***
Девушку нашли сразу. Егор решил выбрать самую женственную претендентку из всех: никаких плоских поп, коротких стрижек и нулевого размера груди. Если уж экспериментировать, то по полной. Света обладала шикарной грудью, тонкой талией и крутыми бёдрами. Классическая красавица двадцати пяти лет с весёлыми глазами и обаятельной улыбкой. Она тепло поздоровалась с Егором и на лишнюю секундочку задержала его руку в своей. Она давала понять, что он ей приятен, и она не будет расценивать секс с ним как тяжкую повинность. А с парнями возникли сложности. На кастинг Шермана явилось человек пятнадцать от двадцати до сорока лет — все студенты, аспиранты или доценты вуза, который готовил сексологов и специалистов смежных отраслей. У одного добровольца Егор заметил жаркий румянец на скулах, напоминавший румянец Саши Лукина, у другого — облупившийся от солнца нос, а у третьего сквозь живописные дыры на джинсах выглядывали квадратные колени. Сердце застучало с удвоенной скоростью, ладони вспотели. Егор нервно откашлялся. В таком состоянии у него больше шансов провести половой акт со Светой, чем с кем-нибудь из студентов и молодых учёных. — Они в курсе, что их ожидает? — спросил Егор у Шермана. — В курсе, но без подробностей. — Не уверен, что этого достаточно. Шерман посмотрел на него с профессиональным интересом. Он знал про Сашу — две недели подряд они обсуждали эту запутанную, неправдоподобную и трагическую историю любви. Егор рассказал всё: от знакомства в издательстве до первого — и последнего! — их секса. Саша до сих пор не выходил на связь, хотя прошло больше месяца. — Я сказал, что им придётся заниматься сексом с мужчиной. Этого, по-вашему, мало? — Шерман взглянул большими карими глазами поверх очков. — Не волнуйтесь, они все согласились. Позднее мы заключим с каждым участником медицинский договор, где подробно… — Саша тоже сначала согласился! — перебил Егор. А потом убежал из квартиры, едва успев натянуть штаны. Пираньи кусали его за пятки. — Вам не нравятся претенденты? — прямо спросил Шерман. — Нет, они все замечательные! Просто я не представляю, как можно лечь в постель с незнакомым человеком и что-то там делать… Интимное… — Егор замолчал, осознав, что со Светой у него подобных затруднений не возникло. Наверное, потому, что он и не собирался делать с ней ничего интимного. — Вы не готовы к эксперименту? Егор ещё раз посмотрел на волонтёров, спокойно болтавших и куривших у окна. Он мог бы трахнуть их всех — физически. Но морально он и правда не готов был ещё раз пройти через это: своё лихорадочное возбуждение, упоение, экстаз, отвращение и непонимание в глазах партнёра, его боль, разочарование, страх. Вряд ли он когда-нибудь снова решится на секс с мужчиной, даже если тот даст письменное согласие, заверенное нотариусом. Теперь, когда перед Егором находились пятнадцать мужчин, согласившихся на однополый секс, становилось очевидным, что дело не в добровольности, а в чём-то другом. Добровольность — это необходимое условие, но не достаточное. — Павел, я просто боюсь искалечить ещё одного парня. А в том, что это случится, я не сомневаюсь. — Вот как? Хорошо, я понимаю, — ответил Шерман. — Займёмся Светой, а потом поглядим.***
Занятия со Светой закончились быстро: Шерман дольше прикреплял датчики с проводками, чем, собственно, длилось сексуальное взаимодействие подопытных. Егор целовал податливые губы, ласкал мягкую грудь и не мог избавиться от ощущения, что трогает живучку. Нежная желеобразная субстанция — до конца так и не познанная, в какой-то степени любопытная, в какой-то — смертельно опасная. Зовущая, завораживающе прекрасная и отталкивающая. Способная создать новую жизнь и в мгновение ока её уничтожить. Сразу вспомнилось, что Чоно остался на Юшоре в полном одиночестве: Лекетой избавился от трояна и улетел на Землю разбираться с братом, последние узники корпорации «Интерлоу» совершили групповой прыжок в пучины Розового моря, а охранники заявили, что их вахта закончилась, и убрались восвояси. Никто на смену им не прибыл. Возможно, Лекетой проиграл схватку с братом и служил теперь рекламным образцом для заманивания