Мастер определяется не только умением и знанием, но и принципами.
Их было трое. Не так уж и мало для быстрого и мобильного отряда, способного покрыть за ночь несколько лиг – благо короткие мечи и стёганки много не весят. И уж всяко этого было достаточно для одной молодой земной, которой они связали ноги и заткнули рот, пока ладили петлю на липе у дороги. Идущая по этой же дороге ведьмачка притормозила, с легким интересом наблюдая. — Не суйся не в свое дело, пугало, — предупреждающе сплюнул под ноги главарь. Ну и рожа у неё, а уж глаза… словно пытаются душу вывернуть наизнанку, в такие лучше лишний раз не смотреть. — Иди куда идешь, подобру-поздорову. — Вынимайте мечи, — голос тоже был неприятным. Сухим, как старая зола. — Э? Чего? — Вынимайте мечи. Вы хотите её обидеть, я этого не позволю, будет ссора, вы попробуете со мной херами мериться… Мое время мне слишком дорого. Доставайте мечи. Главарь ухмыльнулся самоуверенности этой уродливой идиотки и подал знак пособникам: — Давай, ребзя. Проучим эту дуру. Спустя три удара он стоял на коленях, безуспешно зажимая рассечённую грудь. Рядом валялось два трупа. — С… сука… — сплюнул главарь уже кровью, продолжая криво ухмыляться. — Ну, что, чувствуешь себя героем?.. — Не-а, — рассеяно пожала плечами Холлоу, отряхивая лезвие. — Бытует мнение, что не существует причин, оправдывающих чье-либо убийство. Отнятие жизни равносильно совершению зла. Тогда, я — зло. Но и вы тоже зло. И у вас был шанс прикончить меня. — Что?.. Что ты несешь?.. — пробормотал почти потерявший сознание главарь. — Ты же наверняка думаешь, что поступаешь правильно, но послу… — Может быть и неправильно, — буркнула Холлоу окончательно затихшему душегубу. — Но точно хорошо. Подойдя к пленнице, она коротким и точным взмахом перерубила веревки. — Не ранена, сахарок? Пленница неистово замотала головой, кое-как пытаясь отползти. — Помощь ну?.. Вскочив на ноги и так и не вытащив кляп, кобылка что есть духу припустила по дороге и вскоре скрылась из виду. Холлоу проводила её скучающим взглядом, вздохнула и принялась обшаривать трупы. — «Зло есть зло, вы зло, я зло, хочешь сделать приятно – поступи хорошо»… — бурчала она себе под нос, собирая кошельки и мелкие драгоценности. В одном из кармашков главаря был небольшой сложенный клочок пергамента. Холлоу с легким интересом развернула его:«Небольшая, земная, серая шерсть, коричневая грива, глаза лазурные. Знак отличия – иголка с ниткой. Особо с ней не церемонься, Кафс, поймаешь – сразу на дерево. Она сына клиента подставила за кошелек: беднягу повесили за ложное изнасилование — потому-то и прозвали мы её Черная Вдова Рэнт Лав, хех»
Несколько минут Холлоу тупо пялилась в листок. От разразившегося потока мата с ближайших деревьев вспорхнули птицы.***
В деревню Литл Брокенбак (в простонародье Малые Поизбушки), что недалеко от Даунвола, она ввалилась в мыле и тут же принялась искать трактир. Нашла: крошечный «Семь котят» примостился между двумя избушками, словно приглашая изголодавшегося путешественника. Холлоу приглашением воспользовалась. — Си… сидра… — прорычала она, падая лицом на стойку. — Хотя, нет, лучше яблочной водки… любой водки. Протирающий штаны за барной стойкой алмазный пёс брезгливо покосился на неё: — Странным бродягам не наливаем. Холлоу не шелохнулась, с легким свистом выпуская из легких воздух… — Оглохла? Поди прочь отседова… Холлоу резко вскинула голову, буквально прожигая трактирщика взглядом. Тот весь побледнел, не в силах оторваться от чудовищных