Зарождение традиции

      Ощущения, когда в тебя тыкают посторонним предметом не самые приятные. Но Юрий терпел. После победы на Гран-при в Барселоне у него было несколько свободных дней, и он решил сделать себе памятный подарок в честь такого знаменательного события. Никому не сказав, он отыскал рядом с отелем тату салон и наведался к мастеру пирсинга. Мастер плохо говорил на английском, и Юрию пришлось на пальцах объяснять, какой именно прокол в ухе он хочет. Выбор пал на уши, потому что это самое заметное место, которое при случае можно скрыть волосами.       В правом ухе Юра пробил меленький тоннель в мочке, а в левом сделал прокол сверху раковины.       Любуясь собой в зеркале, Плисецкий представлял, как летом будет учиться кататься на дедушкином мопеде в деревне, чтобы потом составить полноценную компанию своему другу Отабеку, который уже пригласил его в Казахстан.       — Тебе очень идет, — сдержанно сказал Отабек, когда увидел, как Юра нарочито убирает волосы с ушей, демонстрируя новые украшения.       В солнечной Барселоне Плисецкому показалось очень удачным пригласить Отабека к себе в Питер на новогодние каникулы. Прямого рейса в Астану из Барселоны все равно не было, и залететь по дороге в Питер казалось не такой уж плохой идеей.       Однако сам Питер так не считал. Солнечная погода осталась в Барселоне, и северный город встретил фигуристов суровым минусом. Температура в день прилета была минус двадцать шесть, и по прогнозам синоптиков это должен был быть самый теплый день каникул.       Отабек, бросая тяжелый взгляд на свою маленькую сумку с осенними вещами для Барселоны, изредка дышал на замороженное окно автобуса, мчащего его и Юру в теплую квартиру Плисецкого.       — Мороз нам не помешает! — воодушевлял сам себя Юра, выходя из автобуса и сверкая белой шеей. Отабек, хмуро кутаясь в свой шарф, не стал возражать. Плисецкий был очень настойчивым и уговорил Отабека пройтись.        «Ну хоть двадцать минуточек».       — Ты же первый раз в Питере! Тут столько всего! — Плисецкий прыжками передвигался по улице, отчего волосы под капюшоном толстовки тоже подпрыгивали, и с каждым прыжком была видна неприкрытая шарфом шея.       — Может, ты шарф наденешь? — поинтересовался Отабек, заглядывая в толстовку Плисецкому, и немного успокаиваясь, когда увидел под ней футболку, — Так холодно…       — Мне не холодно, я привык! — радостно сообщал Плисецкий каждый раз, когда Алтын замечал, что его щеки краснеют все сильнее.       Юра то и дело сворачивал в узкие дворы, чтоб показать Отабеку где он в пять лет подрался с собакой, или где он первый раз зарыл клад, и где в спрятал дневник с двойкой от дедушки. Дворы были рассыпаны таким причудливым лабиринтом, что после нескольких поворотов Отабек стал держаться поближе к Плисецкому, чтоб не потеряться.       — А вот тут надо сделать селфи, — Юра остановился у большого граффити с фиолетовым тигром и снимал перчатки, чтоб разблокировать телефон.       — Я один, что ли буду фотографироваться? — ворчал он, замечая, как Отабек мнется в сторонке, пиная снег ботинком.       — Иди ближе, а то тигра не видно, — Юрий прижался щекой к виску Отабека, и тот почувствовал, насколько холодной была щека Плисецкого.       — Ты холодный, как бетонная стенка, — прокомментировал Алтын, глядя на голые ключицы друга. На селфи он так и получился смотрящим Юре под толстовку.       — Мне не холодно, — начал отговариваться Юра, но стучащие зубы его выдавали.       — Дай-ка мне руку, — Отабек снял перчатку и взял Плисецкого за руку. Рука была синяя и холодная как у покойника.       Дома обнаружились самые интересные подробности обморожения. Если руки можно было согреть горячей чашкой с кофе, ноги теплыми носочками, а шею вязаным шарфом, то новые украшения в ушах, которые были железными, согреть было трудно.       — А-а-а, они такие холодные, — Юрий бегал по квартире и пытался снять с себя железные серьги, но они примерзли к коже и не желали просто так оставлять свои места.       — Дай я посмотрю, — Отабек очень хотел помочь, но первый раз столкнувшись с таким интересным видом обморожения, единственное, что он мог сделать, это посадить Юру рядом и накрыть его уши своими ладошками, которые он уже успел отогреть на батарее.       — Так тепло?       — Не очень, — Юрий сидел на диване и пытался сосредоточиться на тепле мягких ладоней Отабека, но железные кружочки предательски жгли кожу, отвлекая от тепла.       — Давай их в кофе окунем, — предложил Алтын, пытаясь найти спасение в ближайших предметах.       — Кого?       — Уши твои, — невозмутимо продолжал он.       — Нет, он же кипяточный, — отказался Юра и вздохнул.       Друг в беде, а значит действовать нужно решительно!       Отабек сложил ладони трубочкой на начал дуть горячим воздухом на правое ухо Плисецкого, согревая свежий пробитый тоннель.       Юра дергал плечом от щекочущего теплого воздуха, но железяка в его ухе оставалась холодной.       Когда сил дуть уже не осталось, и Отабек приблизился к уху Плисецкого слишком близко, то в голове Алтына промелькнула идея, показавшаяся на тот момент спасительной.       Он аккуратно взял в рот мочку Юрия и пытался согреть ее как замерзшие пальцы на морозе.       Холодный металл был горьким, но уже не обжигал, как раньше. Кончик языка Отабека легко входил в маленькое отверстие. Кажется, Плисецкий перестал дышать. Краем глаза Отабек видел, как сильно Юра сжимает в руках шарф.       В этот момент фигурист пытался анализировать, насколько дружественными были действия Отабека и как на них реагировать. Ушам и правда стало теплее. Воспользовавшись минутным замешательством, Алтын резво перебрался через Юрия на другой край дивана и приступил к согреванию второго уха.       — Отабек! — одернул его Юра, — Я уже согрелся!       — Ты уверен? — Алтын оглядывал румяное лицо напротив, все еще ощущая на языке прикосновение к теплой маленькой мочке, - Эта штука еще холодная, — Он бережно трогал кольцо в ухе Юрия.       Так и не услышав ничего в ответ, он наклонился к Юрию и коснулся губами его уха. Отабек шумно выдыхал теплый воздух на проколотую кожу Плисецкого, придерживая его отросшие волосы руками. Сам Плисецкий зажмурил глаза, как на приеме у врача и постепенно краснел. Войдя во вкус, Отабек провел по уху Юры языком и облизнул его вторую мочку.       «Для симметрии» — отметил про себя Алтын.       Юрий уже полностью расслабился и, вытянув шею в сторону Отабека, казалось, ждал продолжения. Чтобы как-то завершить сеанс прогревания, Отабек поцеловал его за ухом.       — Это еще зачем? — опомнился Юрий, схватившись за место поцелуя.       — На удачу, — пожал плечами его друг.       — Тогда вот, — Юрий по-детски обхватил щеки Отабека руками и чмокнул его в кончик носа.       — Тоже на удачу.       Оба расплылись в улыбке, представляя, как будут повторять такой обряд на удачу перед каждым соревнованием.