инвесторов. Пока Макс раздобудет деньги, пока найдёт беспринципных учёных, согласных штамповать клонов или биологических андроидов (ещё неизвестно, кем являлся Джерн Лекетой на самом деле, — наполовину человек, наполовину железяка), пока закупит оборудование для лаборатории и снарядит экспедицию… Как ни крути, Чоно успеет спрыгнуть. Он держался из последних сил. Его колотил мучительный озноб, зубы стучали, а мышцы скручивало от судорог. Не в состоянии сидеть, лежать или заниматься чем-то осмысленным, он бродил по узким коридорам станции, как ошалелый призрак. Сначала при переходе из чистой зоны в грязную он надевал защитный костюм охранника, — наконец-то с нормальным шлемом! — а потом сообразил, что на станции не осталось чистых зон: шлюзы заклинило в открытом положении, никто больше не заботился о дезинфекции внутренних помещений. Чоно подумал, что теперь нельзя снимать костюм биозащиты даже в камере, и… решил вовсе его не надевать. Он шлялся по станции в безразмерном полосатом комбинезоне, шлёпая босыми ногами по стальному полу и вспоминая Лекетоя, который прожил на Юшоре пятнадцать лет. Мысли об этом роботе… Об этом биологе с электронными мозгами, о механическом сыне гениального учёного, о мужчине с удивительно красивым, хотя и бесполым телом, об этом… человеке… Ну да, человеке! Плевать, что нога железная и члена нет! Короче говоря, в последние дни перед смертью Чоно думал о Лекетое. И о живучках, которые призывно кувыркались в море. Чоно всё чаще подходил к открытому люку, ложился грудью на перила и смотрел вниз. Ему казалось, что пляска святого Вита отступает, когда он разглядывает розово-лиловые гирлянды, пронизанные электрическими разрядами. Всего лишь миг боли, пока твоё тело пожирают инопланетные твари, — и сладкая вечность покоя. Егор с трудом оторвался от картинки в голове. Что это за секс, если он думает о героях романа, а не о девушке? Ему захотелось попросить у Светы прощения, но он помнил слова Шермана, что никакой вины на нём нет и быть не может. Какое облегчение сбросить этот моральный груз! Он никому ничего не должен. Света тоже его ласкала — губами, руками и даже коленкой. Егору стало щекотно. Он не выдержал и рассмеялся. Света села на него верхом и наклонилась, мазнув кончиками волос по лицу: — Мне кажется, мы сделали всё что могли. Как ты считаешь? — спросила она, покосившись на зеркальное окно, за которым располагался рабочий стол Шермана. Со своего наблюдательного пункта он мог следить за приборами и давать пациентам указания. — Я считаю, — послышался голос Шермана из динамика, — что вы большие молодцы. На сегодня хватит.***
Загородный дом Шермана находился в элитном коттеджном посёлке на берегу залива. Огромные зелёные участки надёжно скрывали один дом от другого. Даже посещая Шермана трижды в неделю, Егор ни разу не столкнулся с его соседями. Лишь дорогие машины бесшумно проезжали вдоль шермановского забора, да иногда по своим делам пробегали кошки. Для частных пациентов, избегавших государственных больниц, Шерман оборудовал первый этаж: уютную гостиную с классической кушеткой для психоанализа, настоящий медицинский кабинет и «комнату для свиданий», как окрестил её Егор. — Это не для свиданий, — смеялся Шерман, — а для научных экспериментов. Если бы вы знали, сколько у среднестатистического человека сексуальных проблем! Не меньше, чем у вас. — У Бори Остроухова тоже? — поинтересовался Егор. — Он мне говорил, что ходит к вам лечить панические атаки, но это ведь ложь? Оральная стадия, анальная стадия, прерванное грудное вскармливание — это всё ерунда, правда? Наверняка у Бори какое-то занимательное сексуальное отклонение. — Нет, неправда, — ответил Шерман, — но вы же понимаете, врачебная этика запрещает обсуждать личные дела пациентов. У Бориса свои проблемы, у вас — свои. Не менее занимательные, поверьте на слово. Егор хмыкнул. Остроухов оказался шкатулкой с секретом. Что он скрывал от лучшего друга? Какие тайные пороки терзали его тщедушное тело? Эксгибиционизм? Эфебофилия? Инцест в дошкольном возрасте? Фут-фетишизм? — Кофе или чай? — спросил Шерман. Или что-то ужасное с приставкой «зоо-», «педо-» или «некро-»? — Кофе. Они уже провели серию экспериментов с женщинами. Все с треском провалились, хотя Шерман сказал, что, наоборот, всё прошло замечательно. Егор демонстрировал стойкое отсутствие полового интереса к женщинам. Теперь эти женщины (начиная с пышногрудой Светы и заканчивая робкой худенькой Инессой Фёдоровной) занимались сексом с контрольной группой мужчин. Шерман в своей диссертации хотел доказать, что это не женщины попались дефектные, на которых ни у кого не стоит, а у Егора Андреевича Молчанова проблемы с эрекцией. То есть Шерман выразился мягче и по-научному, но Егор всё понял правильно: контрольная группа нужна для того, чтобы наглядно проиллюстрировать его неспособность трахнуть девушку. Он пил кофе и смотрел на Шермана. Тот тоже поглядывал на него поверх очков. — Я так понимаю, наше общение подходит к концу, — сказал Егор. — Почему? Мы ещё не тестировали секс с мужчинами. — Вы же знаете, для меня это неприемлемо. — Что именно вас смущает? Они впервые обсуждали этот вопрос после кастинга месячной давности. Егор ответил максимально честно: — Я не хочу и не буду засовывать член в парня, которому это не доставляет удовольствия. Это похоже на изнасилование. — Даже если он согласен? — Даже так, — ответил Егор. — Я видел этих ребят — они просто не знают, что их ждёт. А я знаю — психологическая травма для нас обоих. У меня до сих пор перед глазами стоит Сашино лицо. Снятся его крики… Почему он не остановился? Почему не отпустил Сашу, когда понял, что ему больно? — Хорошо, — сказал Шерман и отставил кофейную чашку. — Я понимаю ваши мотивы. А что, если это будет мужчина, который отлично знает, что его ждёт? Кто-то более взрослый и опытный? Специалист в области сексологии, например. — Вы говорите о ком-то конкретном? — Я говорю о себе, — спокойно сказал Шерман. Егор поперхнулся и закашлялся. Шерман подал ему стакан холодной воды. — Павел, вы… — начал Егор не без смущения. — Вы, конечно, прекрасный доктор и выдающийся учёный, но мне трудно представить вас в роли… Уф-ф… — Я вам не нравлюсь как мужчина? — улыбнулся Шерман новой кокетливой улыбкой, вызвав у Егора неуместный чувственный трепет. — Вы очень привлекательный, — вынужден был сознаться Егор. — Но вряд ли я смогу вас… «Трахнуть». Он хотел сказать «трахнуть», — они неоднократно использовали это слово в разговорах, — но язык прилип к нёбу. Трахнуть Павла Шермана? А что, так можно было? — Нет, я предлагаю другой вариант, — пояснил Шерман. — Не вы меня, а я — вас. Это снизит вероятность психологической травмы и позволит изучить вашу сексуальность с обратной, так сказать, стороны. Егор ощутил, что краснеет с головы до ног. Одна мысль о том, что его поимеет Павел Шерман, заставляла сердце биться чаще. — А это возможно? — спросил он. — Физиологически? Для вас? — Думаю, я справлюсь. Это как анальный секс с женщиной, только с мужчиной. Почему у Шермана вдруг прорезался такой соблазнительный баритон?Живучка
Лекетой испытывал удовлетворение и невероятную ясность мысли. Всё складывалось удачно: Чоно пошёл на контакт и основательно почистил ему мозги. Не было никакого трояна: Чоно деактивировал командный модуль. В результате этой операции люди потеряли возможность управлять Лекетоем. Он обзавёлся не только органическим телом с земной ДНК, но и автономным мозгом. Первое ему подарили непостижимые живучки, а второе — до смешного предсказуемый хакер. Отныне Лекетой с полным правом считал себя человеком, и не было никого, кто мог бы это опровергнуть: отец умер пять лет назад, Макс не имел никаких документальных подтверждений о создании робота, а доверчивый хакер доживал последние дни перед самоубийственным прыжком в море. Через камеры слежения Лекетой наблюдал, как Чоно без защитного костюма бродил вокруг люка и подолгу смотрел вниз. После его смерти свидетелей искусственного происхождения Лекетоя не останется. К сожалению, тело ещё не трансформировалось окончательно, но ждать было нельзя: Макс планировал продать станцию в ближайшее время. Лекетой же собирался получить её в единоличное владение. Прикормленный судья уже подписал постановление о признании отцовства, а прикормленный нотариус готовился обнародовать предсмертную волю учёного, завещавшего своё имущество и научные труды внебрачному сыну Джерну Лекетою, который недавно отпраздновал восемнадцатилетие и наконец-то смог заявить о своём существовании. Однако, прибыв на Землю, Лекетой ощутил нечто странное: его мысли занимала не станция и не предстоящая война с братом за наследство, а хакер из Сивой Балки. Последний узник Юшора. Первая любовь Лекетоя. Любовь???***