глазищ. — Слушай. Меня. Внимательно, — тихо произнесла Холлоу, притягивая трактирщика телекинезом. Голос был спокойным, но трактирщик отдал бы многое, чтобы забыть его. — У меня. Сегодня. Плохой. День. Заметив боковым зрением выглядывающего из подсобки испуганного алмазного щенка, она продолжила: — Налей мне выпить и не создавай проблем, ни себе, ни детям. Иначе заберу у них самое дорогое. — Жи… жизнь? — плаксиво заскулил трактирщик. — Душу?! — Хуже. Невинность. Получив наполненную до краев кружку, Холлоу уселась в углу – подальше от входа. Ширпотребный алкоголь не принес успокоения, лишь смазал чувство горечи, разъедающее изнутри. Ведьмачка икнула, чувствуя, как плывет по волнам окружающего времени-пространства, как тонет в нем. Нужно… нужно было уцепиться за что-то… кого-то, кого-нибудь. Найти, кто мог бы заполнить растущую пустоту внутри. И в то же время Холлоу не хотела, трусила и просто смущалась заниматься эмоциональным эксгибиционизмом. Хотя бы потому, что, открываясь другим – подставляешься для удара. А тот же Цветик… его сейчас всё равно нет – с ним она должна встретиться в Даунволле. Собственно, сейчас она бы туда и шла, если б не эта заминка. Внезапно, её взгляд зацепился. Зеркальце. Совсем маленькое, с копыто, возможно бритвенное, с небольшой трещинкой, шестигранное. Оно висело позади стойки, рядом с точильным ремнем. — Трактирщик! — гаркнула Холлоу. Трактирщик не заставил себя ждать. — Сколько? — спросила ведьмачка, тыкая рогом в сторону зеркальца. — Оно не… — наткнувшись на взгляд Холлоу, трактирщик махнул лапой: — Десять золотых – и забирайте. В другое время ведьмачка бы пыталась поторговаться, но сейчас просто отдала чуть ли не последние гроши и, утерев сопливый нос, мрачно уставилась в глубины своих же глаз. Чем дольше она смотрела, тем выше поднималась в её душе темная волна боли и вместе с ней голову наполнял белый шум, водопад голосов, укоряющий, упрекающий, задающий поток вопросов, на которые Холлоу никогда бы не хотела давать ответ. Не выдержав, ведьмачка отвела взгляд. — Сегодня целых семь секунд, — прокомментировало отражение. — Новый рекорд. Всхлипнув и утерев натекшие сопли, Холлоу сделала глоток из пинты. — Я – мусорный герой, — пробормотала она, фокусируясь уже не на глазах отражения, а на носу. — Ну вот кто меня дернул остановится? Они же предлагали пройти мимо, а теперь пришлось ещё чуть ли не яму рыть, чтобы призраки не родились… и что мне теперь делать?.. — Повзрослеть, — ответило отражение. — Как? — Для начала плюнуть и забить на те придорожные холмики – вряд ли кто-то когда-то будет их раскапывать. Убила и убила, мир всё ещё стоит. Нужно – сдайся в ближайший пост стражи или зайди исповедоваться к верунам, но ради рога, сахарок, прекрати себя вести так, будто у тебя Вечная Красная Ночь: даже когда вокруг жопа, думать можно о двух вещах — об этой самой жопе или, лучше, как стать хуем, который ее выебет. Холлоу задумчиво отвела взгляд. Зеркало дело говорило, но если б можно было вот просто так взять и вытравить своих тараканов… к сожалению, эти твари живучее настоящих. Поэтому ведьмачка решила пойти немного другим путем: — З-з-з… знаешь, сахарок, — воскликнула она, схватив питье, — Ты… ты молодец… выпьем! За тебя! Ты!.. — Я – это ты. Только взрослее. Не ебущая себе мозги проблемами, которые не решить. Холлоу задумалась. — Бред. Ты не можешь быть Холлоу. Мы не можем обе быть Холлоу. — Я могу быть Старшей, Большой Холлоу. — Ну уж нет, — вспыхнула ведьмачка. – Нет, хватит