной ночи, — последнее, что вылавливает сознание, прежде чем провалится в сон. Чон не успевает пожелать в ответ сладких снов. Ещё столько ночей впереди, скажет ещё не раз. А сегодня он поддаётся усталости. Ничего. * * * У Чона за спиной словно вырастают крылья. Недавняя простуда, сразившая его в прошлый раз прямо у ворот, совсем улетучивается. Чон толкает эти огромные железные ворота и входит на территорию дома. Охранника не видно, колокольчик на втором этаже порой звенит от легкого ветерка. Где-то на соседнем участке лают собаки. Чон срывается с места и бежит к двери. Тянет её на себя. Он не знает причин, но и она оказывается открытой. Внутри тишина, интересующая Чона лестница на третий этаж находится быстро. Брюнет вбегает по ней вверх. Дыхание спирает, от ожидания скорой встречи пересыхает во рту. Жар бьет с новой силой, и Чон знает, что не температура этому причина. Сердце стучит так громко, с каждым шагом отдаваясь ударами по голове, разносясь по тихим стенам дома. Двери мелькают перед взором одна за другой. Лакированные ступени остаются позади. В груди уже больно. Но нет времени остановиться и отдышаться. Это их шанс, нельзя его упустить. Чон добегает до желанной двери, улыбается на все лицо и дергает её на себя. Но дверь не поддается. — Тэхен, это я, — почти кричит Чон, снова дергает ручку на себя. Оборачивается на тихие шаги и видит позади Намджуна. Тот стоит всё с той же устаревшей маской жалости на лице. Чонгук принимает её за издевательство. Отворачивается и вновь стучится в дверь. Он так просто не уйдет. Они не смогут его выкинуть. Только с ним. Он уйдет отсюда только с ним. — Чонгук, — обращается к нему Джун. Чон тянет дверь снова, брюнета не волнуют его слова, его мнение. Ему нужен Тэхен. Боже, он так по нему соскучился. — Чонгук, прекрати, — устало просит Нам и кладет свою ладонь ему на локоть, прося тем самым остановиться. Чон скидывает его руку и не прекращает своих попыток открыть эту чертову дверь. Ему нужно войти. Так нужно войти и увидеть его. — Чонг… — Нет, — обрывает его вскриком брюнет, — мне плевать, что вы против. Я никуда без него не уйду. Я люблю его, а он меня, неужели нас так трудно оставить в покое? — задыхается в словах парень. Они просто хотят быть счастливы. Чонгуку нужен лишь он и никто другой. Брюнет ничего не знает о судьбах и о нитях судьбы, но если это правда, то они явное тому подтверждение. Они должны быть вместе, не смотря не на что. — Чонгук, — вновь пробует Нам, — его там нет. Хватка брюнета ослабевает на этих словах. Как нет? — Его нет, — тихо повторяет Намджун, достает из кармана ключ и открывает ту дверь. Чон переступает порог и тут же озирается в поисках Тэхена. Но тут, и правда, никого. И вообще, кажется, сюда уже давно никто не заходил. На полках, на столе слой пыли, кровать накрыта белой тканью. А на окне те самые занавески, из-за которых Тэ, бывало, выглядывал. «Как? Куда он делся?» — бьются в голове Чонгука отчаянные мысли. На полке стоит их фотография. Они сделали её в парке. Такие счастливые. Тогда Тэ ещё измазал Чонгука кремом от торта. Потому что у брюнета в тот день был День рождения, а Ким сделал ему этакий сюрприз и много улыбался. Так много улыбался. И обнимал, объятия с ним — это самое чудесное. Чонгук прекрасно помнил тот день. — Где он? — спрашивает Чон у молчаливо стоящего позади Намджуна, — Куда вы его спрятали? — сжимая фотографию, морщится Чон. Сердце больно бьется в груди. Он так и не отдышался. Он так и не нашел его. — Чонгук, — повторение собственного имени уже начинает раздражать брюнета, — Тэхена нет. Его больше нет. Прости. Чонгук не понимает, что за новые игры затеяли эти люди. Он возвращает фотографию на место и выходит из комнаты, идет по коридору и