Поставь табу на его имя, Кэтрин.
Это сладкое чувство эйфории, когда с утра видишь его спящего за столом в кипе ненужных бумаг; когда он просыпается и понимает, что снова проспал. Чувство счастья. Только всё не может быть так просто, ведь она — Кэтрин Пирс. У её нового возлюблённого обязательно окажутся друзья оборотни, банши, охотники, которые желают её смерти не меньше, чем Никлаус Майклсон. И, снова в бегах, разве могло было быть как-то иначе. В чистой тетради синей пастой зачёркнутое «Стайлз», а затем жирным шрифтом «нельзя». Вновь ничего не вернуть.Вычеркни его из своей памяти, Кэтрин.
Ей и Стефана хватило с этой несчастной любовью по самое горло. У вампирши прописано горящими буквами по убитому сердцу люблю, в который раз за проклятые пятьсот лет. Только ему она и не сдалась уже — девочка, ты ведь сама внушила себя забыть. У Стайлза теперь снова есть чёртова Лидия. Пирс хоронит своё сердце под напускной стервозностью. Ей (кажется) снова (не) плевать.Нельзя его любить, Кэтрин.
Уж она то точно знает, что ничего хорошего, вроде фраз из сопливых романов «и жили они долго и счастливо…» точно не будет (никогда). Чёрт возьми, но продолжает верить в глупые россказни девиц о любви! Это убийственно — хочется просто отключить эмоции, но она — Кэтрин Пирс. Перестать чувствовать слишком роскошно для антагониста-двойника святой Елены Гилберт.Вырви своё сердце в конце концов, Кэтрин.
У неё на душе, наверное, решили поиграть черти. И, вроде бы, она случайно начинает убивать мальчишек-школьников, так и не сумев найти в них отражение Стайлза. Кэтрин продолжает зачёркивать его имя на грёбаных листах бумаги и каждый день повторяет заученное «нельзя, нельзя, нельзя». Даже когда кучка оборотней скалится, закрывая собой Стайлза продолжает зачёркивать его имя на подкорке разума и выписать в уме вгрызшееся в кожу запреты. — Добей мою душу. Я знаю, ты можешь. Чего тебе стоит, Стайлз. И он действительно добивает. Целует рыжеволосую банши, так и не убирая рук с чужой талии. Катерина ему, наверное, и правда нахуй не сдалась (его тандем правильные девочки). Кэтрин закрывает глаза и внутри что-то оглушительно щелкает. Ей больше не больно. — Кэтрин? Катерина?! — Стилински трясёт вампиршу за плечи не желая размыкать пальцев. — Кэт? Я люблю тебя, — обречённо шепчет Стайлз, отпуская руки от бессилия. Сдалась, так и не узнав, что он всё время помнил свою стерву-вампиршу. Она слышит, но ничего больше не чувствует. Долгожданная п у с т о т а.