Легко и просто

      Если бы некий Том Риддл в свое время не спятил и не объявил себя Темным Лордом Волдемортом, то он определенно прославился бы, как гениальный коллекционер. У него совершенно точно был талант разыскивать редчайшие реликвии и артефакты магического мира. Чуял он их, что ли? Одни только найденные им реликвии основателей чего стоили, пусть он и изрядно попортил их, насовав внутрь Крестражи, но сам факт!       Гениальная мысль, что если Лорд нашел реликвии, то он мог найти и еще чего интересного, пришла в голову кое-кому из невыразимцев и, получив полное одобрение новоизбранного после Победы Министра Шеклболта, они устроили тотальный поиск Волдемортовых тайников и ухоронок. Вряд ли они нашли все, скорее всего, даже и к половине не приблизились, но и так было обнаружено много чего занятного, что, как водится, тут же и засекретили во имя всеобщего блага.       Но был там один артефактик, который утаивать не стали — Сфера Пробуждений. Вещь сама по себе достаточно любопытная. Ее создали древние шумеры в один только Мерлин знает каком году до нашей эры. Позже в некоторых летописях и списках встречался ряд упоминаний о нем, но артефакт все же считался безвозвратно утерянным. Где и когда Сферу нашел Волдеморт, было неизвестно.       Кингсли проявил себя достаточно разумным политиком, решил приподнять упавшее ниже уровня земли реноме Министерства Магии и, так сказать, немного позаигрывать с электоратом. Он объявил свободный доступ к Сфере Пробуждения — артефакту, который легко и просто, при обычном прикосновении, позволял раскрывать свою анимагическую сущность. Нет, конечно были и кое-какие ограничения, как в Министерском доступе к нему, так и в самой магии Сферы, но по сравнению с оказываемым эффектом не особо существенные.       Во-первых, для получения разрешения использовать артефакт нужно было подать заявку в Министерство, где и образовывали живую очередь из желающих, а новоявленных анимагов тут же ставили на учет.       Во-вторых, никакой конфиденциальности. Все желающие, включая и прессу, и родственников, и простых любопытствующих могли присутствовать и понаблюдать за превращением, а потом еще и слить воспоминания всем желающим. Этим зачастую и пользовались те, кто предпочитал всегда оставаться в курсе событий. Наверняка немало народа вело своеобразные каталоги анимагических форм.       В-третьих, было некое ограничение в работе самого артефакта — он срабатывал только для девяти человек в сутки, так что со временем в Министерстве образовалась приличных размеров очередь из желающих легко и просто выпустить свою вторую сущность без всякого риска, долгих и упорных медитаций, зелий и бесконечных тренировок…       Идею подать заявку в Министерство для выявления анимагической сущности высказала Джинни, все поразмыслили и согласились — почему бы и нет? Обсудили с друзьями. Так что почтовая сова понесла заявки от всей большой и дружной компании.       Скорее всего, если бы среди обратившихся не было Гарри Поттера, их заявки, как полагается, поставили бы в конец очереди и отсрочили на неопределенное время, а так, самым чудесным образом, им было назначено «свидание» со Сферой Пробуждения всего через четыре дня.       Вечером накануне Гермиона очень волновалась, а потому успокаивалась как могла, то есть вываливала на Гарри и Рона все сведения об анимагии, которые она успела узнать за предыдущие годы. Например, теории о том что анимагическая сущность проявляется, основываясь либо на внешнем сходстве, либо на основных чертах характера мага, приводила почти дословные цитаты из трудов в поддержку этой теории и из трудов против нее. В конце концов Рон не выдержал:       — Гермиона! Может хватит уже?! Ты сама говорила, что все теории нужно проверять эмпирически! Так что потерпи до завтра и сможешь сама решить как работает анимагическое обращение и что именно на него влияет.       Слава Мерлину, девушка заткнулась и Рон сильно подозревал, что это из-за того, что он использовал в своей речи слово «эмпирически». На самом деле он действительно услышал это высказывание от подруги, запомнил, сподобился посмотреть его значение в словаре, а потом, с терпеньем акромантула в засаде, выжидал повода использовать его в речи. Получилось даже лучше, чем он рассчитывал, потому что на него с удивлением и уважением уставилась не только Гермиона, но и Гарри. Поттер, вероятно, такого слова не знал. Рон демонстративно глянул на него снисходительно и задрал нос, заставив друга засмеяться.       