открывает следующую дверь, заглядывает в неё. Затем идет дальше. Намджун нагоняет его лишь в конце коридора. Чон тянет очередную дверь на себя и ему, скорее всего, просто кажется. Ему наверно чудятся слезы в глазах Намджуна. И эта чертова жалость. За что они так с ними? — Перестань, ты всем делаешь только больнее, — повышает голос Джун, — Тэхена уже год как нет, Чонгук. Прости, что заставляю тебя это вспоминать, но так не может больше продолжаться. Очнись, он больше не вернется, сколько бы ты не приходил к этому дому. Потому что его больше нет. Мы не прячем его. Мы ведь одобрили вас тогда, ты разве не помнишь? Чон смотрит на ручку двери. Не понимает. Ничего он не понимает. «Спокойной ночи» — шепчет ему Тэхен. Спокойной ночи. Почему он не открывает глаза? Чон разлепляет веки и смотрит на любимое лицо. Целует в щеку. Такую непривычно холодную. Бледную. Как? Брюнет в ужасе расширяет глаза, вскакивает на кровати. Пульса нет. Его нет. Тэхен не открывает глаза. Не смотрит на него. На улице солнце. Тэ любит солнце, но он не просыпается. На глаза наворачиваются слезы, Чонгук отчаянно трясет его за плечи. — Спокойной ночи, — шепчет любимый голос, — Спокойной ночи. Боже, он такой холодный. «У него слабое сердце, тебе придется заботиться о нём всю свою жизнь. Ты уверен, что готов пойти на этот шаг?» — спрашивает серьезно Намджун, он знает о том, как сильно его братишка любит этого парня. — Ради него я готов на всё, — без капли сомнения отвечает тогда Чонгук. Он не сомневается. Совсем не сомневается, и никогда не сомневался в отношении Тэхена. — Не оставляй меня в покое, — просит Чон, слезы соскальзывают с щёк и падают на бледное лицо. Чон всё ещё пытается вернуть его к жизни, он умоляет его вернуться. От ветра, залетевшего в форточку, звенят купленные Тэхёном на днях колокольчики. Чонгук рыдает в голос, опускает голову ему на грудь. Он не желает в это верить. Такого не может быть. А как же их "долго и счастливо"? Как же это гребанное "долго и счастливо"? — Ты ничего не мог сделать. Никто не мог, ты ведь понимаешь? — возвращает Чонгука в настоящее голос Намджуна. Руки падают по швам. Чонгук отходит от двери. По щекам скользят знакомые слезы и где-то за окном звенят колокольчики. — Спокойной ночи, — повторяет в его воспоминаниях Тэхен. А на утро не открывает глаза. Чонгук делает ещё пару шагов назад. — Мы думали, психиатрическая помощь помогла и ты, наконец, смирился. Но… Мы все знаем, как вы любили друг друга. Но его больше нет. Отпусти его, Чонгук, ты ведь только себя мучаешь и нас. Его уже не вернуть, — выворачивая наизнанку словами, переворачивая все вверх дном внутри Чонгука, говорит ему Джун. Брюнет делает ещё один шаг назад, затем разворачивается и, скользя по поручням пальцами, медленно спускается вниз. «Я хочу, чтобы ты знал обо мне» — пишет Чон в своём первом сообщении блондину. И ждет ответа, каким бы он не был.  «Я знаю» — со смайликом в конце. И это начало. «Спокойной ночи» — и это конец. И оно без ответа. Чон открывает дверь и выходит наружу. Каждый шаг отдается раскатом по стенкам мозга. Охранник провожает его сочувствующим взглядом. Легкий ветер треплет темные волосы. Брюнет толкает ворота, проходит пару шагов и оборачивается. В ушах отдаленно звенят колокольчики. Не эти, что на окне висят, а те что в квартире остались. На третьем этаже за окном стоит Тэхен. Блондин улыбается. Он машет ему рукой и шепчет одними губами: — Я люблю тебя. Чон читает по губам. Он не знает, как это у него получается и где он этому научился. Просто умеет и всё. Ветер гладит его по волосам, затем треплет в новом порыве. Брюнет узнает в этом знакомый жест. Смотрит на блондина и улыбается ему через слёзы, тихо прошептав своё последнее: — Спокойной ночи.