Два пера и капля крови

Сентябрь 2011 -Черт возьми, Джун хён, я абсолютно ничего не понимаю. Мёнсу слегка дезориентирован в пространстве и неловко спотыкается на пороге квартиры семьи Мапхогу, но прорицатель успевает подхватить его и покачать головой укоризненно — мол, большой мальчик, а под ноги до сих пор смотреть не научился. -А и не нужно ничего понимать. Я тоже не понимаю, и в этом, наверное, вся соль. Я просто знаю, вот и все. Сразу после собрания Мёнсу заявляет, что сделать нужно все если не здесь, то прямо сейчас; добраться до Мапхогу — дело плевое, и заклинатель почему-то уверен, что на своем родном рабочем месте будет куда спокойнее. Семейство долго упирается и не желает покидать квартиру на время эксперимента, но Мёнсу долго пытается донести, что ему требуется полная концентрация, и всякие печеньки, видеоигры и PSP — вещи, ну никоим образом не соответствующие серьезности момента. Больше всех упираются Сонёль и Сонджон — ну оно и ясно, и если Хоя с Тону спокойны, то спокойствие Ухёна — не более чем затишье перед бурей. Его глаза, когда Мёнсу перед выходом из Содэмунгу ловит последний взгляд — такие, как на охоте обычно бывают. Есть Ухён-придурок. Есть Ухён-печенька. Есть Ухён-я-пошел-в-Кансогу. А есть Ухён-охотник. Как раз тот, для которого нет разницы, кого убивать. В квартире Мапхогу невероятно тихо — именно так, как бывает, когда дома нет ни души, и ни за что не спутаешь с ночью и её вечной возней Тону, периодически падающего с кровати, вибрацией мобильника Ухёна, когда начальство забывает, что у него выходной, и тяжелым дыханием Сонгю, когда снится плохой сон. Сейчас — ни души, и только Мёнсу застывает на пороге, снова отчего-то теряясь, а за ним останавливается и Джун, наотрез отказавшийся оставаться со всеми. Сонгю с Чонхуном молча зависают на лестничной площадке, пока Мёнсу пытается попасть ключом в скважину — никакой концентрации. Температура что на улице, что в квартире — одинаковая. Махнув рукой, Мёнсу проскальзывает на кухню и тщательно моет руки с обыкновенным мылом, пока остальные возятся в коридоре, развешивая куртки и пальто — некатастрофический грохот, что-то где-то падает, и слышатся извинения Джуна, в ответ на которые Сонгю только нервно смеется и пожимает плечами. Чонхун вообще молчит — как и все предыдущие два часа с начала собрания в Содэмунгу. Когда троица заваливается на кухню, Мёнсу успевает достать из своего личного хранилища, куда никто не суется, небольшую чернильницу, собственное черно-серое перо, несколько листов хорошей пергаментной бумаги и пару упаковок с одноразовым опасным лезвием. Аккуратно раскладывает все на столе, расправляя на его поверхности помятые и порядком потрепанные записи; скидывает куртку, небрежно бросив её на соседний стул, и, усевшись за стол, постукивает подушечками пальцев по дереву. Оглушительный звук в условиях тотальной мертвой тишины. Джун негромко покашливает и наклоняется к Мёнсу, пока Сонгю с Чонхуном, как примерные дети, моют руки и ищут полотенца. После закрытия крана как всегда остается противный звук вечно капающей воды — какая-то неисправность, и ни у кого руки не доходят починить; Чонхун смотрит на это дело с секунду и щелкает пальцами — капли становятся вязкими и перестают падать. Сонгю смотрит с благодарностью. -Послушай, Мёнсу, - говорит Джун задумчиво. - Помнишь, ты говорил, что большая часть способностей птенцу достанется от родителя, на которого он будет вроде как записан? -Ну, - заклинатель кивает, открывая одно из лезвий. -Значит ли это, что и связь с ним у птенца будет крепче? Мёнсу улыбается уголком губ. -Ага, будет — в теории. А как там на практике, да ещё и в первый раз — это глянуть надо. Но, по моим подсчетам, все будет в порядке. В записях Тэсона указано, что лучше всего записывать на менталистов — они больше силовиков расположены ко всяким там связям. -Мёнсу, - перебивает объяснения прорицатель, уже не слушая. - Записывай на силовика. Заклинатель смотрит непонимающе. -На Чонхуна?.. Но зачем? Джун дергает плечом, закатывая глаза, и отворачивается, явно намереваясь уйти и не мешать процессу. -Не знаю. Вернее, наоборот — знаю. А объяснить — никак. Черт, Мёнсу, я когда-нибудь вообще в чем-нибудь ошибался? Это, блин, моя способность. Ничего не попишешь... Прорицатель улыбается как-то коротко и смущенно, а потом, ободряюще кивнув Сонгю и Чонхуну, выскальзывает из кухни и закрывает за собой дверь. Мёнсу вертит в пальцах лезвие, пожимая плечами. -На Чонхуна так на Чонхуна, - негромко. И поворачивается к замершим птицам. - Ну