Кадры видеоролика на экране смартфона Кэрри изображали агонию человека, отравленного газом нервно - паралитического действия. Сначала человек держался, пытался устоять на ногах, хотя в его глазах застыли страх и растерянность. Но потом он захрипел, сквозь сжатые зубы проступила пена, дыхание стало затрудненным, взгляд постепенно утратил осмысленность, и, наконец, человек упал. Все его тело некоторое время еще вздрагивало, но вскоре и эти движения прекратились, а широко открытые глаза уже ничего не выражали.
Питер сразу узнал себя в этом умирающем мужчине и никогда не поверил бы, что его можно было вернуть к жизни, если бы сам не являлся доказательством обратного. Возможно, поэтому он почти ничего не почувствовал, просматривая видео. Ничего, кроме быссмысленности воскрешения этого почти-мертвеца.
Что в нем осталось от прежнего Питера Куинна - одного из лучших спецагентов ЦРУ, прекрасного бойца, меткого стрелка, хорошего аналитика, да и, что говорить, привлекательного мужчины? Сейчас он заметно хромает, почти не владеет левой рукой, порой с трудом вспоминает нужные слова. Его тело больше не принадлежит ему, в самые неподходящие моменты лишая его сознания, делая беспомощным и отталкивающим во время судорожных приступов.
А эти внезапные волны раздражения - на кого? Из - за чего? Ярость отступала так же внезапно, как и накатывала, стоило только накричать на кого-нибудь или ударить... Или разбить стекло, как это произошло совсем недавно. Да, наркотики немного помогали - окружающее становилось ярче на некоторое время, можно было даже получить хоть какое-то удовольствие - одно из тех немногих, что все же остались ему доступны...
Все остальное время он пребывал в тупом ощущении собственной никчемности и неполноценности. Его не смущало даже, что и Кэрри, и Макс отправляли его в душ помыться. Для чего...?
Кэрри рассказала, что нашла то заброшенное здание, где его держали, по цветной плитке на полу. Она многократно просматривала эти ужасные кадры, чтобы найти хоть какую-то подсказку, каждый раз наблюдая, как умирает близкий ей человек. Она верила, что сможет его найти, что он остался жив. Питер сам бы в этом засомневался, увидев свое же неподвижное тело, сам бы отчаялся искать, имея в качестве ориентира лишь напольную мозаику. Но Кэрри сделала это - почти невозможное. И ей небезразлична его судьба - иначе зачем бы она возилась с ним, забрала из реабилитационного центра фактически к себе домой.
После того приступа, что произошел с ним в магазине, Питер ощущал себя необычно - он забыл многое из своего недавнего прошлого - что сделало его таким, как это произошло. Он не знал, помнил ли об этом раньше, до приступа, но с необычной для последнего времени ясностью осознавал настоящее. Куинн все еще чувствовал слабость и лежал в постели, когда Кэрри пришла к нему, и они, кажется, впервые после его возвращения разговаривали спокойно.
- Зачем ты спасла меня, Кэрри?
***
- Зачем? - переспросила Мэтиссон. - Зачем?
Она осторожно прикоснулась к нему, и Питер даже через одежду почувствовал тепло ее руки. На губах Кэрри заиграла улыбка, преобразившая обычно сосредоточенное лицо молодой женщины. Улыбающаяся, она всегда казалась ему застенчивой девчонкой, простой, милой, даже беззащитной - такой близкой, такой родной.
В груди словно что-то защемило, Куинн коротко вздохнул, чувствуя в глазах подступающие слезы, ему не хотелось, чтобы Кэрри заметила их. Но она склонилась над ним и легонько поцеловала в лоб. Питер замер, неожиданно ярко ощущая это почти невесомое прикосновение и наслаждаясь им.
- Как зачем, Питер? - почти шепотом произнесла Кэрри и прижалась губами к его губам. Поцелуй был неожиданным для Куинна - он даже не мечтал об этом в последнее время... не успел помечтать - но в то же время оказался единственным желанным ответом на его вопрос. Кэрри обняла Питера, уткнувшись лицом в его грудь, и в этот момент он, наверно, впервые в своей жизни ощутил покой и умиротворение. Теперь он знал, зачем все же вернулся в этот мир.
***
- Зачем? - переспросила Кэрри срывающимся голосом. - Зачем?
Этот вопрос странно прозвучал из уст Питера, даже глупо. Что ожидал услышать в ответ этот измученный и нездоровый человек, бледный, с осунувшимся лицом, заросшим редкой темной бородой, и, что скрывать, не вполне опрятный?
От него прежнего осталось, пожалуй, лишь его упрямство. Куинн никогда не сомневался в том, что делает. И прежде эта уверенность его не подводила. Даже когда обстоятельства вынудили его стрелять в Кэрри, это был изумительный по точности выстрел - пуля прошла навылет, не задев ни кость, ни крупные сосуды, ни нервы...
Вот и сейчас он снова задает ей свой вопрос. Это же так просто и понятно - потому, что он - свой, он - друг, он сам едва не распрощался с жизнью из-за нее! Но Кэрри почти наверняка знала, что не этого ответа ожидает от нее Питер. Даже в том состоянии, в каком он находится сейчас, его не удовлетворило бы ее признание, что она сделала это ради дружбы с ним, из чувства долга и благодарности, да в конце концов, и профессиональной чести.
А она не могла ответить ему иначе - ни сейчас, ни тогда, раньше, когда он еще был здоровым и сильным... Нет, благодарность и дружба - не то, что Куинну нужно от Кэрри. Поэтому она лишь повторила: "Зачем?" и разрыдалась, избегая встретиться взглядом с Питером. Хотя именно Кэрри, его верный друг, спасший ему жизнь, как никто другой имела право на это.
- Прости... - прошептала она, вытирая глаза, и вышла.
Нет, ему не за что прощать ее - ни за эти нечаянные слезы, ни за то, что она не может разделить его чувства.
Питер остался в комнате один... снова наедине с мучившим его вопросом:
- Зачем...?