с меня. Ты ведь понимаешь, что не настоящая? Всего лишь отражение, в которое смотрюсь, потому что… — Холлоу осеклась. — … тебе одиноко, — спокойно закончило отражение. — Нет! Я… в общем, ты не существуешь. Поэтому я старше. А ты… ты будешь Маленькой Холлоу. — Ну-ну. Как скажешь, сахарок. — Вы… выпьем? — Пей. Кстати, сахарок. Ты сказала, что заберешь девственность у детей того несчастного песеля. Учитывая, что врать ты обычно не умеешь: ты действительно собиралась сделать это? — А вот это… ик… оч-ч-чень хороший вопрос!.. Пили долго. Достаточно, чтобы рассуждающая об угрозах, шутках и лжи Холлоу умудрилась просадить все те немногие гроши что были у неё в карманах.***
— Нетра, вставай, — кто-то ласково похлопал её по щеке, — Вставай, нетра, на работу надо… Холлоу заворчала, разлепляя глаза. Она лежала мордой в сене в каком-то хлеву. Сквозь пыльные оконные стекла пробивался утренний свет, а над ведьмачкой стоял немолодой зебра в синем полосатом акетоне с подшитой кольчугой. С Холлоу мигом слетели остатки сна, а её ляжки сжались. Номад. Причем знакомый. Удостоверившись, что ведьмачка проснулась, зебра отошел, уселся и принялся точить ятаган. Холлоу посмотрела вбок – зеркальце лежало рядом с ней. И оттуда на неё зыркала помятая Маленькая Холлоу: — Что будем делать? – шепотом спросила ведьмачка. — Ты главная, тебе решать. Можешь вломить ему. — У него в поножах скрытые крохи-арбалеты. — Старик Рейдж учил нас отбивать стрелы. — Не с двух шагов же! Пока ведьмачка все нарастающим голосом совещалась с отражением, номад, не вмешиваясь, с вежливым интересом продолжая натирать лезвие. Асантэ аэп Гойгой вар Рош вообще был довольно вежливым наемником: это неплохо влияло на репутацию, когда заказчику приходилось выбирать между равно опытными убийцами. Наконец, Холлоу полностью оценила обстановку, прикинула пути наступления-отхода. И выбрала самый выигрышный: — Дядь, не убивай, — жалобно попросила она. Немного подумав, добавила: — Пожалуйста. Поправив шаперон, убийца расхохотался и, встав, протянул ведьмачке ногу. Холлоу расслабилась. Если бы Асантэ хотел её смерти, она была бы уже мертва. Ну, или почти мертва. — Пожалуйста, скажи, что ты тут не по работе, а просто мимо проходил, — все же на всякий случай попросила Холлоу. — Я тут мимо проходил, — продолжал вежливо скалиться Асантэ. На эквестрийском он, как и большинство номадов, говорил чисто, изредка вставляя слова из других языков. — По работе. Решив лишний раз не уточнять, Холлоу накинула куртку, сумки, мечи, распахнула дверь хлева… и уставилась на толпу крестьян, вооружённых топорами, косами и, самое страшное, вилами. — Эм, паштетик? – немного робко обратилась она к Асантэ. — Это они чего? Чего это они ведьмакофобию затевают? — Известно, чего, нетра. Один буян совсем недавно выпил полбочки пива, сожрал все помидоры с салом и понадкусывал немногочисленные окорочка. А когда его оттаскивали от остатков запасов трактирщика, на всю улицу грозил лишить девственности сначала детей, а потом и их родителей. Некоторые, кстати, даже сделали ставки, удастся ли это провернуть, и если да, то как. — Вот-вот! – вякнул какой-то кмет. – Я из-за неё на деньги попал! Холлоу мрачно зыркнула, и крикун сник. — Для истории, нетра, лично я не сомневаюсь, что у вас были весомые причины сделать то… что вы сделали. Холлоу призадумалась. — Депрессия считается? Толпа угрожающе тряхнула инструментами. Ответ очевиден. Не прекращая улыбаться, Асантэ вышел вперед и, усевшись, поднял передние ноги в