Ойкава — семпай

       Возможно, школьная пора — действительно один из лучших временных промежутков, хоть сейчас нам и кажется, что все совершенно не так. Мы все проходим через боль, расставания, предательства, незачеты и бессонные ночи ради долбанного проекта или доклада, но разве это не прекрасно? Мы взрослеем с каждым жизненным испытанием, становимся краше и лучше, как хорошее вино, набирающее все свои лучшие ароматы и послевкусия в течение долгого времени.        Ойкава понимал очарование старшей школы, с её признаниями на крыше, прогулками после уроков и, естественно, лучшим волейбольным клубом. Аоба Джосай была для него настоящим пристанищем, как для одинокого корабля заполненный подобными ему порт: он нашёл самые тайные уголки, где любил сидеть вместе с Иваизуми и наблюдать за течением жизни, отдельные парты, за которыми сидел Тоору, что были обозначены его любимым символом, а белоснежная фирменная спортивная форма с нежными бирюзовыми полосами висела у него в шкафу на красной вешалке.        Может показаться, что он несерьёзно относился к волейболу, однако только один человек видел пот, кровь и слезы такого сильного сеттера, который после каждого вечера дополнительной тренировки лежал на школьных матрасах и держал себя за колени. Только один человек замечал насколько сильно Ойкава хотел победы, насколько сильно он завидовал невероятному таланту своего кохая Тобио, насколько сильно ненавидел собственную слабость. Только один человек поддерживал сломленного Тоору после каждого поражения, после каждого больного укола в ногах, после каждого тяжёлого дня, когда не можешь пошевелить конечностями. Хаджиме спасал своего любимого связующего, полностью отдавшегося волейболу, и лишь один знал, как порой тяжело бывает Ойкаве в очередной раз улыбнуться кому — то, когда на душе так скверно и отвратительно.        Матч против Карасуно загнал всю команду в давящий на уши ужас: все плакали от боли поражения, а Иваизуми понял, насколько плохо сейчас капитану, и не только потому, что проигрыш своему ученику весьма унизителен. До него дошла мысль, что несмотря на постоянную практику, из — за которой Ойкава был сломлен, несмотря на то, чего он достиг благодаря своей силе воле, Ойкава Тоору закончил школу, ни разу не попав на национальные. Хаджиме в страхе взялся за голову в раздевалке и краем глаза посмотрел на сеттера. Тот стоял, смотря на какую — то чёрную точку на потолке, плакал и улыбался. По нежным красным щекам друг за другом капали слезы, а пухлые губы были приоткрыты и выражали непонятную эмоцию удовлетворения и досадного разочарования одновременно.        Но нужно быть сильным, не поддаваться эмоциям и вести свою команду до конца. Юноша скривился, закрыл лицо ладонями и громко закричал, зажмурив глаза. Ойкава рухнул на пол так неожиданно, что все в резком порыве отодвинулись от него. И даже широкие плечи, сильная спина, крепкие руки не помогали Тоору выглядеть тогда капитаном — он был больше похож на маленького загнанного зверька с истерически подрагивающим голосом и непослушным телом. И лишь Хаджиме знал, что нужно делать в такой ситуации.        Последний пас Ойкавы в старшей школе принадлежал Иваизуми. Сеттер доверился без раздумий, просто, без слов и эмоций, будучи полностью уверенным в своём доигровщике. Все мечты и надежды стали одним единственным символом, который должен был привести команду к победе, но не привели: и Тоору лежал на холодном полу, умоляя команду простить себя за недостаточно упорную работу над собой.        И Хаджиме просто не выдержал: схватил юношу за плечи, развернул к себе и отчаянно закричал:        — Ты дурак? — в пустых глазах он увидел отблеск понимания. — Ты страдал каждый гребанный день ради победы, ради нас, получал постоянные травмы, синяки, ссадины, оттачивал пасы и улучшал свои подачи. Это мы все должны извиняться перед тобой, Тоору. Ойкава — семпай.        Тогда Иваизуми в первый раз в жизни назвал своего сеттера по имени вслух, что уж там говорить о такой значимой для них приставки, произношение которой показывало твою гордость за этого человека.        И им стало легче. После криков, драк, летающих по всюду дурацких брошюр и полотенец, после того, как спортсмены нагло выгнали своего тренера за дверь, после истерического плача и выбитых шкафчиков, Ойкава вдруг понял, что несмотря на этот проигрыш, он остался вполне довольным своей командой и тем духом, что окутывал их во время матча.        Однако на следущий день все также было тяжко улыбаться всем вокруг и соглашаться сделать очередное селфи, хотя душа получила свою дозу успокоения и в безумной страсти Иваизуми, который не сдерживал себя и одновременно был нежен и осторожен: не было резких привычных толчков, громких стонов и закатанных глаз. Нет, эта любовь была нежной и крепкой, как и раскрывшийся, словно роза, капитан после проигрыша Карасуно.        И вы ещё смеете шутить, что Ойкава Тоору напыщенный петух?