Для сорока пяти лет Шерман выглядел великолепно: плотное подтянутое тело, ухоженная кожа, подбритые волосы в паху, крупный обрезанный член. Пахло от Шермана изысканными терпкими духами. У Егора сразу же наступила эрекция — не от запаха, конечно, а от вида голого мужчины, который ему нравился. Шерман усмехнулся, забавным движением — ну прямо старик Хоттабыч! — погладил бороду и прокомментировал: — Превосходно. Сам он возбуждён не был, но Егор не волновался. Может быть, впервые в жизни он был спокоен, ложась с кем-то в постель. Сегодня от него ничего не зависело — пусть другие нервничают. Руководитель эксперимента, например. — Вы не возражаете, если я не буду приглушать свет? — спросил Шерман. — Многие женщины не любят заниматься сексом при ярком освещении, поэтому записи получаются тёмными. Иногда вообще не разобрать, что происходит. А мужчинам свет обычно не мешает. Егор взглянул на камеры, расставленные вокруг кровати и свисавшие с потолка. Пошутил: — Я не возражаю. Я даже не против, если нас будет снимать съёмочная бригада во главе с режиссёром. — Мне нравится ваш настрой, — ответил Шерман, подходя к Егору вплотную. — Но обойдёмся без режиссёра. У вас есть какие-нибудь пожелания? — Мне кажется, после всех наших… сеансов вы знаете меня лучше, чем я. За минувшую неделю они подробно обсудили предстоящий половой акт. Егор показал Шерману видео, где домина трахала своего партнёра чёрным искусственным пенисом. Рассказал о том, какие чувства и желания пробуждал в нём этот ролик. В процессе разговора выяснилось, что Егор не только хочет трахнуть открытого, перевозбуждённого, умоляющего («пожалуйста, разрешите мне кончить!») парнишку, но и сам не против оказаться на его месте. Только не с доминой, разумеется! И можно без БДСМ — к этой сексуальной практике у Егора тяги не было. Просто он готов к анальному сексу. В роли принимающего. Шерман прикрепил к их телам многочисленные датчики. Касался Егора тёплыми пальцами, разглаживал на коже присоски, надел на основание члена манжету с проводками — сначала Егору, потом себе. Манипуляции, ставшие уже привычными, ощущались в этот раз как прелюдия. Возбуждение нарастало. Не исключено, что вскоре он тоже начнёт вопить «разрешите мне кончить!». Егор лёг в постель, Шерман сел между его ног. Вскинул бровь в молчаливом вопросе — Егор кивнул. Да, можно начинать. Шерман коснулся ануса пальцем, погладил мягким круговым движением, и в ту же секунду Егора предало тело — в буквальном смысле этого слова. Он больше себя не контролировал. Подскочило давление, разогнался пульс, частое прерывистое дыхание вздымало грудную клетку. Он широко развёл ноги, придерживая их руками. Не самая грациозная, но самая удобная для проникновения поза, учитывая, что Шерман хотел наблюдать за его лицом во время акта. Хотел, чтобы камеры снимали лицо. Плевать на камеры! Шерман увлажнил анус прохладным гелем и с профессиональной сноровкой вставил средний палец. Надавил на простату. Он уже делал так, когда обследовал Егора, но сейчас они занимались сексом — и всё ощущалось иначе. Шерман вытащил палец и медленно вставил два. Егор не сдержал стон. Осторожно подвигал тазом, прислушиваясь к смеси боли и сладкого дискомфорта, которую дарили чужие пальцы в заднем проходе. — Вам приятно? — спросил Шерман. — Да, очень, — выдохнул Егор. Он взглянул на свой твёрдый член, пачкавший живот обильной смазкой, и предупредил: — Павел, я скоро кончу. Если вы планируете совершить со мной половой акт, то… Он пытался говорить научными терминами, но через слово прорывалось нетерпеливое рычание. Егор заткнулся. Шерман выдавил на ладонь каплю геля и