* * *
Кенте явно больно, я стараюсь держаться только за его ремень, но Кента все равно напряжен. Он терпит. И, хотя мы признались, я не чувствую никаких перемен. Немного облегчения, разве что. Но между нами все так же. Если ничего и дальше не измениться, я, наверное, буду рад. — Мама! Я подбежал к ней, когда увидел ее с перевязанной рукой за одним из столиков в зале. — А, котенок? — мама улыбнулась. — Не волнуйся, я подменяла помощницу повара в холодном цехе и занималась нарезкой, когда начались толчки. Нож съехал в сторону, и я поранилась. Прости, что заставила беспокоиться, телефон разрядился. Я обнял маму и облегченно вздохнул. — Рад, что все теперь хорошо. — И я. А это твой друг? Здравствуй, я Оно Юки, спасибо, что приглядел за моим сыном. — Это не составило труда. Рад знакомству, меня зовут Исикава Кента. — Кента? О, Наоки говорил о тебе много хорошего. Если честно, он только о тебе и болтает. Похоже, ты стал ему хорошим другом, спасибо, я рада. Это у тебя он ночует? — Да, — кивнул Кента. — Простите, что не смог познакомиться с вами раньше. — И ты прости, стоило настоять и пригласить тебя к нам. (прим.автора: японцы часто и много извиняются в подобного рода разговорах. Это формальность). — Мама, — щеки запылали, но я взял Кенту за руку. Он обескураженно уставился на меня, а потом улыбнулся понятливо и сжал ладонь в ответ. — Мама, К-кента он… Он — человек, с которым я встречаюсь. — Простите, — Кента глубоко поклонился, — я действительно люблю вашего сына. — П-прекрати! Мама рассмеялась. — Как мило! Что ж, я желаю вам удачи. Пожалуйста, позаботься о Наоки и прости, я вырастила такого дуралея. (прим.автора: поклон и взаимные извинения — тоже часть этикета. Кента старается быть вежливым). — Спасибо, — Кента выпрямился и подмигнул мне. Я же сейчас сгорю со стыда. И мама туда же! Лыбиться и хихикает. Все, мне нельзя домой, она будет пытать, пока не узнает о Кенте все… — Мама, я погощу у Кенты. Спасибо! Пока! Береги себя! Я схватил Кенту за руку и потащил на выход. — А-ха-ха! — неслось нам в след. …На улице удалось перевести дыхание. — Я даже рад землетрясению. Ты признался, и с твоей мамой я познакомился. Скорее едем ко мне, я беспощадно зацелую тебя. — Нет, — я нахмурился. — Мы поедем к врачу. Это ненормально, что ты вдохнуть толком не можешь. — Обычный ушиб. — Вот пусть доктор так и скажет! …Трещины в ребрах… Трещина в ребрах… — Мать их, трещины! — я скрипнул зубами. — Прости, — Кента виновато плелся следом. Ему наложили повязку и выписали лекарства. — Теперь я не смогу любить моего Наоки всю ночь, как собирался. — Дурак! — Но сегодня пятница, мы могли бы устроить незабываемые выходные. — Я и так у тебя останусь, посмотрим кино, — мы сели на мотоцикл, и я осторожно обнял Кенту, уткнувшись ему между лопаток лбом. — Посижу так немного, погоди. — Я крепкий. Пусть врач и сказал про ребра, но я бы согласился пострадать и серьезней, чтобы услышать твое признание. — Не говори так больше никогда, — я вцепился в его рубашку. — Никогда! Я очень испугался… — И признался. — Хватит об этом. — Ни за что, я теперь не могу думать ни о чем другом. Слова любви моего Наоки так и звучат в моей голове, — в голосе Кенты слышалась улыбка. — Повторишь еще? — Нет! — Но я мог умереть и никогда не узнать твоих чувств, разве это не грустно? — Кента обернулся. — Дурень, так не честно! Ты же на совесть давишь! — Конечно, — Кента ухмыльнулся. — Не честно! — Хе-хе-хе-хе… — А-а-а, блин! Все, я люблю тебя, доволен? Поехали уже! — То-то же. И Кента напялил на меня шлем.* * *