обезоруживающем жесте: — Успокойтесь, адейт! Нетра Холлоу больше не опасна… — … а ещё я компенсирую ущерб, — шепнула Холлоу. — … а ещё я компенсирую ущерб, — сказал Асантэ, достав кошелек и кинув алмазному псу. Крестьяне начали расходиться: связываться с двумя профессиональными убийцами – себе дороже. Холлоу мрачно посмотрела на «спасителя»: — Ну? — ?.. – приподнял правую бровь Асантэ. — Дядя Паштет, не прикидывайся. Почему у меня такое чувство, будто меня сейчас захватили в долговое рабство? Причем сделали это с особым цинизмом? — Это называется «игра на наемничьей чести». Она ведь у тебя есть, не так ли, нетра? Холлоу чертыхнулась, достала зеркальце и, немного подумав, начала прилаживать его на внутреннюю сторону пясти. — Эй, сахарок, у нас есть наемничная честь? – попутно спросила она у Маленькой Холлоу. — Ты все ещё можешь ему врезать, сахарок. — Могу попробовать. Но не хочу. — Хочешь-не хочешь. Не хочешь выглядеть потом законченной мразью передо мной или другими. Ты ведь и так в глаза смотреть не можешь. Никому. Холлоу скрипнула зубами и повернулась к Асантэ. — Bloede… ладно, давай. Вываливай на меня ту кучу, что приготовил. Кстати, может, возьмешь натурой? – в голосе Холлоу зазвучала скрытая надежда. С её актерским талантом – как кабан среди уток. Наемник с легкой жалостью и укором покачал головой. Холлоу вздохнула: — Я некрасивая, да? — Дело не только в этом. Джазири не простит. А я люблю её. — Ладно, ну и рог со всеми вами… Говори, что делать-то надо? — Не здесь, нетра. В часе ходьбы отсюда есть что-то вроде небольшого хутора. Там и узнаешь подробности из первых уст. Холлоу снова вздохнула и послушно затрусила за наемником, как привязанная. На хутор, так на хутор. Лишь бы закончилось поскорее. — Дядь, а дядь? – решила она окликнуть зебру, когда они вышли из села. — ?.. — Зачем ты вообще вмешался? Если лично тебе мои услуги не нужны? — Мое предложение ещё в силе, нетра. То самое. Не передумала? Холлоу слегка замедлилась. — Нет. Асантэ остановился: — Зря ты так. Мы же очень похожи: как и ведьмаки, номады не… — … сидят на одном месте, — заворчала Холлоу, дословно цитируя мэтрессу ауф Муур-Чи. — Нам не нужны властители или лидеры — никто не сможет уничтожить наше командование… — Не могут прожить без оружия — и оттого в состоянии сражаться голышом… — Расовая подоплёка или кровное родство — не про нас, поэтому наши ряды пополняются всеми желающими присоединиться… — Угу. Больше, чем просто народ или армия. Культура. Идея. С шестью заветами, чтобы быть полноценным номадом: носи доспехи, расти и воспитывай детей, своих или чужих, как номадов, говори на ном’а, защищай себя и свою семью, поддерживай клан и откликайся на первый же зов временного лидера всех таборов – Номада. — Вот-вот, — одобрительно продолжал улыбаться Асантэ. — Видишь? Ты уже знаешь наш народ — отлично впишешься. — Угу. Мои “знания” еще в прошлый раз не помешали тебе прожужжать все уши. — Все равно, подумай об этом еще раз. В конце концов, ты – это те, кто окружает тебя. Твоя семья – это и есть ты. — У меня есть определенные принципы. Я. Не убиваю. Пони. Не за деньги. Асантэ хмыкнул и Холлоу раздраженно закатила глаза: — Не только пони, но мысль ты понял, дядя. Хутор и вправду был небольшим. Хотя, Асантэ всё же покривил душой: девять хат, два колодца, одна корчма «Веселый Минетавр». Да, через «е», но это на самом деле мало кого волновало, потому что табличка валялась в грязи и никому не было до неё дела. А ещё рядом с хутором высилась