принялся дрочить. Такой техничной и лихой мастурбации Егор ещё не видел: Шерман крутил кистью, пропуская член в кулак то со стороны большого пальца, то со стороны мизинца. Менял руки и угол наклона, обрабатывал головку энергичными вращательными движениями, оттягивал яйца. Через тридцать секунд Шерман получил великолепную эрекцию: — Я кончу после вас, Егор. Поехали. Он надел презерватив и вошёл в тело Егора плавно и уверенно, не причинив лишней боли. Чувство восхитительной наполненности шокировало Егора. Он не ощущал стыда или отвращения, ему нравилось, что его трахают, — это возбуждало, раскрепощало, дарило острое удовольствие. Фантастический кайф, неизведанный ранее и ни с чем не сравнимый, — неописуемый, райский, неземной. Он стонал и подмахивал, пока Шерман ритмично толкался в его зад. Егора затопило жгучим чувственным наслаждением. Он захрипел, схватился за член и начал кончать, извергая потоки спермы на свои пальцы и живот. Шерман ускорил толчки — они стали сильными и злыми, — и глухо вскрикнул, кончая в глубине тела. Егор приглашающе протянул руки, и Шерман устало лёг на него. Потёрся мягкой бородой о щёку — грубоватая ласка сексолога, впервые переспавшего с мужчиной. — Тебе понравилось, Паша? Не стоило спрашивать, ох не стоило! И на «ты» не стоило переходить, но Егор разомлел после мощного опустошающего оргазма, потянуло на нежности. Не хотелось выпускать горячего и потного Шермана из объятий. Он вкусно пах, тяжесть его массивного тела приятно давила на грудь и бёдра, их животы склеила подсыхающая сперма. Егор наслаждался каждой минутой уникального эксперимента. Шерман привстал на локте: — Я сейчас приготовлю джакузи, открою бутылку коньяка, и мы всё обсудим. Но скажу сразу: никакой травмы от секса с тобой я не получил. — Это потому, что ты был сверху, — возразил Егор. — По сути ты занимался привычным для себя сексом, просто вместо женщины трахал мужчину. — Что ж, значит, в следующий раз я буду снизу. Его губы тронула ехидная улыбка. — Но… — Ты всё ещё боишься кого-то искалечить? Нанести психологическую травму? — Я боюсь, что тебе это не понравится, а я этого не переживу, — сознался Егор. Наконец-то он смог сформулировать свои страхи. Не доставить партнёру удовольствие — вот что самое страшное. Увидеть на его лице гадливость, причинить физическую боль, вызвать отторжение. Потерять дружбу и любовь. Узнать, что тебя внесли в чёрный список. — Егор, это просто секс. Не надо его сакрализировать. Мужчины и женщины постоянно разочаровывают друг друга в постели — это нормально, с этим живут. Если мне что-то не понравится, я обязательно тебе скажу, и мы попробуем другой вариант. То, что ты демонстрируешь в этой комнате, на этой кровати — самое необъяснимое и загадочное, что я видел в своей профессии. Твоё возбуждение, твои оргазмы… Я хочу это исследовать и написать диссертацию. Я хочу, чтобы научное сообщество узнало о тебе. — Но ведь я не такой уж уникальный, — возразил Егор. — Ты, например, — такой же, как я. — Почему ты так думаешь? — Ты меня трахнул! У тебя встал на меня член, ты кончил. Разве это обычно? Во взгляде Шермана мелькнула жалость: — Егор, я воспользовался медикаментозной помощью. Не думаю, что смог бы… — он прочитал на лице Егора обиду и прижал его к себе, укачивая, как ребёнка. — Прости, что не сказал раньше. Я не хотел, чтобы ты думал об этом. Это ничего не значит — да, член у меня встал не из-за тебя, но кончил я благодаря тебе. Я получил удовольствие, ты был очень горяч… Егор, послушай, если в этом мире и существуют такие люди, как ты, есть лишь один способ их найти: заявить о себе публично в среде сексологов. Поверь, у каждого из нас огромный опыт и обширная практика. Если где-то и бывали подобные случаи, мы обязательно о них узнаем. Может быть, ты не единственный? Может быть, влечение к своему полу — не такое редкое явление, как нам кажется? Доверься мне, я твой друг… — Шерман убрал волосы с лица Егора и повернул за подбородок к себе. Дождался, когда Егор посмотрит ему в глаза, и сказал: — Приведи ко мне Сашу Лукина, я хочу вам помочь. И жену свою приведи, она тоже нуждается в помощи.