Насовсем-насовсем?

— Ром, ты почему не спишь? Обычно тебя выключает после такого марафона, — мужчина перевернулся на бок, подпирая голову рукой. Рома изо всех сил притворялся спящим но, кажется, только и ждал этого вопроса. Он развернулся на другой бок и пару минут молча рассматривал лицо напротив. — Скажи, Дим, у нас всё серьёзно? — Рома убрал за ухо прядь светлых волос и обнял подушку. — Мы встречаемся с тобой уже два года, ты сам как думаешь? — Дима в момент стал серьёзнее, что прибавило ему возраста. — Да вот я и думаю, — вздохнул Рома, закрывая глаза. — Если ты ждёшь сантиментов и кольца… — Нет, — очень поспешно перебил Рома, зная, что это не лучшее начало для того о чём он хотел спросить. — Нет? — Дима, словно подавился заготовленным для тирады воздухом. — Нет, Дим, я жду, что ты познакомишь меня со своей дочерью. — Рома старался не показывать насколько его волнует ответ. — Дочерью? Но как… как ты? — Дима был мягко говоря шокирован неожиданным заявлением. — Ты следил за мной? — Чшш, не накручивай себя, — Рома протянул руку, зарываясь в волосы любимого и массируя затылок, — зачем мне портить с тобой отношения такой глупостью? — Но как ты тогда узнал? — Дима закрыл глаза, поддаваясь нехитрой ласке. — Наблюдательность, Дим, наблюдательность, — как-то печально вздохнул мужчина, продолжая плавно двигать пальцами. — Ты верно сказал, что мы с тобой встречаемся уже два года, так что я удивлён, что ты до сих пор мне не рассказал. Дмитрий хотел заговорить, но его поцеловали не давая сказать и слова. — Ты очень редко остаёшься ночевать, хотя я вижу с какой неохотой, особенно в последние пол года, ты уходишь домой. Если ты остаёшься, то вечером у тебя зачастую скверное настроение и ты сдерживаешься, чтобы не выплеснуть на меня гору негатива. Мы с тобой ездили отдыхать, но не дольше чем на четыре дня. Ты всегда говоришь, что фирма без твоего неусыпного контроля моментально разорится, хотя у тебя зам — лучший друг, которому ты безоговорочно доверяешь. Ты выключал телефон, чтобы тебя не беспокоили, а на четвёртый день тебе постоянно мерещилось, что он звонит и я уговорил тебя включить его, чтоб ты убедился, что всё хорошо. Роман, продолжал гладить своего любимого, успокаивая таким образом собственное колотящееся сердце. Дима почувствовал паузу и решил прокомментировать услышанное, но Рома снова его поцеловал, не давая себя прервать. — Когда ты вечерами поднимался с постели и шёл кому-то звонить, я даже подумал, что у тебя есть кто-то ещё, но я бы почувствовал, если бы наши отношения сошли на нет, так что ревность во мне так и не проснулась. — Рома улыбался, глядя в удивлённые глаза напротив, почему-то вопреки сложившейся ситуации ему стало легко, словно он сбросил тяжёлый камень. — Помнишь, ты попросил меня помочь тебе с выбором подарка для племянницы? Не помню когда это было, наверное год назад, мы тогда выбрали отличного огромного медведя, — дождавшись кивка мужчина продолжил, — так вот, меня, спустя какое-то время, посетила мысль, что ты рассказывал, как в детстве переживал по поводу того, что ты единственный ребенок. Я тогда не стал расспрашивать, к тому моменту я не слишком хорошо знал круг твоего общения, подумал, может у тебя есть настолько близкий друг, что его дети тебе как родные. Дима помнил тот поход за покупками, уже тогда он хотел рассказать, что он вовсе не свободный самец, а отец-одиночка, что если бы не Вера Андреевна, то он бы стал затворником курсируя между домом и работой. Только в последний момент он передумал по неясным для себя причинам. Представил себе ссору, хотя умом понимал, что Рома, его Рома, не склонен к дешёвым драмам. — Ром, я… — Чшшш, не перебивай, — Рома снова приник губами к губам, будто брал силы в новом поцелуе. — Теперь я знаю, что дочек ни у кого из твоих друзей нет, только сыновья и то только на словах. Дети ведь обязательно спросили бы у тебя где твоя малышка, если бы ты пришёл без неё, правда? А так это очень удобный повод «просто собраться мужской компанией». — Рома вздохнул, прижимаясь лбом к тёплому плечу. — Ещё, ты всегда