Разноцветное стекло

Наша жизнь напоминает огромный паззл, мозаику, где каждый прожитый день — это новый крошечный, но очень важный для картины кусочек. Жизнь похожа на разноцветное стекло: местами оно мутное, пыльное, разбитое, а где‐то прозрачное, пропускающее через себя тёплый, солнечный свет. Юзу, сколько себя помнит, всегда смотрела на свою жизнь и переменяющие в ней друг друга события — будь они грустные или радостные — именно через такое витражное окно, где каждый сантиметр стекла был идеально чистым. И это делало её по-настоящему счастливой. В какой‐то момент окно разбилось, как и рухнули её мечты и надежды. От разноцветного витража остались лишь осколки. Все последующие столетия Юзу будет тщательно собирать эти осколки, чтобы вновь сложить картинку своей жизни воедино. * — Где она?! Лейтенант одиннадцатого отряда появился на пороге кабинета так же шумно и неожиданно, как холодной осенью врывался в окно порыв ветра. Юмичика, привыкший к подобному поведению товарища, спокойно оторвал взгляд от отчётов и посмотрел на буйного друга, сохранив на лице невозмутимость. — Для утра понедельника ты чересчур шумный. — Есть на то веские причины, — недовольно бросил Иккаку, стиснув зубы. — Что ты имеешь в виду? — Где девчонка? Я всё утро её ищу, все отряды обошёл. Как она умудряется так быстро смываться?! Исчезает прямо из-под моего носа, когда я уже практически ловлю её! — Быть может, ты недостаточно быстр, — ответил Аясегава, снова опустив взгляд в бумаги. — Постарайся не шуметь особо. Капитан сегодня в плохом настроении. — Поверь, моё настроение не лучше. Я за себя не ручаюсь. Если она снова что‐нибудь натворит, я лично брошу её под ноги капитану, когда он будет искать жертву для вымещения на ней своей злости. — Не переборщи. Она всего лишь девушка. — Будь она хоть трижды девчонкой! Она шинигами одиннадцатого отряда и должна выполнять свои обязанности, как полагается, а не как ей вздумается. Юмичика ничего не ответил, зная наперёд, что усмирить нрав Иккаку может только он сам. Очередной осуждающий вздох и качание головой Аясегава позволил себе, лишь когда Иккаку вышел из кабинета. * Юзу бросала в пруд крошки хлеба, увлечённо наблюдая, как карпы, сверкая своими серебряными чешуйками, подплывали ближе и, схватив еду, снова отдалялись, на мгновение показывая над поверхностью воды медные кончики хвостов. Девушку это успокаивало. Обычно в такое время она навещала капитана Укитаке, и тот угощал её горячим мятным чаем. С ним всегда можно поговорить по душам, и Юзу чувствовала себя как дома. Или она заходила поболтать с Нанао. Исе была очень умной девушкой и часто рассказывала ей много интересных вещей. А когда было особенно тоскливо, Юзу заглядывала в десятый отряд, чтобы поднять себе настроение, слушая шутки Рангику-сан. Сейчас же, к сожалению, никого из тех, с кем бы она могла поговорить, не было на месте. Кто‐то отправился на задание, кто‐то разбирался с отчётами и другими важными делами. День выдался слишком тёплым и солнечным, чтобы тратить его на бессмысленную рутинную работу. Сколько ещё осколков предстоит собрать... — Эй, ты чего здесь прохлаждаешься? Юзу вздрогнула. Погрузившись в свои мысли, она даже не заметила, как посторонний нарушил её уединение. Юзу хорошо знала этот голос, зачастую недовольный, ворчливый, но... добрый — девушка уверена в этом. Иккаку упёр руки в бока и, изогнув одну бровь, многозначительно смотрел на найденную проказницу. Юзу же даже не обернулась, продолжая сжимать в бледных кулачках ломоть хлеба. — Если часто кормить этих карпов, то они растолстеют, и в пруду для них будет мало места. Тебе самой придётся копать им новый. Юзу вздохнула. Вызванная тёплым ветром рябь прошлась по гладкой водной поверхности. Отражение расплылось. Русые волосы Юзу отросли до лопаток, и она собиралась постричь их ещё короче. Она уже давно не ребёнок, хотя Иккаку утверждает обратное. Лейтенант одиннадцатого отряда был строг, все шинигами это знали — как раз под стать капитану. Но не многие знали, что бравый лейтенант не мог злиться долго, а вот Юзу это знала. Как-то раз ей поручили отнести важное донесение лично от капитана Зараки в шестой отряд. Пунктуальная Юзу никогда не