Потом парни долго хихикали над тем, что, если теория верна, то какая именно черта характера МакГонагалл превратила ее в такое гулящее животное, как кошка. За что и получили потом по шее от покрасневшей от смущения Грейнджер.       Сама процедура раскрытия анимагической формы с помощью артефакта занимала не более пяти минут на каждого. Назначено им было на десять часов утра, так что Молли Уизли ожидала гостей с празднично накрытым столом часам к одиннадцати и Рон уже заранее предвкушал как будет поедать всю эту вкуснятину. А еще он почему-то стал дико волноваться и потому, чтобы не опозориться в самый ответственный момент, украдкой влез в домашнюю аптечку и вылакал половину флакона умиротворяющего бальзама, отчего стал спокойным, как боа-констриктор и периодически улетал из реальности, погружаясь в свои мысли.       Заподозрил неладное он сразу после их прихода в Министерство, слишком уж предупредительно и вежливо вели себя чиновники. Подозрения усилились, когда служащий проводил их не в кабинет службы регистрации анимагов, где до сего момента и происходила процедура прикосновения к Сфере Пробуждения, а к дверям большого зала заседаний Визенгамотта. Рон увидел как Гарри поморщился — у него воспоминания об этом месте с того достопамятного случая с судилищем остались самые паршивые. И уже войдя внутрь, Уизли понял причину своих непонятных предчувствий…       Сказать, что зал был набит битком — это сильно преуменьшить. Наверное, были даже применены чары расширения пространства потому, что, казалось, туда натолкалась добрая половина Магической Британии.       Слух о том, что победитель Темного Лорда и его друзья собираются стать анимагами, пролетел по округе со скоростью сплетни, что, как известно, намного превышает скорость звука, но чуть не дотягивает до скорости света. И теперь любопытствующие не сводили с их дружной компании глаз. Надо думать, что воспоминания об их превращениях разойдутся по Британии и за ее пределами через пару тройку часов после окончания.       Рон осматривал забитые трибуны, периодически выхватывая взглядом знакомые лица. Первые ряды были, разумеется, заняты политиками и аристократами, снисходительно посматривающими на их жмущуюся друг к другу компанию. Более того, как раз напротив того места, где они стояли, с царственным видом сидели Хорек Малфой со своим папашей. Чуть дальше расположились писаки-журналисты, Рита Скитер глядела алчно-расчетливым взглядом и поглаживала свое прыткопишущее перо, явно прикидывая, как можно выжать как можно больше скандальных подробностей из сегодняшнего события. То и дело Уизли на глаза попадались то ученики Хогвартса, то служащие Министерства, то продавцы из лавочек Косого переулка… похоже, он ошибся когда подумал, что в зале сидит половина Магической Британии… она тут, Мордред задери, присутствовала целиком.       Рон внезапно сильно пожалел, что вообще решился придти сюда. А если он превратится во что-нибудь непрезентабельное? Например, слизняка какого-нибудь или рыбу-каплю… Мерлин спаси, позорище на всю страну. Да его подколками и шуточками доведут за пару дней. А еще Хорек глумливо смотрит, будто понимает все сомнения, которые охватили Уизли.       Кстати говоря, Рон обычно просматривал колонку в «Пророке», где публиковали, кто в кого превращается, воспользовавшись Сферой и что-то на глаза ему слизеринцы там попадались нечасто. Он подозревал, что, хоть Министерство и разорялось насчет всеобщей доступности и публичности, но некоторые, самые хитрожопые персоны, все же умудрились оставить свою анимагическую форму в тайне. Уизли вздохнул — им, как героям, никакая тайна не грозила — вот они, издержки славы.       Распорядитель, между тем, кривляясь, словно ведущий маггловского шоу, говорил что-то усилив голос Сонорусом — Рон, отвлекшись на свои размышления, все пропустил и очнулся только, когда Гермиона толкнула его в плечо. Оказывается, их просили выстроиться по алфавиту и подходить по одному к Сфере Пробуждения, покоящейся на невысокой подставке на постаменте.       Рон привычно оказался в самом конце списка и слегка выдохнул, по крайней мере теперь у него будет время, чтобы подготовиться… хотя бы морально.       