Бывший учитель.

       Стремительным шагом, едва не переходя на бег, он мчался в зал Совета, время от времени налетая на прохожих джедаев, невпопад принося извинения. Русые кудри мокрыми прядями прилипли ко вспотевшему лбу, между бровей залегла складка, взгляд судорожно искал её, а сердце все быстрее билось о рёбра. Все мысли Энакина Скайуокера занимала девочка-тогрута, которая внезапно объявилась, спустя год молчания, даже не предупредив.        За это время после изгнания Асока не решалась встретиться или позвонить бывшему учителю. Энакин хоть и переживал за подругу, но не хотел навязываться. В конце концов, он уже не был ее наставником и не мог требовать отчет от совершеннолетней девушки за времяпровождение. Этот год без общения друг с другом обоим казался вечностью. Первое время девушке было совсем трудно без поддержки мастера, ощущая себя котенком, брошенным на улице, постепенно она привыкла к тому, что полагаться может только на себя, но то, что она узнала глубоко на нижних уровнях Корусканта, не могло остаться лишь ее тайной.        О возвращении ученицы ему сообщил Оби-Ван, выдернув того от объятий тайной жены. Не прошло и получаса, как Избранный "взлетал" по ступеням Храма спеша как никогда.        Абсолютно не стесняясь своего запыхавшегося вида, Энакин вбежал в зал Совета, замерев на мгновенье. Тогрута, одиноко стоявшая посреди просторного помещения, повернулась навстречу ему. Сердце девушки забилось в бешеном темпе в горле. Застыв в нерешительности напротив неё, стоял бывший учитель. Словно видя впервые, он молча разглядывал ее несколько мгновений, которые показались Асоке вечностью. — Здравствуй, — девушка нервно сглотнула, перебарывая все эмоции, бушующие внутри, забыв о формальностях, — Энакин.        Солнечный свет падал на его лицо и волнистые волосы. Тяжелые слои темной строгой туники придавали массивности телу, что не вязалось с открытым молодым лицом, которое на свету казалось еще более юным. Только сейчас она заметила насколько он молод. Этот год сделал его еще более красивым. — Ужасно выглядишь, Шпилька. Неужели жизнь без учителя так тяжела? — слова доносились до нее как сквозь воду. Энакин грустно улыбнулся уголками губ. Тогрута почувствовала, что паника немного отступила, оставив за собой спокойствие. — Я хотела задать тебе тот же вопрос, Скайрокер.        Улыбка растаяла на его лице. Годы обучения в Храме научили скрывать эмоции, но Энакин слишком хорошо знал свою ученицу, чтобы не заметить ее чрезмерной серьезности. Она первая отвела взгляд, словно вспомнив где находится. Сделав вид, что ничего не произошло, Совет начал заседание. Избранный с большим сожалением понял, что Асока здесь не ради возвращения в Орден. Скайуокер пытался слушать, но никак не мог отвести взгляд от ученицы, наплевав на то, что могут подумать мастера.        Монтраллы тогруты возвышалась над ней больше, чем на полголовы. Лекку теперь ниспадали на округлившуюся грудь. Асока и раньше обладала миловидной внешностью будучи подростком, а сейчас к этому прибавилась женственная фигура, что не мог не заметить и Энакин. Он пропустил ее "превращение" в красивую девушку. А его ли это ученица? Ее провожали жадными взглядами, где бы она не появилась, что мешало ей в особенности, когда особенно наглые представитеи мужского пола нижних уровней Корусканта пытались заполучить её. Однако, пара обезвреживающих приёмов – и они больше не считали ее настолько привлекательной. Хоть этот метод и был безотказным, Асока по мере возможности избегала любого насилия из-за чего приходилось надевать плащ, спуская капюшон едва не до подбородка. Именно такая стычка и привела ее к информации о том, что Мол жив, о чем свидетельствовал ее потрепаный вид: темные круги под глазами, синяки, царапины, ожоги. — Как мы можем быть уверены, что это правда? — темнокожий магистр недоверчиво строго глядел на его ученицу. Впрочем, он смотрел так почти всех, что заставляло смутится довольно многих и её в том числе. Неужели он считает, что Асока выдумала это ради забавы? Возмущение пересилило его, сжав кулаки, он шагнул вперед, намереваясь вступиться за падавана, но девушка опередила его. — Мы можем доверять этой информации: ее передал мне племянник Сатин Крайз, Корки Крайз, наследник Мандалора, — без тени неуверенности отрезала Асока, твердо смотря на Винду. — Герцогиня мертва, метяжом руководил Мол во главе "Дозора Смерти", — ответ тогруты сопровождали удивленные выражения лиц магистров. — Почему же Корки сам не оповестил Сенат, а доверился тебе? — сжав губы в тонкую линию, Мейс ждал ответа. — Если бы он сделал это, то смерть от людей Мола быстро бы настигла его. А выбрал он меня из-за нашего сотрудничества во время голода Мандалора. Сейчас Корки уже далеко, в известном лишь ему одному месте. В качестве доказательства моих слов, у меня есть запись, — тогрута продемонстрировала диск, зажатый между пальцев.        