ошибалась, всегда была внимательна и осторожна, но Сейрейтей такой большой, что в нём запросто потеряться. Белые стены, тянущиеся вдоль нескольких десятков метров, перекрёстки, многочисленные повороты, бесчисленное количество бараков — весь Сейрейтей напоминал огромный лабиринт. Письмо до адресата так и не дошло, а затерялось по дороге вместе с самим гонцом. В другой раз один из шинигами заверил Юзу, что непременно передаст письмо капитану, имя которого Юзу не запомнила. Доверчивая девушка согласилась, и письмо капитана Зараки действительно передали, как и обещали, только... не в те руки. Капитан Хитсугая долго недоумевал, почему Зараки Кенпачи стелил его многоэтажным красноречивым матом за то, что во время одной из тренировок шестого отряда лепестки сакуры залетели в некоторые бараки одиннадцатого. От этих бараков теперь ничего не осталось. Зараки пришлось лично идти к Бьякуе Кучики за разборками. А следующий раз... Следующего раза не было. Теперь за поручениями Кенпачи активно гонял своих самых лучших помощников: Иккаку в основном выполнял различные миссии и следил за дисциплиной, нередко разнимая драчунов, Юмичика занимался бумажной волокитой, Юзу же занималась самыми мелкими и незначительными поручениями, где она не могла напортачить. Хотя, как уверяет Иккаку, даже там она умудряется это сделать. Однажды даже зашёл разговор о переводе Юзу в другой отряд. Большинство шинигами считали, что такой хрупкой девушке не место в одиннадцатом, и многие предлагали отдать её в надёжные руки капитана Уноханы. Юзу бы в любом случае нашлось место. У капитана Укитаке, например, который всегда был ей очень рад, как и Рукия, но с которой Юзу виделась очень редко из‐за частых заданий на грунте, что младшую Куросаки огорчало. Капитан Кьёраку и Нанао тоже были бы не против взять к себе под крыло Юзу. Но, ко всеобщему удивлению всех недоброжелателей, Зараки Кенпачи ответил твёрдым отказом. "Девчонка наша. Раз попала в одиннадцатый отряд, значит стала его частью. Главное, чтоб под ногами не мешалась." — заявил тогда капитан, и разговор на эту тему больше никто не поднимал. Как сказал Юмичика, в одиннадцатом отряде не хватает красоты, и кроме них с Юзу, здесь больше нечем радовать глаз. Иккаку же тогда сказал, что заноз в задницах у них вполне хватает, и от ещё одной в принципе ничего не будет. С тех пор Юзу в полной мере ощущала себя частичкой огромного сильного и отважного одиннадцатого отряда. Пусть даже она была лишь каплей в море, но этого ей хватало более, чем достаточно, чтобы вновь ощутить себя живой и нужной кому-то. Первые вылазки за пустыми казались Юзу мучением. Вид пустых наводил на неё ужас. Её тонкая бледная рука впервые коснулась холодной стали, такой чужой и опасной, несущей смерть и беды. Нет, необходимо собрать все кусочки стекла. Картинка не должна распасться. — ...Юзу... Юзу! Куросаки! Девушка вздрогнула. Голоса и крики отдавались в её голове гулким протяжным эхом. Руки, неуверенно держащие меч, тряслись от холода и страха. Весь мир разбит на разноцветные осколки. — Отомри! Убегай, ну же!!! Звон разбитого стекла. Осколки, осколки повсюду... — Юзу!!! К горлу подкатил ком. Рычание стало слишком громким, оглушающим, одно мгновение, удар, звон стали разрезал воздух. Иккаку редко кому спасал жизнь. В одиннадцатом отряде шинигами не боятся смерти, битва не просто развлечение, это и есть вся жизнь. Юзу научилась твёрдо стоять на ногах и уверенно держать занпакто спустя несколько месяцев упорных трудов и тренировок. Уже не меч, а занпакто, уже не девушка, а шинигами. И всё равно слишком хрупкая и низкорослая для больших кожаных тренировочных мешков. Маленькие кулачки сжимаются с такой силой, что белеют костяшки пальцев. Юзу заносит руку для удара, вкладывая туда весь напор, на какой способна, а мешок даже не шелохнётся. Иккаку наблюдает за ней с неподдельным удивлением. Решимость. Решимость в её глазах горит озорным ярким огоньком. Юзу повзрослела. Быть может, теперь даже слишком, чтобы быть той Юзу, которой её видели остальные. Чтобы собрать паззл, необходимо найти все кусочки. Чтобы окно защитило от ветра и дождя, надо склеить осколки. — У занпакто должно быть имя, — говорит Иккаку, смотря ей