Первым к постаменту подошел Колин Криви, который со своей колдокамерой не расстался даже в столь торжественной ситуации. Мальчишка вытянул чуть дрожащую от волнения руку, коснулся гладкого бока артефакта и… исчез!       Через секунду над залом зареяла надпись, оповещающая зрителей в кого же превратился мальчишка — «Pulex irritans (лат.) или Блоха человеческая». Колин, стало быть, не исчез, а просто сильно уменьшился. В появившемся рядом магическом зеркале, в увеличенном виде, блоха появилась во всем своем жутковато-суставчатом великолепии. Зал взорвался аплодисментами и улюлюканьем, но не злым, а, скорее, добродушным. Журналисты быстро застрочили в своих блокнотах, а Рита Скитер так резко подалась вперед, что чуть не повалилась в первый ряд. Что ж, Рон мог ее понять, если, кроме подслушивающего жука, несчастных магов будет преследовать еще и выскакивающий из самых необычных мест блоха-колдофотограф, то жизнь в Магической Британии станет гораздо разнообразнее.       Уизли обернулся на фанатично выглядящую Гермиону и вспомнил про ее «эмпирическое исследование». Было ли у Криви что-то от блохи? Возможно. Маленький, доставучий, непоседливый и въедливый. Теория пока подтверждалась.       Следующей по списку шла сама Гермиона Грейнджер. Девушка прошагала вперед с самым решительным видом и коснулась Сферы… в следующую секунду на трибуны взирало не очень крупное лохматое животное, надпись сверху оповещала — «Gulo gulo (лат.) или Росомаха». Ее отражение в зеркале оскалилось в улыбке. Обернувшуюся Гермиону проводили аплодисментами и довольным свистом, а Рон прикинул насчет теории. Ну… возможно… что касается внешнего сходства, то волосы девушки были как раз такого цвета, как шерстка животного, а черты характера… Что ж, как росомахи способны сутками выслеживать свою добычу, так и Гермиона способна сколь угодно долго рыться в библиотеке, выискивая нужные ей сведения. Теории ставим плюс!       Опять отвлекшийся Уизли обратил внимание на постамент, когда Луна Лавгуд уже потянулась к Сфере. Через секунду под пристальными взглядами легко взмахнула крыльями, рассматривающая себя в магическом зеркале, птица. Появившаяся надпись гласила — «Larus marinus (лат.) или Морская чайка».       Рон всмотрелся пристальнее. Чайка из Луны получилась довольно странная, слегка пучеглазая и с розоватыми перышками на груди. Уизли прикинул, чайки вроде розовыми не бывают, хотя… бывают же розовые фламинго, может, и чайки туда же. Соответствует ли анимагическая форма Лавгуд чертам ее характера он не знал, потому что считал девушку шизоидом и старался лишний раз по личным вопросам с ней не пересекаться, а потому черты ее характера толком определить не мог.       Он чуть осмотрелся и увидел как в центре левой трибуны несколько магов левитировали огромный плакат с надписью «Добро пожаловать в Лигу анимагов-морских птиц». Маги были одеты в сиреневые мантии и желтые шапочки — явные шизики. Гермионе стоило бы подумать над теорией взаимного шизопритяжения. Под подбадривающие крики и аплодисменты Луна отошла в сторону.       Следующим по списку шел Невилл Лонгботтом и судя по бледному виду и чуть дрожащим рукам, желания проявлять свою анимагическую форму при таком скоплении народа у него было еще меньше, чем у Рона, но он явно переборол себя. Секунда — и под всеобщее удивленное: «Ох!», пред ними предстал здоровенный бугристый носорог, неловко косящий крошечным красным глазом на свое отражение. Надпись гласила: «Diceros bicornis (лат.) или Чёрный носорог».       Зал взорвался восторженным ревом, особенно старались сестры Патил (Рон припомнил, что у них вроде бы папаша — крупный торговец ингредиентами для зельеварения, должно быть, оценили, во сколько бы вышла стоимость его рога), сам Министр Шеклболт (у них в Африке вроде носороги — священные животные) и, как ни странно, Крэбб с Гойлом (Рон подозревал, что этим придуркам просто нравятся такие монументальные формы).       Уизли прикинул, что стройность теории пока опять не особо нарушается, потому что в Невилле, как и в носороге, всегда чувствовалось нечто такое… основательное.       Из очередного погружения в размышления его выдернула наступившая вдруг тишина — это Национальный Герой Гарри Поттер подступил к Сфере.       