Спустись с Олимпа.

Так смотрит на нее, так не отрывает взгляд, так любуется ей, что просто теряет рассудок, теряет мысли и проблемы, забывает о грусти, о печали. Будто все тело ее немело от любви. И что ей остается? - Только мысленно думать о том, какая она все-таки прекрасная. Мысли перескакивают с одной на другую. Думает о том, что это неправильно, что она ошибка, что все это глубокий сон, из которого невозможно выбраться. Наверное, все думают, что Хлоя просто ненавидит Маринетт, ненавидит ее жалкий голос, ее манеры поведения и стиль в одежде, но это просто смешно, ведь никто не знает, что происходит в душе у холодной и нестабильной Буржуа. Как всегда холодна и грустна, ведь ей просто не разделить свою любовь, она мечтает о том, что когда-нибудь, может быть, она почувствует себя нужной, с кем может быть счастлива. Ей надоело делать вид глупой девочки, бегающей за Агрестом, подлизываться к нему при каждом удобном случае, мило улыбаться, а потом, как ни в чем не бывало, вновь смотреть на Дюппен-Ченг. - Маринетт, что, не видишь куда идешь? - Грубый голос Буржуа раздался в голове Маринетт, а та лишь скосив смехотворную гримассу, ответила: - Я просто шла по своей дороге, это ты толкнула меня! - Прошипев, Мари отряхнула свой чуть помятый рукав новой кофты. Иногда она была просто не в духе, смотреть она не могла на это тупомордое лицо Хлои. Буржуа сама не знала, что делает. Унизить Маринетт при всех - для Хлои была как пытка, ведь не так просто оскорбить человека, о котором думаешь каждый божий день. Она хочет заботиться о ней, выслушивать ее проблемы, а потом вместе решать их. С ней на бы была намного счастливее, чем сейчас. - Это ты шла скосив ноги, Маринетт! - Противный звонкий голос Сабрины чуть надрывался. Она хотела защитить свою подругу, но кажется, делает только хуже. Хлоя лишь гордо подняв свою голову посмотрела на Сезер и Дюппен-Ченг, по ее взгляду можно было понять кто виновен, а кто здесь главный. И именно это раздражало Маринетт в характере Хлои. Буржуа не может признать свою ошибку, она должна найти человека, который будет виновным. Богатая дочка мэра никогда не оправдает вину. Говорят, что гадкому человеку нужен добрый человек, точно противоположность ему, и только тогда он изменится в лучшую сторону. Мари смотрит на нее, опаливая взглядом. Заглядывает в голубые глаза, и когда Хлоя улавливает ее взгляд на себе, она только отводит взгляд в другую сторону, будто боится ее. Кто же знает, что Хлоя совсем другая в глубине своей души? Сезер, конечно, не остается в стороне и после слов Сабрины, та тоже начинает гнусно читать лекции по поводу того, кто виноват. Маринетт больше не хотела ругаться, говорить гадости человеку, повышать голос, даже той, которая каждый день унижает ее, втаптывая в землю. Хлоя просто молчала, в кое веке она не поднимает шумиху вокруг себя, не создает лишних сплетен. Она просто не хочет оскорблять человека, которого любит, пускай даже самую тихую девочку в школе, но кто сказал, что противоположности не притягиваются? Хлое просто нужен человек, который будет с ней всегда, а не только из-за некой дурной популярности, который не будет тратить ее деньги, не будет говорить всякие гадости за ее спиной, который не будет стелиться под нее, не будет просто дружить, но и любить. И такого человека у нее конечно нет. Быстрые, звучные и резкие шаги раздались по всему длинному коридору школы. Шаги раздавались редко, будто этот человек вовсе не хотел идти сюда, будто его заставляют. Да, это шел учитель. Девушки, как ни в чем не бывало ругались меж собой и дело чуть не дошло до драки, пока звучный голос Мисс Бюстье не остановил их. Она встала прямо, чуть приподняв голову. И смотрела на обеих, будто ждала чего-то большего. - Стоп. - Грубый голос остановил девушек, и те, встали прямо опустив глаза на пол. - К директору. - ее манера речи была спокойна, а глаза встревожены, будто вот-вот произойдет что-то плохое. Обе тихо поднимают взгляд, а после, неуверенной походкой "ползут" к устрашающему кабинету. И вот он момент, который Хлоя давно ждала. Маринетт в метре от нее, а в коридоре ни души. В голове суматоха, она будто сойдет с катушек, глаза постепенно блаженно закрываются, оставляя черные пятна в разрывающиеся от боли голове, ну не может она смотреть в эти синие глаза, не может смотреть на эти тонкие губы, не может спокойно пройти мимо. Буржуа растворяется в ней, полностью одурманена, что мозг не в силах воспринимать всю эту информацию. Но звучный голос Мари разрывает это все: - Тебе пора спуститься с Олимпа. - Раздается эхом в голове у Хлои, и она медленно поднимает глаза на девушку. Голос Маринетт как всегда был спокойным и таким ласковым, а вот Хлоя, наоборот, встревожена. Ее голубые глаза в один момент стали такими грустными, а рот открыт в каком-то немом страхе. - Ты думаешь? - Неуверенно отвечает она. Не хочет слышать ее голос, хочет уйти, хочет скрыться, покинуть это место. Не сегодня, в следующий раз. Буржуа просто не понимает всей этой странности, ей так хорошо с Маринетт, она чувствует себя намного лучше, но в тоже время ей слишком больно. - Да. - Шепчет Дюппен-Ченг, чуть приближаясь к Хлое. Руки так и тянуться обнять ее, но Ченг просто не может, не может остановиться. Как после всех этих унижений и оскорблений можно возлюбить этого человека, как можно забыть все проступки? Но для Маринетт это не порог. - Не хочу. - Что-то щелкнуло в мыслях Хлои, холодный голос Буржуа как клинок вонзился в спину Маринетт. Сначала Буржуа говорит о том, что любит ее и не может прожить, а потом вновь унижает при всех. И Маринетт, словно сканер, видела все это в ней, и понимала ее как никто другой. - Хочешь. - Прошептала она, и вот он - один шаг, который может решить все. Один шаг, и Маринетт крепко обнимет ее, говоря ей теплые слова, томно дышать под ухом. - Маринетт. - Говорит она и поворачивается к ней. Сердце бешено стучит, и наконец, она может принять себя такой, какая есть. Она может наплевать на мнение окружающих. Решается, поворачивается, обнимает. Делает это так, что в груди Ченг все приятно колется. Хлоя не может думать о том, что Мари оттолкнет ее, что убежит с колкими словами, и этого, конечно, не происходит. И наверное, это единственный день, в котором она могла бы остаться навсегда.