Иллюзии

Брук ненавидит иллюзии, построенные старым фокусником. Она предпочитает от них отгораживаться, прячась за алой материей, закрывающей её от целого зала зрителей. Так легче. «Улыбайся. Веди себя прилично» — целая стопка правил и никаких лазеек. Либо надеваешь тяжёлую маску, либо умираешь от яда, подсунутого и без того отравленным обществом. Уэйн жить хочет. Даже слишком. Поэтому хватается за тонкую ткань и наизусть заучивает собственную глупую роль в безнадёжном спектакле. Считает каждую минуту на жутко-дорогих часах и напрасно надеется, что успеет к двенадцати часам. Даже не знает, что грандиозное представление вот-вот начнётся, выбивая из неё все мысли о скором возвращении в поместье. Её жизнь и без этого состоит из дешёвых шоу. Порой, она и сама искусно создаёт иллюзии заинтересованности в жизни, хоть и давно на неё наплевала. Важно найти убийцу родителей, а не наблюдать за старым фокусником. Брук Уэйн не знает, что билеты на грандиозное шоу уже давно куплены, а она сама вальяжно расположилась на первых местах. Держись крепче, детка. Джером Валеска давно заслуживает «Оскар» и все награды за лучшую роль первого плана. Но ему важно мировое господство и шоу, которое войдёт в историю совершенно непримечательного города — Готэм. Ему Н Е О Б Х О Д И М О, чтобы его боялись. И она боится его. Замирает, парализованная ядом безумного шоу и сотканных иллюзий, не реагирует даже на то, что жизнь Альфреда на самой грани. Ей нужно сделать всего жалкий шаг в пропасть, но она не может. Боится не сошедшего с ума парня, а неизвестности. Тёмной и тяжёлой, которая заставит задохнуться в себе. Но всё же она делает шаг. Громкий стук каблуков барабанит по черепной коробке. Всё внутри кричит «Беги, идиотка», но она не подчиняется. Глотает яд, отравляющий её органы и смотрит в само безумие, плескавшиеся на самом дне ЕГО зрачков. Ты ведь знаешь, что не выживешь? Конечно знает. Понимает это в первую минуту, как холодное лезвия ножа касается алебастровой кожи, а слишком горячее дыхание опаляет мочку уха. Но тут, на самой границе жизни и смерти, ей открываются хитросплетённые загадки иллюзий. Они легко слетают к её ногам, словно тонкая мягкая ткань. Брук видит безумие, уже не отравляющее её организм. Оно въелась в неё слишком прочно. Она больше не задыхается. Видит мир в безобразной мозаике, а Джером открывает всё новые границы, которые вовсе не безобразны. Правила рушатся на глазах, а Уэйн больше не боится. Самолично подставляет шею под новые мелкие порезы и слышит где-то вдалеке, сквозь плёнку, хриплый смех психопата. Всё проходит в то же мгновение. Стоило только Галлавану убить «злодея». Но был ли он им? Просто юноша, который размывал границы и создавал иллюзии для всех, кроме себя. Жил одним большим шоу с драматическим концом. Просто жалкий мальчишка, решивший вылечить общество. Занавес опустился, укрывая всех актёров во мрак напряжённости и некоторой доли облегчения. Но кажется, что всё это лишь экспозиция перед завязкой и ненужное разочарование тоскливо натягивает нервы. Брук ХОТЕЛА бы видеть мир без граней, правил и морали, но чёртовы иллюзии, снова окутывают её в кокон. Лишь только тонкая нить безумия не даёт ей вновь поверить в жалкое представление. И Уэйн не верит. Кровавая улыбка на ЕГО губах говорит о многом. О стёртых гранях и разрушенных иллюзиях. Осталось только дождаться следующего шоу, билеты на которого уже куплены.