Новая игрушка

Гермиона не отрываясь смотрела на профессора, который подошел к тому самому шкафу, где, как она знала, тот хранил свои "игрушки". Наручники глубоко врезались в ее запястья, но она практически не ощущала боли. Скорее даже наоборот — она наслаждалась ей, предвкушая более острые ощущения. "Неужели сегодня будет именно то, что так давно не дает мне покоя во сне?", — подумала Гермиона, чувствуя, как внизу живота разгорается жаркий огонек желания. Они уже давно перепробовали все доступные позы. Связывание тоже оставило много приятных воспоминаний. Но порочная и страстная натура юной гриффиндорки требовала большего. Стоило ей только подумать о том, что профессор хватает ее за волосы и волочет по полу в свой кабинет, чтобы там поставить на колени и, не выпуская из руки ее волос, насаживает ее ротик на член, как тут же она чувствовала, что трусики начинают намокать. И сейчас она ощутила, как капельки ее влаги стекают по бедрам, готовя к чему-то неимоверному и восхитительному. Наконец, Северус обернулся и направился к Гермионе. Та затрепетала под его взглядом. Её сердце билось так часто, что, казалось, разорвет ребра. Северус проверил наручники, а потом повязал ей на глаза плотный чёрный шарф и словно невзначай прикоснулся к ней своим членом. — Ммммммм... — не смогла сдержать стон удовольствия гриффиндорка, но контакт, к ее сожалению, быстро прервался. Но буквально через секунду ощутила, как к ее щеке прикоснулось что-то холодное и достаточно твердое. Девушка замерла, пытаясь идентифицировать этот предмет, однако все было тщетно. А нечто тем временем продолжало скользить по ее коже, пройдясь по ключицам и переместившись на грудь, скользя по ореолам и задевая соски. Гермиона постанывала от удовольствия, желая ощутить, как это нечто прикоснется к ее лепесткам, влажным от желания. Сладкие прикосновения на мгновение прервались, она почувствовала, как по ее спине скользит что-то длинное и холодное. "Неужели это...", — пронеслось в ее голове, закончить мысль она не успела. Спину обожгло резкой болью, заставившей Гермиону броситься вперед. Наручники впились еще сильнее, и на нежной коже выступили капельки крови. Последовал еще один удар уже ниже, а третий лег на ягодицы, вырвав из Гермионы стон боли, желания и удовлетворения. Как же давно она этого ждала, как хотела, чтобы Северус причинил ей такую сладкую боль. Еще несколько ударов легли на ее ягодицы, оставляя красные чуть вздувшиеся полосы. — Да, еще... — постанывала Гермиона, извиваясь под ударами. — Тебе нравится? — голос Северуса опалил ее ушко. — Да... Хочу еще... И тебя... — единственное, что смогла сказать гриффиндорка, пытаясь поймать своими губами хоть частичку его столь желанного тела. Она вся горела от страсти. Чувство беспомощности и боль от ударов лишь еще сильнее заводили ее. Она хотела Северуса сейчас так, как никогда в жизни. Хотела, чтобы было сладко и больно, и от осознания порочности своего желания лишь сильнее распалялась. Северус же лишь усмехнулся и прочертил пальцем линию от ее губ, между грудей, по животику и вниз, ведя по влажным лепесткам. Гермиона застонала от удовольствия, а профессор тем временем уже проникал в ее лоно сразу двумя пальцами. Большим он нашел клитор и стал нежно его массировать, наслаждаясь её стонами. Постепенно он все ускорял свои движения, чувствуя ее приближающийся оргазм. Рукояткой кнута он ласкал ее груди и соски, любуясь, как грубый материал чуть царапает нежную кожу. Наконец он почувствовал, что пик наслаждения уже близок, и тогда чуть отстранился в сторону, давая себе больше места. Когда он услышал её протяжный громкий стон, а её мышцы стали сокращаться, сжимая его пальцы, Северус размахнулся и опустил кнут на ее нежную попку. — Аааааа... — Гермиона не смогла сдержать крик. Удовольствие от оргазма и боль от кнута сплелись во что-то настолько фантастическое, что она забыла даже, как дышать. А жадные губы Северуса тем временем уже скользили по ее щекам, собирая капельки пота, словно говоря, что еще ничего не закончилось на сегодня...