что?.. Пауза. -Готовы набивать перьевые подушки? Лезвие, опасно сверкнув, касается безопасного места на ладони под большим пальцем и делает уверенный надрез — Мёнсу с интересом наблюдает, как его кровь струйками скатывается по коже, смешиваясь с чернилами в небольшой баночке. Заклинатель не знает, сколько нужно, но примерно догадывается — поэтому спустя секунд пятнадцать убирает руку, слизывая сукровицу и наскоро обрабатывая ранку спиртом. До прихода Тону сойдет, а там уже вообще легче будет. Кончиком пера Мёнсу помешивает чернила и отодвигает подальше пергамент, чтобы не запачкать ненароком. -У себя перья драть больнее, - ровно говорит он, силой заставляя себя не особо вспоминать, каково это, когда собственными руками потрошишь свое же крыло. - Поэтому будет лучше, если вы поможете друг другу. Сонгю кивает, Чонхун молча поводит плечом — довольно бледный, с каменным и бесстрастным выражением лица. Гидрокинетик закатывает рукава мягкого светло-серого пуловера, обнажая красивые, музыкальные запястья — и без подсказок материализует легкие и контрастные черно-белые крылья. Сонгю спустя секунду дает волю своим — пестрым, резко отличающимся благодаря теплому оттенку. -Маховые не трогать — слишком функциональные, - деловито распоряжается заклинатель, подготавливая бумагу. - Внешние тоже — некрасиво потом будет. Берите внутренние. Вернее, внутреннее. Одно. Охапок мне не надо — про подушки я пошутил, если кто не понял. -Мёнсу, - голос Сонгю звучит не раздраженно, но близко к этому. -Рэди... Файт? -С левого, - просит Чонхун, не глядя на Сонгю. - С болью в правом на гитаре особо не поиграешь и отчетов на работе не составишь. -Взаимно, - с трудом улыбается Сонгю. Вырвать перо — вырвать часть себя. Живую и теплую — с корнем. Кусок мяса от общего организма — он ещё долго будет истекать кровью, пока не высохнет. Поэтому на кончике основания вырванного пера всегда — небольшая капелька светящейся, долго не засыхающей крови, а само перо ещё живет несколько секунд в пальцах и пульсирует последними каплями тепла, а потом замирает. Такое перо в крыло уже не вернуть никогда — так же как и новое никогда не вырастет на его месте. *** Когда Мёнсу остается один, он долго ещё не может успокоиться — продолжает казаться, будто он заново и в двойном объеме пережил ощущения, когда перо вырывают собственноручно; продолжает казаться, будто острый кончик выходит из тканей, продлевая этот момент на сотни ненужных мгновений, кажется, будто оба плеча одновременно взрываются дикой, страшной болью — хотя обе птицы рвут из левых и не издают практически ни звука. Когда Мёнсу остается один, он ещё долго не может начать работу над проклятым заклинанием. Дрожащими пальцами он осторожно стирает смоченным в спирте тампоном крошечные капли крови с кончиков перьев и, проследив, чтобы этанол полностью испарился, откладывает их в сторону на специально расстеленный лист; ещё раз для верности перемешивает своим пером чернила, смешанные с собственной кровью, и, сосредоточившись, расправляет уголки пергамента. Первые слова даются с трудом. *** -В общем-то я что думаю, - говорит Сынхо, не глядя задумчиво постукивая пальцами по тач-паду планшета и набирая на нем какую-то неведомую муть. - Мёнсу сказал, что птенчика выбирать методом тыка нецелесообразно, нужен тот, который по кондиции подойдет. Полуопустошенная гостиная встречает пассаж пытливым молчанием. Чхорён нетерпеливо щелкает пальцами. -Ну и где мысль-то? Вижу только констатацию факта, уже, кстати, и без тебя констатированного. Сынхо не злится, но головой чуть осуждающе качает — явно не до шуток. -Мысль в том, что Мёнсу уже начал работу — значит, заклинание будет готово в самое ближайшее время. А это, в свою очередь, значит, что надо искать кандидатов. А это — опять же — в свою очередь значит, что нужно искать тех, кто будет искать кандидатов. -Заебись сказал, уважаю, - Сансу, не ушедший вслед за всеми Кансогу, кроме оставшегося Ауры, болтает ногами, сидя на шкафу. - Видать, сейчас кого-то отправят в долгую и необременительную прогулку по Сеулу. -Тебя, например, - улыбается Сынхо умильно. Умеет, когда надо. - Прямиком до Кансогу. -Понял-не-дурак. Усан поднимает вверх руки и очень жалеет, что поблизости нет какой-нибудь белой тряпки — с ней театрализированное представление имело бы куда большую долю трагичности, правдоподобия и невроятной искренности, вообще этой птице по жизни очень свойственной. Сынхо трет пальцами висок и думает, что, пожалуй, на месте Ауры спалил бы Кансогу дотла в первый же день руления