Миниатюрная фигурка посреди зала не казалась теперь Энакину такой уж беззащитной и хрупкой, как во время суда. Сейчас он видел её гораздо старше своих лет. Гораздо сильнее. Было решено представить дело Сенату. Едва Совет был окончен, с тогрутой уже разговаривали Пло Кун и Оби-Ван. — Рад был снова видеть тебя, — произнёс Кел-Дор, положив руку на плечо девушки на прощание.        Не сказав ни слова, Энакин и Асока вышли из зала. — Давно не виделись... Как ты? — заботливо спросил джедай.        Асока не могла признаться ему в том, что связалась с контрабандистами и наемниками, которых так он презирал: умения, полученные во время обучения, годились только на это. — Все отлично, — соврала она, фальшиво улыбнувшись, что абсолютно не вязалось у Скайуокера с ней: он привык видеть в ней задиристую девчонку, полную интузиазма, едва достающую ему до груди.        Прогуливаясь по Храму, они не могли произнести ничего, кроме каких-то глупых формальностей, словно незнакомые люди. Пауз становилось все больше в разговоре, чего никогда не было раньше. Джедаю казалось, что его ученицу будто подменили: наедине с ним она держалась отстраненно, холодно, обсуждая будущую миссию, которую она вызвалась выполнить из-за обещания, данного Корки. Бывшие учитель и ученица чувствовали какую-то недосказанность, ограждающую их друг от друга, словно стена. Асока не понимала зачем согласилась на эту миссию и сейчас мечтала оказаться как можно дальше отсюда.        Проучившись год у Скайуокера, юная тогрута чувствовала, как в душе стала теплится влюбленность к учителю. Она поняла это, когда её обожание мастера и его ответная привязанность вызвали нелепые порывы: говорить о всякой ерунде, прикоснуться, обнять, желание увидеть его улыбку. А также излишнее внимание по отношению к нему и страх потери, растущий с каждым днем. Чтобы как-то подавить неуместное чувство, падаван стала искать различные недостатки учителя. Да, она следила за ним, пытаясь отыскать что-то, но раз за разом терпела неудачу: казалось, что у мастера нет скелета в шкафу. У девушки опустились руки и она оставила эту глупую затею, пока случайно не подслушала разговор Энакина и Падме, из которого стало понятно насколько "дружны" ее мастер и сенатор.        Обида разъедала Асоку, но она утешала себя тем, что именно этого добивалась. Она заталкивала ревность и обиду как можно глубже, убеждая себя, что эта влюбленность – заслуга гормонов. И девушка ждала. Ждала, пока утихнет кровь и все пройдёт, но со временем осознание, что это не так, все больше усиливалось. Каждый день для Асоки был испытанием. Ей приходилось все чаще следить за собой, чтобы не раскрыть себя, и в то же время не вести себя слишком холодно по отношению к учителю. Она разрывалась и медленно сходила с ума. Даже пыталась переключиться на Бонтери, надеясь, что сможет влюбиться в смазливого сенатора, что было гораздо выгоднее: Лакса она встречала крайне редко, а с Энакином они проводили все свое время вместе, общаясь двадцать четыре на семь из-за чего было гораздо сложнее скрывать свою привязанность.        Признаваться в чувствах Асока не собиралась. Убежденная, что от этого станет только хуже, она гноила себя по чайной ложке и молила Силу, дабы быстрее избавиться от статуса "падавна". Но похоже Сила не так поняла ее просьбы и вместо следующего ранга "рыцарь-джедай", Асока вообще лишилась всякой принадлежности к Ордену. Ей было больно от предательства подруги, отказа от нее Советом, потери мечты и привычной жизни, но сложнее всего было проститься с Энакином. Когда она внезапно получила желаемое, девушка поняла, что все будет тяжелее, чем ей представлялось. С большим трудом удалось отвергнуть косичку протянутую Энакином, затем, не оглядываясь, тогрута, едва не переходя на бег, удалялась из Храма от любимого учителя. Чувства раздирали ее изнутри. Когда Скайуокер все-таки нагнал и стал уговаривать вернуться, сердце Асоки разрывалось на части, но гордость и разум пересилили. Толком не попрощавшись, она снова убегала, уже не сдерживая соленые капли, стекающие градом по щекам. Скайуокер продолжал идти рядом, пытаясь как-то избавиться от неловкого молчания, разбить преграду, а девушка не решалась смотреть ему в глаза и говорить открыто.        Привычно ноги привели их в общую квартиру. Бывшую. Увидев напоминание о прошлом, Асока, не слушая слова Энакина о былых днях, остановилась, славно налетев на невидимую стену. — Я, пожалуй, пойду. — Мы только пришли... — увидев, полное серьезности выражение лица Асоки, Энакин мог лишь попрощаться и смотреть вслед удаляющейся тогруте, забыв взять у нее новую частоту. ***       На следующий день, он первым вызвался на миссию, надеясь, что сможет узнать почему исчезла его прежняя ученица и что можно сделать, чтобы ее вернуть.