тюрьма. Полуразрушенная крепость, но вполне пригодна для использования и хозяин хутора, милсдарь Притти Пэнни, не стеснялся это доказывать – камеры никогда не пустовали. Милсдарь же, Притти Пэнни Луламун, был пони серьезным и обстоятельным – это было видно по одному лишь его столу из черепахового дерева, на котором ни царапинки, а все вещи, в основном серебряные чернильницы, лебединые перья и бумаги разложены строго по правилам высшего общества. Сам Притти Пэнни каким-то мистическим образом умудрялся казаться больше, чем он есть на самом деле, закручивая натертые воском длинные усы. Настороженности прибавляла и форма отставного сотника Эквестрии. — Хо-о-л-л-оу На-а-айт… — пробасил Притти так, будто пытаясь рассосать имя ведьмачки. – Та самая Холлоу Найт? — Простите? — Ну, Холлоу Найт, — раздраженно закрутил ус сотник, — легендарная Черная Мечница, прославленная Лицо со Шрамом, лучшая из лучших… Холлоу Найт его не слушала. Она не показала, но её начало слегка мутить. Похмелье или неприятные воспоминания?.. В тот день в окрестностях Даунволла выпал не по-летнему холодный дождь. Тяжелые капли падали, размывали дорогу, стекали по плащу Холлоу и неброским доспехам стоящего перед ней рыцаря. Шлем он положил на землю. — Повтори, — устало попросила ведьмачка. — Ты – знаменитая Холлоу Найт Шрамолицая, сильнейшая Черногривая Мечница, Бражник Смерти. А я, Стил Хувс Шершень, рыцарь Ордена Стального Пера, официально вызываю тебя на поединок во славу моей особенной пони, Сладкоголосой Флай Фаэр! — А я, ведьмачка Холлоу Найт, посылаю тебя в жопу, вареник. Тоже официально. Рыцарь явно обиделся. Настолько, что принялся взрывать копытом землю: — Ты!.. Вы!.. Вы не можете отказаться! Согласно рыцарскому кодексу Эквестрии, вызвав вас на бой официально, я тем самым временно возвел вас на одну ступень ранга с собой, а это значит, что, получив отказ, я имею право счесть — и сочту! — это оскорблением! — Я даже не гражданка Эквестрии. — И тем не менее! — Слушай, вареник, зачем? – устало закатила глаза Холлоу. – Ну на кой рог оно тебе надо, лезть к обычным, никого не трогающим ведьмачкам? — Потому что я – рыцарь, — припечатал шевалье с таким видом, будто Холлоу спросила, что это за желтый шар болтается в небе. — И что? — Рыцари должны совершать подвиги. — Ну, не знаю, иди тогда какую-нибудь старушку переведи из одного конца села в другой. Потом обратно. Чем не подвиг? — Достойное деяние, — без особого интереса пожал плечами рыцарь. – Увы, не моего полета: я этим уже занимался, когда был пажом – нету в том особой славы, вот победить опасного противника... Поэтому хватит уже тратить время, доставайте меч. — А можно не надо? — Нет. Холлоу прищурилась, буравя рыцаря взглядом. Тот сглотнул, дернулся, но выдержал. Крепкий чурбан. Тогда ведьмачка на несколько секунд призадумалась и её внезапно озарило: — Я сдаюсь. Рыцарь подавился воздухом: — А? — Ага. Я, Холлоу Найт Шрамолицая, Черногривая Мечница и так далее, всего лишь слабая пони и потому сдаюсь на милость победителя. Великого, мужественного и так далее. Немного подумав, она повернулась и задрала хвост: — Возьми меня. Ведьмачку рыцарь брать не хотел. Хотя бы потому, что хороший рыцарь должен быть непорочным. На всякий случай. К тому же Сладкоголосая Флай Фаэр наверняка расстроится и накормит своего рыцаря ядом. В прямом и переносном смысле. — У… уберите это… — стыдливо попросил непорочный рыцарь, стараясь переключиться на что-угодно, лишь бы не кобыльи прелести. «Что-угодно» оказались клинки