Какого черта он не поздравляет меня с днем рождения?! Да как он смеет! Все Кента… гад ты. Не прощу!!! Сегодня же семнадцатое июня… Хнык-хнык. Я подавлен. Вздохнув, я поплелся на крышу. Осталось еще несколько уроков, а потом и дежурство. Мы виделись с Кентой на каждой перемене, но он даже не поздравил. Я не жду подарка, можно хотя бы сказать «с днем рождения, Наоки», мне большего и не требуется. Но на обиду времени тратить не хочется, вот только не дуться не получается. Телефон завибрировал, и я открыл сообщение. «Ты где? Спускайся в столовую». А вот возьму и не пойду, ешь в одиночестве. Но, если не спущусь, глупо как-то выйдет. Он же не обязан помнить или обводить в календаре мою днюху. «Ладно», — отправил я. Но настроения все равно нет. Кента встретил у входа, как-то взволнованно взял меня за руку. — Эй, мы же в школе, — я отдернул обратно. — А, да, забылся, — Кента улыбнулся. — Готов? — Поесть-то? — удивился я. — Типа того, — хмыкнул Кента, и мы вошли в столовую. — Оу… Я ошарашенно смотрел на огромную растяжку «С днем рождения, Наоки!» над раздачей и кучу зеленых шариков под потолком. И… — Это торт? — я пошел к столу, большую часть которого занимал прямоугольник торта с изображением лягушки в языках пламени и на байке. — Ага, — улыбнулся Кента, подавая мне нож. — Давай, режь. И с днем рождения тебя, конечно. Я смутился. Блин, он все-таки запомнил, еще и устроил тут такое безобразие. — Спасибо, — я улыбнулся Кенте и поклонился. Поблагодарил и остальных, как положено. Послышались новые поздравления, а к столу организовалась очередь. Каждый отрезал себе по куску желаемого размера и отходил. Мы тоже сели. — Свечки не разрешили, так что потом поедем ко мне — праздновать дальше уже нормально, как парочка, — гордо рассказывал Кента. — Но это ад какой-то. Мне пришлось согласовывать с советом учителей состав торта и вывесить его на стене и разложить на столах на случай, если у кого-то есть аллергия на компоненты. Притащить газировку не дали, так как есть автоматы с напитками. А еще согласовать оформление и длину растяжки, договориться с дежурными по уборке столовой и учесть кучу других нюансов. Учитывая сколько ноу-хау создаются именно японскими корпорациями, дотошность к подобным мелочам впечатляет. — Это дисциплина ради дисциплины, так положено, — я рассмеялся и попробовал торт. Легкое бисквитное тесто с кремом из сливок и Маскарпоне и большим количество клубники. Зеленая сахарная глазурь и рисунок из натуральных компонентов — если верить выписке по составу. — Вкусно, спасибо, мне нравится, — я глянул на Кенту и отчетливо ощутил, насколько сложно нам будет в дальнейшем. Хочется выразить благодарность не только словами, но… Но! — Как же поцеловать тебя хочется, — вздохнул Кента, будто мысли мои прочитал. — Я могу, а слухи о твоих вкусах и так ходят. Если готов, то… Я отрицательно покачал головой. — Одно дело слышать, а другое — видеть. Кента задумчиво кивнул и нахмурился. — Поедем в Штаты в августе, будем везде ходить, держась за руки, а целоваться — на каждом шагу. — Так недалеко мы уйдем, — рассмеялся я. — А, пофиг, я рад, что мы вместе едем. Я вернулся к куску торта и покосился на тот, что остался. Уже меньше половины… — Может, еще прихватим? — предложил я. — Дома будет тоже вкусный, и знаешь, — Кента наклонился ко мне ближе, — там твое имя в жутко пафосном сердечке из клубничек. Щеки опалило жаром.* * *
— Беги на кухню, там подарок на столе, — сказал Кента, едва мы переступили порог его дома. — Чудеса продолжаются, да? — улыбнулся я. На столе меня ждали внушительного размера коробка с бантом, в два раза большим, чем она, и привязанный воздушный шарик в форме лягушки. Я зашуршал оберткой. Кента же достал торт из холодильника и бутылку шампанского. Приятно быть любимым… — Оу, Кента, это перебор, — я осторожно достал свой подарок. — Тяжеленький… Кента, это слишком дорого, нельзя так. — Цыц, мне сказали, этот самый лучший графический планшет. Я много где консультировался, пришлось учить название некоторых терминов на японском. Короче, ты талантлив, я люблю тебя, а круче этой штуки только яйца, — Кента вытащил пробку из бутылки шампанского и наполнил напитком бокалы. — Скажи «спасибо» и наслаждайся. — Спасибо, но… — Без «но», — мне протянули бокал и пришлось отложить планшет. — С днем рождения, Наоки, и давай уже целоваться. Я улыбнулся и глянул на торт. Действительно, мое имя в сердечке из клубничек. — Ты наглый неисправимый романтик, Кента. — А-то, видишь, как тебе свезло. — Вижу, я люблю тебя, Кента. — И я тебя. Вот он какой — самый лучший в жизни день рождения.КОНЕЦ © Eva Rouse 2017 год