Лимб

      Шум и крики сменились на тишину. Десятки лиц и конструкций приобрели облик пустоты, которая буквально проникла во всё: в мои мысли, в мою память и в мгновенье, когда открыл глаза. Это была лишь секунда, но она сделала меня одиноким, вселила страх и едва не убедила в том, что я сошёл с ума.       Бом. Бом. Бом. Десять. Одиннадцать. Полночь. Стрелки только на мгновенье коснулись двенадцати, и вдруг они стремительно начали убегать в обратном направлении. Страшно хотелось, но не хватало решимости оглядеться по сторонам в надежде увидеть чей-нибудь облик, услышать хоть слово, хоть звук. Я просто сидел посреди длинной чёрной деревянной скамьи, продрогший от холода, сложив локти на коленях, судорожно пытаясь согреть костлявые бледные пальцы.       «Черт, черт! Не могу.вспомнить. Где я? Как я тут оказался? Что это за место? Тут вообще кто-нибудь есть?»       Вспышки воспоминаний мелькают в голове, словно чёрно-белые картинки на плёнке, которая вот-вот выцветет. Я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь, но ещё больше запутываюсь. Я не помню ничего: ни друзей, ни врагов, не ощущаю времени. Я не знаю, какой сегодня день, и героем чьей игры стал, но это меня чертовски пугает.       В воспалённом от напряжения сознании раздается оглушающий звук, танцующий под нараставший стук колёс. С каждым вдохом звук усиливается, сжав в тиски все возникавшие прежде мысли, и прибывавшие в доселе неведении уши. То ли это вокзал заблудших душ, то ли обычное маггловское метро — я не был уверен, но наверняка знал лишь одно: я должен сесть на приближавшийся из тоннеля поезд.       Смотрю на часы. Время застыло за минуту до полночи. Поезд вырывается из объятий темноты, освещая пустой перрон, на который я ступил секунду назад. Ветер хлёстко ударил меня по лицу, словно пощёчина. Знакомая боль отдалась в голове застывшим кадром из детства, но времени вспомнить у меня не было. Понимаю, что уже полминуты смотрю на распахнутые двери, и не могу двинуться с места. Двери начинают закрываться, и, сорвавшись на бег, я забегаю в последние двери последнего вагона уходящего поезда, прищемив край собственной мантии.       Платиновая челка застилала глаза, но я небрежно откинул ее назад, и стал сосредоточенно оглядывать вагон. Держась за металлический поручень, я точно мог сказать, что прежде не видел подобного поезда. Здесь не было привычных купе Хогвартс-Экпресса — вместо них огромные ряды железных стульев, располагавшиеся напротив друг друга по обе стороны вагона. В вагоне я ехал один. Мог поклясться, хотя до конца не верил своим глазам. Я стал пробираться к середине вагона, поочередно хватаясь холодными руками за стальные поручни, шатаясь со стороны в сторону, будто поезд мирно покачивало на волнах. Но не успел я дойти до мысленно назначенного места, как вдруг сквозь шум дребезжащего поезда за моей спиной раздался какой-то волшебный хлопок, затем шорох и до боли в груди знакомый мужской голос:       — Держись крепче, мой милый мальчик, тебе предстоит сложный путь.        Услышав голос позади себя, я резко обернулся, не заметив хруста собственных костей, и посмотрел в лицо высокому пожилому мужчине в темно-синих одеяниях. Прямо передо мной, на одном из многочисленных железных «диванов», сидел бывший директор Хогвартса — Альбус Дамблдор.       — Профессор? Какая «приятная» неожиданность. Не ожидал увидеть именно Вас. — сказал я, сощурившись в своей родной слизеринской ухмылке. — Вы же, вроде бы...       Длинные серебряные волосы и борода, проницательные синие глаза за очками-половинками, кривоватый нос — точно таким я запомнил его в той самый день на Астрономической башне.       —..умер? Несомненно, — деловито и тем не менее с легкой улыбкой ответил профессор.       — Что же привело Вас ко мне? — расплывшись в улыбке, выдавил я, приняв позу хозяина положения. Улыбка трещала по швам, в точности как годами выработанный самоконтроль, вот-вот вывернув мое лицо наизнанку. — Это Вы ответьте мне, мистер Малфой, что привело ВАС ко МНЕ? — все также загадочно парировал старик. — Так или иначе, вы сами зашли в этот вагон. — Где мы, профессор? — Это, на самом деле, вопрос к Вам, — ответил Дамблдор, складывая ладони с вытянутыми пальцами. На долю секунды я осознал, что его руки были не такие, как в нашу последнюю встречу — они были целы, без всяких повреждений. Черт, этот старик всегда бесил меня своими тупыми расплывчатыми вопросами. — О, только прошу Вас, избавьте меня от этой херни. Оставьте всю эту философскую ересь для вашего любимчика Поттера. Мое терпение кончается, профессор, и у меня нет времени на пустые разговоры. Меня тошнит от пребывания в этом убогом маггловском транспорте, и я всей своей душой и телом желаю поскорей убраться отсюда. Дамблдор расхохотался. — Бог ты мой, неужели! И впрямь как в маггловском метро… Конечно, старый придурок. А где же мы по-вашему? Стоп. Неужели.. — Это происходит у меня в голове? Отвечайте, профессор!  — Драко, успокойтесь. — он улыбнулся мне уголками рта. Его фраза звучала в моей голове громко и отчетливо, в то время как мозг лихорадочно пытался вырваться из тумана, словно я пытался отыскать сознание, которое потерял. — Конечно, это происходит у Вас в голове, но кто сказал, что это не может быть правдой? Прошла минута, или, может, целая вечность. Его слова застыли между нами, но почему-то я впервые захотел разрушить эту стену. Мы смотрели друг на друга, и его проницательный взгляд пытался вытащить наружу ту часть меня, которую я всеми силами скрывал от других. Я никогда не показывал бурлившего во мне океана эмоций — ухмылка и каменное лицо были спутниками куда надежней. Но сейчас я остро ощущал вину, глубоко поселившуюся во мне. Я хотел быть прощенным, прощенным человеком, который сидел напротив меня на этой жутко неудобной скамье. Поезд неутомимо продолжал путь в темноте. — Мне очень жаль, профессор, — слова вырвались быстрее моих мыслей. — Я знаю, Драко, — его понимающий взгляд словно пытался помочь мне, — я всегда это знал.Твоя рука не раз дрогнула, направляя палочку на меня той ночью. — Я думал, что поступаю правильно. — Людям свойственно совершать ошибки, Драко, — с какой-то невыносимой тоской ответил Дамблдор, утратив на миг свой обычный вид величавого старца. — Не вы выбирали эту судьбу, но перед вами всегда был и будет выбор, решающий судьбы других. И хотя его прощение принесло мне легкость, я никак не мог понять, почему мне до сих пор так холодно. Закрыв руками лицо, я лихорадочно пытался сложить слова в предложения, пытался вспомнить, от чего убегал. Меня преследовала мысль, будто в этот момент я должен быть в другом месте. — Драко, с Вами все в порядке? — заметив мое состояние, забеспокоился профессор. — Я должен быть не здесь. Профессор, мне кажется, я начинаю вспоминать. Последние слова отдались резкой болью в моей голове, словно от удара. — Наш поезд обязательно приведет нас к ответу, — ответил Дамблдор. — Стоит только начать с самого начала. И пока я здесь, я знаю, что должен Вам помочь. Я поднял взгляд, и увидел перед собой возникший словно из ниоткуда Омут Памяти. Профессор улыбался мне, держав в руках палочку. Нащупав свою в заднем кармане брюк, я машинально закатал рукава черной водолазки, и приставил палочку к виску. В голове вспыли слова профессора о каком-то выборе, но я не предал этому значения в тот момент. Я лишь надеялся, что снова увижу картину целой. Картину своих воспоминаний. Я посмотрел на Дамблдора и последнее что я увидел — ужас в глазах профессора, прежде чем воспоминание в омуте увлекло нас в свою бездну.