Когда Зло приходит к тебе

Когда Зло приходит к тебе Есть вещи и события настолько заезженные, что они становятся штампами. И даже зловещая пелена, окутывающая их кошмарную суть, уже не так сильно пугает. Вместо того, чтобы широко распахнуть глаза и отчаянно закричать, ты лишь закатываешь глаза и кривишься в неприятной ухмылке, иронизируя над самим собой и миром. - Саймон, я твой злобный двойник! - когда вторгнувшийся к нему домой Книжный выплёвывает эту фразу, Саймон Хенриксон лишь качает головой и нервно смеётся, покачиваясь на своём вечном кресле - кресле-качалке. - Ты не веришь, что я настоящий? - Книжный крутится по обыденной и серой комнате в маленькой домике в Кирквилле, осматривается острым взглядом опытного полицейского или бандита, закрывает жалюзи и включает повсюду свет. - Мне просто плохо от тех таблеток, которые мне выписал доктор Пурнелл, - спокойно отвечает Хенриксон. Но на самом деле ему становится теплее на душе. Будто избыток электрического света прибавляет тепла в его давно холодной душе. Ледяной и сгнившей, словно давний труп, похороненный на Северном Полюсе. - И я вижу галлюцинации. Хотя ты - ещё не самое страшное, что я видел. Монстры - они страшнее. - А как же бред на тему того, что самый жуткий монстр - это человек? И бояться в первую очередь следует маньяков, а во-вторую, самого себя? - хмыкает Книжный. Саймон оглядывает его: джинсы, кофта-кенгурушка, обрезанные чёрные перчатки, грязные кроссовки, заляпанные кровью. Под ногтями всё чёрное, они неровные, а пальцы загрубевшие, с мозолями. - Знаешь, точно так же я выглядел в школе, когда мне было пятнадцать или шестнадцать лет, - задумчиво произносит он. - Не удивительно, что Софи я не нравился. С такой мордой и в таком прикиде только девушек соблазнять! А если взять в одну руку раскладной нож, а в другую - пистолет, то вообще обаяшка получится! *** Хенриксон изо всех сил пытался поверить, что Книжный Саймон - настоящий. Он отложил таблетки в сторону, ему было плевать, даже если он загнётся, не принимая их. Он хотел ощутить переход между галлюцинациями и реальностью. Увидеть свою комнату пустой. Взять пистолет, который всегда находится рядом с ним - ещё по школьной привычке - и застрелиться, оглушённый пустотой вокруг. Сжимающейся вокруг, будто медленно сдвигающиеся стены в каком-нибудь приключенческом фильме. Но Книжный реален, как никогда. Он залезает в ванную, принимает душ - долго, будто пытается смыть всю кровь, которую когда-либо пролил. Затем залезает без спросу в его шкаф и долго выбирает одежду. Чтобы с матюгами и циничными комментариями достать почти тоже, что и было на нём. - А ты не изменился со школы, - произнёс он, пожав плечами, облачившись в джинсы и футболку чёрного цвета с надписью: Rammstein. - Как был хреново одевающимся лохом, бандитом с золотым сердцем, наркоманом с чуткой душой, таким и остался. - А ты вообще никогда не изменишься, потому что ты не настоящий, - сардонически ответил Саймон, покачиваясь на каталке, механически вращая колёса. - Знаешь, был один парень, склонный к агрессии, - со вкусом начал Саймон Книжный, словно собирался рассказать интересную историю и устроился на краю стола, брезгливо отодвинув книгу, которую Хенриксон писал. Впрочем, тот не отреагировал на подобное святотатство. Ибо Книжный был намного интереснее исчёрканных мёртвых страниц. - И? - Хенриксон направил свои колёса на кухню. Книжный спрыгнул со стола и пошёл за ним, будто дразня его своей почти летящей походкой. - А ещё у него был друг. Такой же злобный ублюдок. Они ненавидели весь мир и самих себя. А также своих одноклассников. И случилась Колумбина, - фальшиво запел Книжный и засунул нос и длинные руки в кухонный шкафчик, доставая оттуда кофе, сахар, чашки. - Правильно говорить Колумбайн, - хмыкнул Хенриксон, обнимая чашку руками. Она была горячая! И в ней был кофе! Хотя это ничего не означало. Например, в фильме "Игры разума" у героя и не такие "приходы" были. Так что, скорее всего, кофе он сварил сам. Как и Книжного придумал в одно рыло. - Потом говорили, что один из этих двух принимал эти лекарства, которые, вместо того, чтобы гасить агрессию, повышали её. И - бах-бах-бах! - Книжный округлил глаза и приоткрыл рот, наставив на пустоту палец и делая вид, что стреляет. - Хотя, конечно, они идиоты, если за год не смогли нормальную бомбу сделать! Та даже не взорвалась. Слабаки, - с усмешкой превосходства добавил он. - А хочешь, я докажу, что я настоящий? - внезапно предложил Книжный, сверкая глазами. - Знаешь, конечно, большинство из тех, кто утверждает, что встречался с инопланетянами, чертями, вампирами и прочей нечистью, конечно, врут. Или принимают наркоту и таблетки, как мы с тобой. Или жаждут внимания. Хотя избави меня Бог от такого внимания! Чтобы тебя все психом считали и ржали над тобой... Мы через это проходили в школе, да? Но, знаешь, - воодушевлённо добавил он, размахивая руками, - кому-то же из них могло повезти? Как вот тебе сейчас. Ведь вселенная бесконечная, а количество абсурда в ней давно превысило норму. Так что я, правда, твой настоящий злобный двойник, уж прости меня, грешного, - сардонически добавил он. *** Сложно поверить в реальность нереального, но