Герой

Юрий рано остался один, рано ожесточился его характер: выживать самому пришлось лет с пятнадцати, а честным путем сделать этого никак не выходило. Он ворует, обманывает, продаёт свое тело за деньги, дерется. Кардинально он меняет образ жизни лишь когда встречает Виктора. Виктор даёт ему толчок вперёд, помогает отречься от прошлого, перекраивает его полностью. До встречи с ним Юрий и не думал, что вообще способен на такую глубину чувств и эмоций. До первого поцелуя он не знал, что сердце может биться так сильно, до признания в любви не догадывался о реальности того чувства эйфории и счастья, о котором столько говорят поэты и певцы, любимцы муз. До смерти Виктора Юрий не знал той холодной, отчаянной расчетливости, с которой он призывает одного из трех самых могущественных богов — Аида, предлагая свою душу в обмен на жизнь возлюбленного. Юрий раньше не мог даже представить той абсолютной опустошенности, той обледенелой колючей обиды, что он испытывает от слов Виктора. Человека, которого тот любит, зовут Юри. Разница-то: одна буква в имени, да душа, не проданная самому дьяволу за чужую жизнь. Юрий ожесточается, будто каменеет: выполняет грязные поручения Аида, или, как он сам просит называть его, Джей-Джея, сокращая свой, когда-то, добровольный срок, но всё-таки имея возможность увидеть и солнце, и природу, и шумную толпу людей. И того, кажущимся совершенно неприспособленным к реальному миру, юного героя. — Не ты ли дева в беде? — спрашивает он неловко. Юрий тяжело вздыхает, пытается вырваться из лап хозяина реки, но быстро понимает, что ему этого не сделать. — Я не дева, но я в беде, — Юрий видит почти сияющий взгляд юного героя, который готов совершить свой первый в жизни подвиг. — Справлюсь сам, удачного дня! Новоиспеченный герой всё равно его спасает, делая всё только хуже, если быть честным, а потом, смущаясь, спрашивает его имя. — Юрий. Мои друзья, — он особенно ожесточенно выжимает насквозь промокший в сандаль — впервые так назвал его Виктор. — называют меня Юра. Я имею в виду называли бы, если бы они у меня были, — смотрит на статного юношу, на широкую грудь, покрытую доспехами. — Я хотел бы узнать, есть ли у тебя имя в придачу к этим мускулам? Парень, кажется, теряет связь с реальностью, заикается, издает неопределяемые звуки. — Ты всегда так красноречив? Юрий и сам не знает, почему язвит даже сейчас. — Отабек! Мое имя… Отабек. Юрий бросает томный взгляд из-под ресниц. — Что ж, Бек, еще свидимся, — прощается Юрий, прекрасно зная, какое впечатление он производит, когда идет, слегка покачивая бедрами. *** Совсем скоро он понимает, что простоватый на вид парень вовсе не так прост, как кажется. Сам Джей-Джей хватается за пылающие волосы, орёт на своих подручных, злится, явно нервничая. Царь подземного мира боится простого человека — это что-то новенькое. Юрию хотелось бы разобраться во всём этом, но это не его дело. Освобождение слабым призрачным светом маячит впереди. И все же сердце, которое на самом деле давно будто окаменело, сжимается, когда он заманивает Отабека в ловушку, из которой заведомо нет выхода. И губы трогает искренняя улыбка, когда гидра лежит под завалами камней, а самого героя, совершенно невредимого, качает на руках толпа, и забавный сатир-наставник скачет рядом на кривых копытцах. *** Каждый раз, проходя мимо статуй, слыша об очередном подвиге Отабека, видя злящегося Джей-Джея, очередного монстра, которого уничтожил герой, Юрий позволяет себе улыбнутся. Отабек этого заслуживает. Отабек купается в лучах славы, оставаясь при этом тем же самым чистосердечным простоватым парнем: открытым и таким же добрым. Как понимает Юрий, Джей-Джей жаждет уничтожить героя до парада планет, но все его попытки проваливаются с треском. Это вызывает в его душе иррациональную радость, и даже какую-то гордость: первым подвигом, пусть и не записанным в летописях, Отабек считает спасение его из лап хозяина рек. — Должно же быть у него слабое место! У всех оно есть! Джей-Джей мастерски давит на эти самые слабые места, в очередной раз напоминая о Викторе и обещая свободу. Теперь уже окончательную. Юрий думает, что Отабек — совсем не Виктор, но не может ослушаться хозяина. И все же, проникая в усадьбу Отабека, он чувствует, что совершает ещё большую ошибку, чем сделал продав свою душу. *** Отабек весёлый, милый и добрый. Юрий ненавидит себя за то, что он собирается сделать, что он фактически воткнет нож ему в спину, но продолжает играть свою роль. Специально оступается на лестнице, говоря про слабые лодыжки, оказывается в обьятиях сильных рук. Юрию не хочется вырываться из них. Юрию хочется остаться так навсегда, но Отабек сам несёт его на лавочку. Юрий, прекрасно осведомленный о том, какое впечатление производят его ноги, откровенно пытается соблазнить, заставить выболтать все секреты… которых не оказывается. Отабек идеален, с какой стороны ни