прямо в глаза, не то серьёзно, не то в шутку, но не с укором — это точно. Юзу неопределённо кивает. — Я ещё не готова. — Это не тебе решать, а ему, — Мадараме взглядом указывает на меч, лежащий у девушки на коленях, тонкий, изящный, хрупкий с виду, но прочный и верный в руках этой странной девчушки. Благородная сталь. Иккаку невольно хмурится. В таких тонких ручонках занпакто — всё равно что игла в руках ребёнка. — Научи меня, — голос Юзу вдруг кажется Иккаку стальным, как её занпакто. Девочка совсем повзрослела. — Чему научить? — Обращаться с ним. Я хочу услышать. Его голос подскажет мне. Лейтенант одиннадцатого отряда непонимающе окидывает её взглядом. Русые волосы уже наверняка доросли до пояса. Юзу плетёт тугую красивую косу. — Какую подсказку ты хочешь от него услышать? Где найти оставшиеся осколки. — Как стать сильнее... Интересно, стала ли она сильнее с тех пор? Юзу бросила взгляд на водную гладь, по которой плыли отражающиеся пушистые облака. Ветер забирался под кимоно, нежно обволакивал кожу, трепал волосы, давал ощущение жизни. Иккаку уже давно стоял рядом с ней, и Юзу теперь внимательно разглядывала и его отражение в пруду. Она выросла, но рядом с Иккаку казалась до нелепого крошечной. Иккаку хмурился. Он всегда хмурился, когда ему что‐то не нравилось, или же просто, чтобы выглядеть круто — так думала Юзу. От этого ей становилось смешно, лёгкая улыбка тронула её тонкие губы. — Покормишь? — Юзу протянула Иккаку хлеб, и лейтенант посмотрел на неё с недоумением. Это ведь совсем не трудно. Нужно было всего-то найти недостающие части. — Хочешь, чтобы вину за то, что карпы растолстели, повесили не только на тебя? Умно, — Мадараме усмехнулся и взял из её руки хлеб, почти коснувшись её пальцев. Несмотря на всю серьёзность и грубость нрава, рука у него наверняка тёплая. — Вообще-то я искал тебя, чтобы отчитать, — хмыкнул Иккаку, бросив в воду крошки, и карпы тут же собрались вокруг лакомства. — Но ты как обычно погрузилась в свои мысли и пропустила всё мимо ушей. — Я вспоминала... Просто задумалась, о том, как долго я уже здесь. — Достаточно, чтобы тебе это всё уже приелось. — Неправда. Иккаку перевёл на неё взгляд, сочувствующий, быть может, или осуждающий. — А мне осточертело. Зря ты так говоришь. Из твоей картинки, к счастью, не выпало ни одного кусочка. Окно по-прежнему защищает тебя. Зато моё окно было слишком хрупким. Юзу грустно улыбнулась и наклонила голову, желая заглянуть Иккаку в лицо, но тот отвернулся, словно увидел вдалеке что‐то интересное. Девушка, нет, теперь шинигами, настоящая, коснулась его руки. И всё-таки тёплая. Мадараме ощутимо вздрогнул, но из‐за всех сил постарался скрыть это и резко отдёрнул руку. Юзу его поведение не показалось грубым, она чувствовала тепло его ладони. В этом тепле ощущалось многое. В душе Иккаку сокрыто куда больше переживаний и чувств, которыми он просто не привык делиться. В одиннадцатом отряде так не принято. — Пойдём уже. Хватит кормить этих рыб. Их обед и так затянулся. Куросаки Юзу. Шинигами одиннадцатого отряда... Иккаку направился в сторону бараков их отряда, и Юзу последовала за ним. По дороге она старалась запомнить этот день до мелочей: серебряные монетки карпов в пруду, ватные облака на небе, ласковый ветер, тепло чужой ладони. Юзу старалась запомнить каждый прожитый ею день, чтобы в этот раз ничего не потерять и не упустить. Стекло очень и очень хрупкое. Наша жизнь напоминает разноцветное стекло... — А что мы будем делать, когда вернёмся? — Почему ты задаёшь такие глупые вопросы? Работа всегда найдётся. Каждый кусочек — это прожитый день, эмоция, чувство, воспоминание, человек, с которым успел пообщаться, или же тот, кого просто встретил на улице. — А почему капитан всё время заставляет Юмичику-сана заниматься бумажными делами? — Потому что эта работа получается у него лучше, чем у кого-либо другого в нашем отряде. Но даже если стекло разбилось, всегда можно начать заново. — Больше не корми этих карпов. Зачем ты вообще это делаешь? — Они мне нравятся. Капитан Укитаке разрешил мне. — Когда тебя заставят выкапывать новый пруд, вспомнишь мои слова. Разбитое стекло не означает разбитую жизнь. Главное — собрать все кусочки воедино.