А что бы изменил ты?

Крики. Я слышу до ужаса знакомые голоса, но не могу ответить. Вижу лишь отдаленный отблеск света, который приближается все ближе, голоса отдаляются, и постепенно наступает тишина. Умереть я вовсе не мог, если я смог одолеть его тысячу гребанных раз, то этот раз не может быть исключением. Тишина, вместе с темнотой овладевали над моим страхом все больше. Все таки я умер. Мир магии разрушен, Хогвартса больше нет, от него останутся лишь руины. Все самые близкие, и мои друзья умрут, самой жестокой, и больной смертью на свете, если хоть кто-то останется в живых, они будут находится в вечном рабстве. Надежда была возложена на меня... - Вернон! Тишины уже вовсе не осталось, в нос резко впился запах бекона и яичницы, глаза еле открывались, а руки так и не двигались. - Вернон, ты сейчас опоздаешь, милый! Я точно в аду. Слышать голос своего дяди, который портил твою жизнь все восемнадцать лет. Мерлинова борода, за что? Мне с огромными усилиями удалось встать, скинув с себя одеяло я увидел знакомую пижаму, и тонны лишнего веса. - Нет, нет, нет, пожалуйста только не это, нет, только этого не хватало, - я быстро вскочив с кровати, с великим трудом, который мне пришлось преодолеть с этим многовековым запасом жира я подошел к зеркалу, и увидел что передо мной вовсе не я, а дядя Вернон, я истошно закричал, от непонимания и страха, на что мигом прибежала тетя Петунья. - Боже мой, Вернон, что случилось? Я не переставал смотреть и переводить взгляд с зеркала на Петунью, и снова. Через минуту я услышал детский голос. Точнее два. Выйдя из комнаты я увидел что напротив стоит колыбельная, и где-то подалеку стоит вторая, более заветшая и старая. Этого не может быть. Это мы с Дадли в детстве. Я точно помню по бесконечным фотографиям сделанными тетей Петуньей и дядей Верноном, с этой колыбельной, и постоянно ноющим Дадли. От всего происходящего становилось все более жутко, я не понимал что происходило вообще, вцепляясь в волосы, додумывая что вообще могло произойти и как это случилось. И тут я понял одну очевидную идею, с которой не встречался никогда, но был достаточно с ней ознакомлен, из рассказов Гермионы.