Холлоу. — П… подождите! Это! — А? — Мечи! Ваши мечи! Теперь уже пришла очередь Холлоу быть огорошенной. Словно во сне, она потянула клинок из ножен и тупо уставилась на эфес, хищную зубчатую гарду и солнце, выгравированное на навершие. Держась за рукоять, ведьмачка невольно чувствовала запах пива, вкус «Мучильни» и слышала веселый голос... — Я вас победил! – продолжал настаивать рыцарь. — А значит могу взять что-угодно в качестве трофея! Поэтому извольте ваши мечи и, так уж и быть, идите на все четыре стороны! Подойдя ближе, он попытался осторожно, но настойчиво, забрать приз, но Холлоу внезапно дернулась, и рыцарь отшатнулся. Он захотел повторить требование, но смог выплюнуть только сгусток крови. Ошарашенно поднес копыто к горлу, чувствуя, как по нему течет что-то теплое и липкое. В последний раз одарив ведьмачку растерянным взглядом обиженного наивного жеребенка, у которого отняли клятвенно обещанную конфетку, он упал, несколько раз слабо дернулся и затих. Холлоу тяжело выдохнула и вложила оружие в ножны. Затем взяла в зубы хвост и поволокла труп по дороге. — Это ештеетвенный отбор… — бормотала она. — Прошто ентентвенный отбор… В предместьях Даунволла её встретили настороженно, но на вилы поднимать не стали. Холлоу удалось взять инициативу: — Похороните беднягу, пожалуйста, — устало попросила она старосту. – С веруном, по всем правилам. — Что написать на камне? – деловито спросил прибежавший, словно стервятник на падаль, гробовщик. – Имя? Холлоу покосилась на черные доспехи мертвеца. Она никогда не понимала, зачем надевать на себя броню, намерено лишенную геральдики, но при этом орать свое имя и орден при вызове на поединок. Впрочем, возможно, так проще уходить от оплаты в харчевнях. — Сти… Стил Хувс Шершень, рыцарь Ордена Стального Пера. Наблюдая, как комья земли барабанят по крышке гроба, Холлоу размышляла, было ли это лучшим из исходов: уже не первый рыцарь кидал ей вызов. Она вырубала их, ломала кости – время спустя они всё равно находили её. Она использовала Аксий – гипноз, увы, держался недолго. Одному из них Холлоу отрубила ногу — разозленная семья не поскупилась отправить за ней целый клан номадов (и, во имя Дискорда Повелителя Удачи, сколько усилий стоило ведьмачке разойтись с наемниками мирно. Относительно мирно). — А как он умер, есь не секрет? – ворвался в мысли голос старосты. Холлоу на минутку призадумалась и, стараясь спародировать высокий стиль, ответила: — Накеры. В неравном бою с чудовищами он пал. С именем любимой на устах, Сладкоголосой Флай Фаэр. Да, пожалуй, так и выбейте. Староста вспомнил идеально ровный, один-единственный порез, и лицо скривилось в гримасе: «Серьезно?». Холлоу ответила тяжелым взглядом. — И много накеров-то было? — Тридцать. Сорок. Не меньше. Больше вопросов ей не задавали. И вот сейчас, стоя перед очередным нанимателем, Холлоу делала всё возможное, лишь бы не испачкать ему стол. — Ну так, я прав? – слегка нетерпеливо повторил вопрос сотник. – Холлоу Найт, самая лучшая ведьмачка Эквестрии? — Вы ошиблись, милсдарь, — смогла наконец привести в порядок организм Холлоу. – Я действительно Холлоу Найт, ведьмачка, но отнюдь не лучшая, как и не лучшая мечница Эквестрии. — А кто в таком случае лучший? — Я не хочу лишний раз рекламировать конкурентов. Сотник фыркнул в усы, но ничего не сказал. Холлоу вздохнула: — Я может и не лучшая, но всё ещё профессионал. Могу хоть узнать, в чем заключается… заключалась бы работа? За советы деньги обычно не беру. — Заключается, милсдарыня, — весело