Всякое бывает

      Иметь дело с богом смерти — всегда дурная идея. Уж мне ли, Кураме Девятихвостому, это не знать…       Всё началось с того, что меня, могучего демона-лиса, сильнейшего из всей нашей хвостатой братии, смог поймать жалкий человечишка. Мадара Учиха. Его имя мне до сих пор ненавистно, как эти его глаза. Второй ничуть не лучше. Тогда меня впервые запечатали, заперли — и добро бы в клетку, нет. Я был скован по хвостам и лапам, так, что не мог и дёрнуться. Дальше — хуже. Люди завидовали моей силе и считали, что смогут ею распорядиться лучше. Распорядились. Я до сих пор счастлив, что смог разрушить то селение, пусть и подчиняясь снова тем проклятым глазам. Эти воспоминания грели меня в клетке.       Должен признать, Намикадзе поступил со мной несколько лучше прочих. Да, я не свободен, у меня наверняка будут тянуть чакру, но я в клетке, а не прикован к раскалённому шару, и я могу постепенно расшатывать печать. У меня есть шанс очень постепенно подчинить себе этого мальчишку.       Но, боги, сколько же это займёт времени.       Плата — внесена. Никогда не думал, что мне захочется благодарить человека, но сейчас я даже рад тому обстоятельству. Всё, что мне нужно — просто отказаться от претензий на половину меня, оставшуюся в желудке бога. Ну и призвать его. Мне, как демону, это будет достаточно легко. Сосредоточиться, потянуться мыслями, чакрой, стремлением к той половине и позвать:       — Бог смерти! Услышь меня! Я хочу заключить сделку!       Ничего не происходило целую вечность. Я уже начал было думать, что ничего не получится, как, просто моргнув, обнаружил, что стою посреди клубящегося тумана и смотрю прямо в оскаленную морду бога смерти.       — Условия сделки? — поинтересовался он, не выпуская из клыков кинжал. Это вызвало невольное уважение.       — Моя свобода. Плата — отданная тебе моя половина, которая твоей и будет, которую я не попытаюсь вернуть.       Бог смерти хмыкнул:       — Кому-то придётся занять твоё место в печати. Ты займёшь место этого существа.       — Если это позволит мне обрести свободу, я согласен.       — Да будет так.       Человеку следовало бы следить за словами. Я же… Половина сильнейшего демона — достаточно лакомый кусок, чтобы быть исключительно честным, выполняя свою часть сделки.       Бог смерти размышлял, и я не мешал ему. Я ждал.       — Я нашёл того, кто подойдёт, — он выпустил кинжал из зубов и резко взмахнул им сверху вниз, разрезая воздух. След от лезвия сочился слабо светящейся кровью, она капала вниз, но не долетала до клубящегося тумана, на котором я стоял, растворялась раньше. Дивное зрелище. Долгое время ничего не происходило, я уже даже успел заскучать. Бог смерти хмурился. Рывок — и края разошлись. Вспышка — из портала вывалился комок рыжего меха, почти мгновенно развернувшийся и вставший на лапы. Лейку и какое-то здоровенное растение он так и не выпустил, зато сразу же, не успев глаза открыть, заверещал:       — Я вам не нужен! Я мирный садовник!       А потом глазами захлопал, ну совсем как разбуженный Исобу. Только тот, в отличие от этого лиса, трусом явно не был. Я смерил взглядом это недоразумение. Похож на меня от ушей до вздрагивающих в панике кончиков хвостов, только пока что куда мельче, но… Это не демон, это какой-то черноногий крестьянин. И это существо займёт моё место?!       — Ты еще кто такой? — не сдерживая ярость, поинтересовался я.       — Папа? Это ты? — оно воткнуло в меня вопрос, и его изумление было не наигранным.       Я с трудом подавил желание совсем уж неприлично распахнуть пасть, но от вопроса не удержался:        — Что?       Не знаю, к чему мог бы привести этот разговор. Скорей всего, я просто убил бы этого недодемона, потеряв всякое терпение видеть столь позорное зрелище. Жалкое существо… Впрочем, какая разница? Моя репутация в том мире уже не имеет для меня никакого значения. Свобода стоит всего.       — Он не твой отец, — бог смерти счёл нужным вмешаться.       — Надежда умирает последней, — недоразумение осмотрело изломанный стебель и ме-е-едленно отложило его в сторону, затем уставилось на меня, раздражая до глухого рычания своим взглядом. Боги, да он смотрит на меня так, будто это я — пустое место, а не он. Тва-а-арь.       — Так зачем вам нужен позор Шенградала? — продолжил он как ни в чём не бывало.       Я отметил незнакомое слово, привычно запоминая. Должно быть, название того места, куда я отправлюсь, но тогда мне это было почти неважно. Честно признаюсь, я вспылил. Мне была обещана свобода, но я и рассчитывать не мог, что плодами моих трудов будет пользоваться этот… Слов нет.       — Вот именно! — рыкнул я. — Зачем ты призвал эту пародию на меня?!       — Между прочим, я еще маленький! Мне всего триста семьдесят лет! — недоразумение фыркнуло и встряхнуло лейку. Внутри тихо булькнули остатки воды.       — Ты хотел свободу, — бог смерти проигнорировал это замечание, он смотрел прямо на меня. Я подобрался.       — Вы поменяетесь местами, — произнёс он, и эти слова для моих ушей были приятнее, чем крики умирающих людишек. В полной мере насладиться ими я не успел.       — Я против! У меня там посадки! — заверещало это недоразумение. — Помидоры и огурцы надо вообще каждые двадцать четыре часа поливать!       — Ты точно демон? — я чуть на хвосты не сел, когда оно продемонстрировало мне свои. Только и оставалось ляпнуть жалкое: — Хвосты еще не показатель!       — А что тогда показатель? Счетчик сожранных душ смертных?       — Конечно! — души я не поглощал, я всё-таки не бог смерти, но ему-то это откуда знать?       — Ой, да ладно тебе, — недоразумение фыркнуло, не пряча насмешки. — Я вижу, буквально, что из тебя полноценный демон такой же, как из бога смерти — садовод. Не умеешь ты души поглощать.       — Я разоряю целые страны! — вскинулся я.       — Саранча тоже может устроить тот еще Армагеддон, но демонами их не называют…       — Я вам не мешаю? — голос бога смерти прозвучал неожиданно мягко, даже вкрадчиво, и это мгновенно усмирило мой гнев. Не к добру такое. А это недоразумение стало вилять хвостами, как какая-то жалкая псина. Омерзительно…       — Подстилка, — выплюнул я, морща нос. Кажется ли мне, или и в самом деле воняет?       — Вообще-то…       — Довольно, — бог снова прервал наш спор, не позволив даже начать. — Курама, Кьюби, но Йоко, ты подтверждаешь свои слова?       — Подтверждаю, — короткая пауза, для приличий, и уверенный ответ.       — Сделка заключена, — бог смерти взмахнул кинжалом, и меня с огромной скоростью потащило куда-то.       Инстинкты требовали хвататься и упираться, слишком уж ощущения были схожи с теми, когда затягивало в печать. Но ведь сделка… Бог не мог меня обмануть.       Удар!       Я с трудом сделал вдох. Первыми пришли запахи. Камень, мокрая земля, что-то нежно-сладкое, запах того недоразумения — оно явно часто ходило по этим дорожкам. Я дёрнул носом, чихнул и поднял голову, осматриваясь. Дорожка. Отгороженные едва заметным мерцанием растения — целые заросли. Огород — и, признаться, я никогда не видел такого большого огорода.       Поднявшись на лапы и отряхнувшись, я прижмурился и прислушался к чакре, страшась отыскать хоть какой-то её источник. Обнаружил тихо тлеющие в восприятии растения — и никакого действительно активного источника. Никого действительно сильного! Здесь был только я, и меня охватило чувство, оказавшееся куда сильнее моей ярости.       Свобода! Больше никаких цепей, никаких клеток! Больше никто не полезет отнимать чакру, больше никто не посмеет меня запереть! Я свободен! Я действительно свободен!       Прыжок, хлестнуть всеми хвостами по земле, по дорожкам — камни россыпью, брызгами, осколками, расхохотаться. Выплюнуть бомбу хвостатого прямо в мутное небо! Счастье! Мог бы — горланил песни, я слышал, как Отец это делал, мурлыча, я слышал его людей. Не стану: я же демон, я же лис — от кончиков ушей до кончиков хвостов, и людские песни я повторять не стану.       И счастье — в изнеможении рухнуть на землю пузом кверху, и улыбаться во всю пасть. Надолго меня не хватило, разумеется. Лисье любопытство, чтоб его, хуже только кошачье. Даже вспоминать не хочется, куда оно заводило Мататаби.       А любопытство вызвали запахи и те самые растения с чакрой. Я выбрал одно такое, с сочными даже на вид красными плодами, и прямо с ветки зажевал один. Брызнул сок, пачкая морду, я задумчиво облизнулся. Сладко, вкусно и, сдаётся мне, это меня немного усилило. Я задумался ещё больше.       Как-никак, я отдал половину самого себя. Я сейчас вдвое слабее, и так просто свои силы мне не вернуть. Но раз эти плоды помогают мне в этой задаче, значит… решение очевидно: надо сожрать всё и посмотреть, сколько чакры мне это даст. Благо, далеко идти не надо, всё рядом — только лапу протяни, ну или хвост.       Красные круглые плоды, зеленые пупырчатые плоды, прячущиеся под разлапистыми листьями, какие-то сочные горьковатые листья, ещё какие-то листья, только действительно горькие, аж до слёз… Оно всё, конечно, было вкусно, оно придавало сил — но я быстро наелся и удовлетворённо заметил, что ещё много осталось.       Свернувшись клубком в самом уютном местечке, прямо на цветах, я сонно прикрыл глаза, перебирая в мыслях тот диалог с заменой и богом смерти. Недоразумение говорило что-то про необходимость поливать? Понятия не имею, что такое те самые «помидоры», о которых он говорил, но разбираться с этим буду потом. Похоже, мне придётся выяснять, чем же недодемон занимался, чтобы не лишиться источников чакры. И первое, чем я займусь — тщательно исследую это место. Всё изучу и рассмотрю, и попробую на зуб. Интересно, какие ещё вкусности я найду? В чём больше всего чакры?       А пока — спать. Так лучше всего превращать поглощённую чакру в действительно мою.