Рон вдруг понял, что Гарри страшно волнуется и именно ему, пожалуй, достанется самая большая порция издевок и насмешек, если он, вдруг, превратится во что-то не слишком презентабельное. Поттер вздохнул и, словно ныряя в ледяные воды океана, опустил руку на Сферу Преображения. Через секунду на полу извивалась средних размеров полосатая черно-белая змея, то одним, то другим глазом пристально вглядывающаяся в свое отражение в магическом зеркале и пробующая воздух черным раздвоенным языком. Появившаяся надпись оповещала всех интересующихся, что перед ними предстал «Bungarus caeruleus (лат.) или Индийский крайт».       Слизеринцы, позабыв все свои аристократические манеры, буквально взвыли. Как же, главный всебританский гриффиндорец обращается в символ факультета Слизерин — змею. А Рон только вздохнул. Наверняка змея ядовитая, а то, что Гарри, если припрет, может до смерти удивить кого угодно, сомнений не вызывало, так что, в некотором смысле, Поттер-змея из теории не сильно выбивался.       Следом начиналось Царство Уизли и на постамент шагнули близнецы Фрэд и Джордж Уизли, которых не стали разлучать даже в такой момент.       Два идиота ломанулись вперед, пихаясь и пытаясь первым коснуться артефакта, коснулись и… то друг на друга, то на свои отражения, удивленно уставились два совершенно одинаковых маленьких пестрых петушка подписанных сверху — «Bantam (англ.) или Бентамка (Карликовый петух)».       Птички вдруг повалились на пол и заверещали дурными голосами, а несколько перепугавшийся Рон только через пару мгновений понял, что эти придурки просто ржут друг над другом, а вовсе не бьются в конвульсиях в предынфарктном состоянии.       Выкрики и хлопки из зала были подбадривающими и веселыми, а Уизли подумал, что близнецы и впрямь похожи на смешных задиристых рыжих петушков, так что теория подтверждается.       Следующей на постамент взошла Джинни Уизли и через пару мгновений после прикосновения к сфере в свое отражение в зеркале всматривался маленький очаровательный жемчужно-серый с рыжим пятнышком на спинке зверек, подписанный сверху — «Pteromys volans (лат.) или Белка-летяга».       По залу разнесся умильный вздох и аплодисменты, а Рон прикинул, что хоть расцветка и подкачала, но вот только сестренка Джинни, как ни крути, как и каждая белочка-поедательница орешков, всегда отличалась некоторой страстью к собирательству, будь то вкладыши от шоколадных лягушек, новенькие платья от свежеуговоренных родителей или совершенно бесхозный Национальный Герой, на которого сестренка нацелилась с серьезностью профессионального коллекционера редкостей. Так что теория опять в некотором плюсе.       И вдруг Рон осознал, что пришла его очередь становиться анимагом. Волнение прошибло даже сквозь туман в голове от умиротворяющего бальзама. На негнущихся ногах, про себя проговаривая «Хоть бы не в слизняка!», он прошествовал к Сфере Преображения, протянул руку и, малодушно зажмурив глаза, коснулся идеально гладкого бока…       Всеобщее тихое восторженное «А-а-ах!» заставило его резко распахнуть зажмуренные веки и первыми в глаза ему бросились совершенно комично вытянутые лица Малфоев, выражающие удивление и… восторг? Он точно не слизняк! Определенно.       Не в силах больше выносить неизвестности, Рон резко обернулся к зеркалу и пристально всмотрелся в свое новое отражение. Шум и аплодисменты в зале резко отошли на второй план. С холодной зеркальной поверхности на него смотрел… Совершенно роскошный. Холеный. Шикарный. Ослепительно белый. Павлин!       Он вчитался в надпись, парящую над его головой: «Pavo cristatus (лат.) или Павлин индийский». Рон вздохнул, приподнимая гребешок на голове. Вот как это обосновать с помощью Гермиониной теории? Где хоть намеки на рыжий цвет? Может, тут, ха-ха, дело в его неземной красоте? Ладно! Тогда второй вопрос — как подтянуть сюда идеи о проявлении в анимагической сущности основных черт характера? Уизли постарался осмыслить себя как бы со стороны. Может павлин — это знак его подсознательного стремления выделиться? Вполне может быть…       Что ж, Рон решил не заморачиваться и воспринимать свое превращение как должное. Так что он картинно выставил вперед правую лапку, поднапрягся, разворачивая белоснежный хвост во всей его красе и уставился на Малфоев, надеясь, что они поймут его безмолвное послание: «Завидуйте, засранцы, когда еще доведется увидеть такую прелесть?!» Конец.