подкрутил ус сотник. – Ваша самокритичность неплохо подкупает, да и нома Асантэ за вас поручился, а это дорогого стоит. Посему слушайте: дело мое в том, что есть у меня… — его лицо резко посмурнело. – Была у меня дочка. Хорошая кобылка, племенная, род у нас хоть и простой, но чистый, вот видели бы вы моего деда-прадеда – все как на подбор… Простите, не туда понесло. Но в светлицу зайти потом сможете, там картинки висят. В общем, была у меня моя искорка сумеречная, да померла. Служки в поле нашли, измученную, в дом принесли, мокрую от пота, почти бездыханную. Как я в комнату к ней вошел, к кровати, резко вцепилась в мою ногу, глаза широко раскрыла и говорит: «Ой, папочка, плохо Великой и Могучей Трюкси, силы скоро оставят: повели же призвать веруна Брутала, что недавно путь держал в семинарию в Кантерлоте, дабы молился он три ночи в той церкви Луны за душу Трюкси, Великой и Немножечко Грешной…» и прекратила на том дышать. Веруна скоро доставят, но, хотелось бы чтобы помимо молитв были бы и иного рода… профессиональные средства. Холлоу пожала плечами: — Поговорим об оплате. Спустя полчаса Холлоу вышла из дома сотника. Она подумывала осмотреть тело, но то уже отнесли в церковь, что стояла аккурат с другой стороны хутора от тюрьмы, на опушке леса. Решив привести мысли в порядок, Холлоу достала зеркальце: — Ну? — Что «ну», сахарок? Дело ясно, что ничего не ясно. Нужно расспросить местных о дочери сотника. — Либо осмотреться там, где её нашли. Возможно, её кто-то «выпил». На ум, правда, приходят одни лишь перевертышы. — Ага, потная, измученная – вот что с непорочными кобылами творит множественный оргазм… Проводить ведьмачку вызвался Асантэ. Идти было недалеко: всего-то минут двадцать до ближайшего поля на север, за номадским табором. Проходя мимо вагончиков, Холлоу почувствовала легкую неловкость: они напомнили ей караван Таки. Особенно пара зебрят в кольчужках, бросившихся к наемнику. На боках у них покачивались пятилезвийные хунги-мунги. Впрочем, зебрята были не единственные, в таборе можно встретить и грифонят, и пони, и алмазных щенков – номады как никто ценили приемышей — и даже один йетти, который до этого пытался играть в загадки: — Много есть и много пьет, ходит он и всех… Ведьмачка не стала отгадывать эту загадку. — Йетти? Серьезно? – проворчала Холлоу, когда Асантэ наконец отбился от «наследников» и они дошли до поля. — Скам хороший. Подобрали, когда шли через Хафлинген. Все дело было в лодках. — Лодках?.. — Он охранял их. Вернее, думал, что охранял. Назначил самого себя в эквестрийскую армию, Штормовой Отряд и… изъял лодки крестьян на ратное благо. Мы предложили ему… перевестись. А то так бы и продолжил местным кости портить. — А… — Он говорит на нома. С трудом, но говорит. Вот, кстати, и место, где её отыскали. Холлоу припала к земле, словно пытаясь взять след. Обнюхала. Достала зеркальце: — Пахнет сексом. — Это от тебя, сахарок. Иди искупайся в холодном, а то ведешь себя непрофессионально. Холлоу заворчала и спрятала зеркало. Обратилась к Асантэ: — Дядь, а эта… милсдарыня Трюкси… короче, она ведьма? — Мы не обсуждаем нанимателей с третьими лицами, — мягко и тактично ответил наемник. – По крайней мере, до окончания контракта. — А контракт?.. — Недели через две. Продлевать пока не планируем – мы слишком засиделись в этом крае. Хотя если ты согласишься, нетра… — Не соглашусь. — Тогда поспрашивай в селе. Холлоу только махнула хвостом, глядя, как солнце постепенно спускается за горизонт.