смотришь в витрины детских магазинов, если видишь там красивые платья, ты улыбаешься глядя на них. А ещё у тебя в машине полно блёсток, пластилина и конфет. И если конфеты, с большой натяжкой могли быть твоими, во что слабо верится, потому, что в этом мы едины, предпочитая чёрный шоколад с перцем Чили, а блёстки могли быть с работы, ты же не консервный завод держишь, но я знаю твою щепетильность. Всё рабочее перевозится исключительно в запечатанных коробках. Ну, а пластилин — это уже объект к которому я не смог придумать отмазку. Я не хотел тебя торопить, но, действительно, прошло уже два года.       Сейчас будет сентиментальная банальность, но, Дима, я хочу стать частью твоей семьи. По-настоящему. Хочу просыпаться рядом с тобой, а не в огромной, пустой квартире, хочу готовить завтраки, хочу отвозить и забирать твою дочку в сад, если она туда ходит, хочу прекратить накручивать себя собственными мыслями, что ты встретишь достойную женщину и бросишь меня, потому, что не сможешь оскорбить ролью любовника. Дим, я просто люблю тебя. Это всё, что мне хотелось тебе сказать. Роман откинулся на спину, глядя в потолок. Когда он только делал ремонт, дизайнер чуть ли не плача уговорила его на сочетание лепнины и натяжного потолка. Теперь он был ей благодарен за то, что слыша, кажется, со стороны, как бьётся его сердце, он может рассматривать замысловатые узоры и не думать о том, что сейчас Дима встал с постели для того, чтобы уйти. Молча и навсегда. Оставить его в огромной, дорогой и совершенно никому не нужной квартире. Вот, судя по звуку он подобрал штаны, рубашку в спальне он точно не найдёт, она осталась в гостиной, чудом не попав в камин, когда они пытались освободить друг друга от одежды, а трусам таки не повезло, они пали жертвой минета. Интересно, почему тогда штаны в спальне, если должны тоже быть в гостиной? Рома был готов засмеяться, и пожалуй, это нервное, но он старался дышать ровно и размеренно. Кровать рядом прогнулась и Рома почувствовал, что его притянули к себе. Промелькнула мысль, что Дима ужасно горячий или это он сам настолько остыл? Роман не сразу понял, что его целуют и он ещё и отвечает на поцелуй, чувствуя, что постепенно выныривает из своих размышлений и сердце уже не так оглушительно стучит. — Ром, посмотри, пожалуйста, — тихо сказал Дмитрий отрываясь от губ. Он протянул мужчине телефон, на дисплее которого была маленькая девочка лет четырех в красивом бальном платье, словно диснеевская принцесса сошла с экрана. — Красивая, — так же тихо отозвался мужчина, отчасти не веря собственным глазам. — Это Женя. Бажена. Моя самая главная женщина. Я говорил, что у Вики была истерика, она ушла из дому и попала под машину. Спасти не удалось. — Дима обнял лежащего рядом мужчину, чтоб не передумать говорить, — Это случилось через неделю после родов, она хотела забрать ребёнка и уйти, но случилось то, что случилось. Я не знал, что делать. На похоронах встретил Веру Андреевну — она когда-то приглядывала за Викой. Она предложила мне свою помощь и я не смог отказаться. Эта женщина стала мне как мать, которую я не слишком-то помню, я тебе уже рассказывал. Я не знаю почему так боялся тебе сказать, думал, что так проще. Вначале мне казалось, что всё не серьезно и интрижка скоро закончится, а потом я всё больше узнавал тебя и понимал, что это никакая не интрижка. Мне было страшно. Ребёнок — это не собака. Ром, посмотри на меня пожалуйста, — мужчина немного опешил, когда он увидел в родных карих глазах безмерное счастье и грусть навеянную рассказом. — Я бы тоже боялся на твоём месте, — тихо ответил Роман. — Ром, а поехали ко мне? К нам. Вера Андреевна давно говорит, что я трус и пора с этим что-то делать. Бажена ещё не спит, она будет рада тебя увидеть. — Почему ты так думаешь? — чуть хриплым от волнения голосом спросил Рома. — Она у меня на днях спрашивала почему она не видела того человека который подарил ей мишку и из-за которого я всё время улыбаюсь. Я сказал, что если приеду с этим человеком, то он останется. Знаешь, что она ответила? — Ч-что? — Насовсем-насовсем?