когда Книжный Саймон берёт у него деньги, идёт в ближайший гипермаркет и приносит холодное пивко с сигаретами и чипсы... В то время как он, отвратительно осознавая себя в плену головной боли, лежит на кровати без сил... Приходится поверить. Всё становится ещё интереснее, когда его навещает Софи, приходя, как обычно, без приглашения. Разве что СМС посылает за пару минут до того, как постучать в дверь. - Привет! - Книжный встретил её не на пороге - а то она бы сбежала, теряя туфли - а в кухне, где привычно приготовил всем кофе, а себе взял бутылку пива. - Саймон? - Софи растерянно переводила взгляд с одного на другого. - Ты не говорил, что у тебя есть брат-близнец! - обиженно заметила она, наконец отмерев. - А я думала, что мы друзья, что ты мне доверяешь... - Давай, добавь ещё что-нибудь жалобное, вроде: я столько лет потратила на уход за инвалидом! - с широкой и неприятной ухмылкой добавил Книжный, делая глоток. Он встал и прислонился спиной к косяку двери, чтобы не дать ей сбежать. Жалюзи по-прежнему были закрыты, как и ставни. - Ах да, я забыл, ты за ним не ухаживала, только иногда приходила и приносила какую-то мудотень вроде тортика. Чтобы потом всем рассказывать о своей безграничной доброте. И самой себе казаться чистой, будто свежевыпавший снег, - продолжил он издевательским тоном. - Твой брат - неприятный тип, - Софи закусила губу и зло посмотрела на них обоих. - И, кстати, он мог взять на себя ответственность за тебя. А то довёл мать до смерти, ругаешь доктора Пурнелла, который столько для тебя сделал! - девушка вошла в раж. - Маму не трогай, - мило улыбнувшись, отчего Хенриксону стало страшно, Книжный сделал шаг, поднял девушку со стула и сжал одной рукой её хрупкую шею. - Знаешь, когда-то я тебя любил, - продолжил он, жадно уставившись на неё, как громадная ящерица на крысу. - Считал чуть ли не богиней, идеалом. Лучшей девчонкой на свете. А по факту ты всегда бросала меня тогда, когда мне требовалась помощь и поддержка. Изображала подругу, чтобы только я защищал тебя в школе, пряталась за моей спиной. Использовала меня, а давала другим! - Я никогда не любила Саймона! - закричала Софи, тщетно пытаясь вырваться. - Мы были просто друзьями. Я не виновата, что этот маленький, приставучий ублюдок присосался ко мне! Что у него никого не было, кроме меня. Я ему не няня! И я больше сюда не приду, хватит. Каждый раз я наступала себе на горло, когда приходила сюда. Мне казалось, что я ему чем-то обязана, что Саймон по-прежнему мой друг. Что я могу ему доверять. - Знаешь, не слишком прикольно, когда девушка, на которую ты запал, рассказывает тебе про своих новых ухажёров, - задумчиво произнёс Хенриксон, ощущая себя так, будто попал под душ из наркоты. Весёлая злость распирала его, грозя разорвать на части. Впрочем, ему никогда не хотелось быть цельным, ведь это убивало, причиняло невыносимую боль. Будто бы он был монстром Франкенштейна. - Будто я твоя грёбанная подружка! - выкрикнул он, с яростью уставившись на трепыхающуюся в не человечески сильных руках Софи. - Мне кажется, мой дорогой брат, она никогда тебя по-настоящему не понимала, - вкрадчиво заметил Книжный. - Она просто снисходила к тебе с высоты своей непогрешимости. Но если поставить её на ту же ступень, заставить пережить то, что мы... Тогда мы оба получим сопереживание высшей пробы! Они дьявольски захохотали. Хенриксон с некоторой завистью и яростью смотрел на то, как Книжный повалил Софи на пол и сорвал с неё одежду. Точнее, разорвал на стратегически важных местах. Увы, сам он не мог ничего, так как был мёртв ниже пояса. Софи кричала, потом плакала, затем звала на помощь, а потом еле слышно стонала, когда Книжный вбивал её в пол. - А теперь - урок, дорогие ученики! - с совершенно непередаваемой усмешкой идущего на смерть убийцы Книжный взял пистолет, всё это время лежащий на столе, рядом с чашкой кофе, к которому Хенриксон не притронулся, проверил, заряжен ли тот, а затем выстрели два раза... В ноги девушки, в левую и в правую. - Проще было бы отрезать, конечно, но нам же хочется, чтобы она выжила. Чтобы осознала, что это такое - стать инвалидом на каталке. Беспомощным, одиноким, всеми презираемым. Для которого даже вид велосипеда, лежащего в саду, является ударом ножом в сердце. Не говоря уже про пугающие нас с того Чёрного дня машины. - Теперь уходим, - прошептал Книжный, беря Хенриксона на руки. Легко, словно куклу. На плече его болталась сумка, куда они оба собрали всё имеющееся дома оружие и патроны. Взяли еды и воды. Вдали уже раздавался звук полицейской сирены - Саймон вызвал полицию и скорую, чтобы Софи выжила. Он не хотел, чтобы её страдания закончились слишком быстро. Книжный сделал шаг - и они очутились в коридоре с металлической дверью в стене, возле которой кто-то приписал кровью: "Помоги мне!" Хенриксон постепенно растворялся, а затем ощутил, что переселился в разум Книжного. Но не соединился с ним. Не растворился в нём. - Пошли совершать подвиги, убивать, калечить и ещё раз убивать, моя дорогая шизофрения! - воскликнул Книжный, оскалился в улыбке, поправил сумку и набрал код на панели возле двери. А затем вошёл в свой любимый кровавый мир, Стокгольм, полный монстров.