глянь, и невинен, как дитя. И наивен до глупости, раз не замечает лживого интереса в глазах собеседника. Вот только лживый ли он? Или Юрий пытается убедить себя в этом сам? Отабек слишком добр к нему. Еще не знающий ничего ни о любви и боли, ни о самом Юре, он смотрит таким влюбленным взглядом, каким сам Юрий смотрел когда-то на Виктора. И губы их слишком близко. «Надо остановить это.» — думает Юрий, подаваясь, наперекор своему протестующему шепоту вперёд. Миллиметры разделяют их от срыва в пропасть чувств, но Яков, сидя верхом на пегасе останавливает их. Юрий не знает, должен он благодарить его за это, или проклинать. Сатир забирает Отабека практически силой, но тот успевает оставить в руке белоснежный цветок и короткий поцелуй на щеке, такой детский на самом деле, но Юрий заливается краской. Он не может, не имеет права признаться даже себе в том, что он влюблен. Влюблен в человека, которого он должен был уничтожить, разбить. Джей-Джей не остановится, даже если Отабека нужно будет убить. У Юрия нет второй души, которую можно было бы продать за жизнь героя. И все же… он влюблен. Влюблен. *** Джей-Джей находит единственное слабое место Отабека. И от мысли, что это не пятка, не какая-нибудь дорогая сердцу вещица, а он сам, Юрию почти физически больно. Отабек не заслуживает этого, он заслуживает милой и хорошенький девушки, а не его, мерзкого, глупого и подлого. Юрий мычит, мотает головой, умоляя Отабека остановиться, не совершать ошибку, за которой последуют многочисленные жертвы, но тот заключает сделку с владыкой ада. И тот раскрывает карты, рассказывая про всю ложь Юры. Слезы текут по лицу, а он даже не может опровергнуть его слова… потому что они правдивы. Потому что он действительно предал того, кого любит. *** Тёмные глаза смотрят с непониманием, с прощением. — Зачем, Юра? Юрий сделал множество ошибок за свою недолгую жизнь. Это был единственный шанс исправить хотя бы одну. Он привык запоминать слова Джей-Джея, и тот четко дал понять, что Бек будет слаб, только до тех пор, пока сам Юрий остаётся невредимым. — Люди ведут себя безрассудно, когда они влюблены. А все тело прошивает адской болью. Юрий знает, что он не выживет, и хоть Отабек обещает ему жизнь, он понимает, что никто не живет после того, как на них упала колонна. И пусть поначалу она должна была раздавить героя, а не его, Юра не жалеет ни о чем. Это его расплата, попытка исправить то, что он натворил. Проходят мучительные минуты, которые кажутся часами. Юрий хочет ещё раз посмотреть Отабеку в глаза, хочет коснуться его тела, хочет завершить тот неслучившийся поцелуй, но рука, что лежит в руках Якова, тяжелеет, обмякает, становясь совсем безвольной. Сквозь прикрытые веки Юрий видит смутный белый силуэт Пегаса и Бека на нем. Как жаль, что он не успел совсем немного. Темнота обрушивается на него раньше, чем он понимает, что умер. *** Он невесом, прозрачен, он плавает среди таких же душ, лишенных тела. Он сквозь зеленоватую дымку видит тянущуюся к нему руку, но не может даже пошевелится, вечное течение уносит его, не позволяя коснуться любимого. И все же, Отабек ловит его. Выплывает из смертельной ямы, сияет: человеческая часть умерла, оставив лишь божественную суть. Джей-Джей распинается, что-то говорит, но Юрий слышит это будто краем уха. Ни эмоций, ни жизни в нем нет. Он видит себя будто со стороны: он похож на спящего, и только сероватый цвет кожи говорит о том, что души в теле нет. Отабек опускает его, возвращая к жизни, и Юрий открывает глаза, делает первый осторожный вдох. — Бек! Ты же… ты же мог погибнуть. Отабек приобнимает его, улыбается. — Люди ведут себя безрассудно, когда они влюблены. И Юрий понимает, что он прощен. И губы вновь разделяют миллиметры, и снова их прерывают. Теперь Юрий уверен в том, что за это благодарить он не станет. *** Врата Олимпа распахиваюся перед своим героем, предвещая бессмертие и толику власти. Отабек будет хорошим Богом. Юрий будет молиться ему. Вот только боль терзает сердце. Видимо, у него такая судьба — быть несчастным в любви. Тут уж ничего не поделаешь. Он улыбается, смаргивая предательски слезы, и идет прочь от обители божеств. Он не ожидает теплой руки Отабека на своём запястье, не ждет того, что тот станет простым смертным ради него, и почти не верит в это, наконец-то целуя своего героя. И боги вокруг них ликуют, благославляя их союз. *** Каждый герой посвящает свои подвиги кому-то: богам, друзьям, возлюбленным. Юрий, даже спустя столько лет, все еще не может поверить, что тот, чей профиль украшает добрую половину амфор в Элладе, делает это в его честь. А потом приходит и в их уютный дом и целует его. И Юрий даже немного благодарен и Виктору вместе с его восточным возлюбленным, и даже Джей-Джею немного, ведь только благодаря им понял, как сильно он может любить. Как сильно он может любить одного конкретного человека: героя по имени Отабек.