семейством. -То есть, - вклинивается Чхорён, все никак не способный успокоиться. - Нам нужны те, то будет искать кандидатов. Стало быть, они должны неплохо разбираться в людях и знать птиц-родителей. Так?.. -Верно. Аура готов выть в голос и задавать небесам типичные вопросы крылатых, когда пара из Содэмунгу одновременно переводит на него две озаренные пониманием пары глаз. Сансу издает нервный смешок. *** Мёнсу, зажмурившись, пытается унять сильную дрожь в пальцах — символы и знаки заклинания пусть и получаются правильными, но не самыми красивыми из всех, что он когда-либо писал, а здесь это было бы неплохим подспорьем. Чернила, смешанные с птичьей кровью, на свету отдают темным багрянцем, а в некоторых местах вспыхивают даже отдельными алыми каплями нерастворившихся эритроцитов. Высыхают они плохо, и Мёнсу после написания каждой строчки приходится секунд по десять дуть на них и осторожно проверять подушечками пальцев, не смажутся ли при складывании бумаги; не очень удобно, когда вокруг разбросан ещё десяток листов с записями, с которыми надо сверяться. Сонгю, стоящий в коридоре и прислонившийся спиной к кухонной двери, прикрывает глаза, когда слышит из-за плотно прикрытой панели невнятный шелест сминаемой бумаги и шорох включенной следом воды — очень надеется, что Мёнсу уничтожает не готовое заклинание. А, нет, черновики ненужные и мешающиеся под руками. Заклинатель дописывает почти до конца и споласкивает горящее отчего-то совсем температурно лицо прохладной водой из-под крана. Странно чистая, тут никогда такой не было. Странно кристальная и вкусная даже. Мёнсу себе голову не забивает. *** -Послушай, я пойду с тобой. В конце концов, я более чем неплохо знаю Сонгю — и смогу увидеть, похож на него человек или нет. А ты за три года вполне мог узнать птицу, которая живет с тобой под одной крышей. Все оставшиеся в гостиной дома Содэмунгу птицы поспешно расползаются в стороны, а то и вовсе испаряются из квартиры, смешанно и торопливо под нос пробубнив отговорки: Кимчхи, якобы оставивший дома включенным утюг, поспешно утаскивает Хоика, Лэй вдруг вспоминает, что вообще-то должен быть на работе, Ёсоп, и без того полуживой от постоянной эмоциональной трепки со стороны, просто вываливается в окно, предварительно материализовав крылья, Чханмин громогласно сетует на забывчивого Йехянги и тут же добавляет, что, кажется, оставил дома открытым два баллона с природным газом. Посреди комнаты друг напротив друга стоят Сынхо и Аура — последний, скрестив на груди руки, заламывает бровь и кривит губы. -А с меня, стало быть, умение вообще рабираться в людях, - констатирует он не то чтобы раздраженно, но порядком на взводе. -Совершенно верно, - кивает Сынхо, краем глаза отмечая, что в комнате, расширенной пятым измерением, они остаются практически одни. Надо не забыть содрать с косяка двери заветную бумажку с заклинанием. - Коли ты о занятости... Если ты используешь свою способность, это не займет у нас много времени. Кыни оглядывается и зачем-то смотрит в окно — явно не за тем, чтобы увидеть там порхающего вверх ногами Ёсопа в попытке стряхнуть с себя пелену ощущений, но разглядывая что-то совсем далекое и глазу невидимое. Видимо, просчитывает варианты. -Сканировать ещё раз ауры родителей, - негромко, больше как заметки для себя. - Консервировать, возможно смешать и по очереди сравнивать получившееся поле с аурами кандидатов. Сынхо еле заметно улыбается. -Много воды утекло с 2005 года, правда? Аура смотрит задумчиво и, поведя плечом, кивает. -Да, пожалуй. С 2005 года он и правда научился довольно многому. *** Тошнит. Ужасно просто. Хочется блевать, обнявшись с унитазом, и посылать всей нахуй — даже белого фарфорового друга, пока и он, не выдержав, не бросит наедине с творящимся в организме адом. Мёнсу решительно не может понять, какого черта его так клинит. Когда заклинание полностью написано, указывает Тэсон в заметках уже в то время, когда заклинатель работает вместе с ним, нужно символами записать образ того, на кого будет записан птенец — то есть, определить его основного родителя и, соответственно, того, с кем связь будет крепче и надежнее. Как следствие — и способность, большая часть которой достанется новообращенному. Мёнсу — прекрасный теоретик, и более чем неплохо знает, как правильно отобразить знаками заклятий образ той или иной птицы на бумаге. Пальцы по-прежнему дрожат, когда он пытается вывести первые символы Чонхуна — чертово воронье перо не пишет, и Мёнсу готов бросить все к хуям, когда понимает, что уже начинает забывать окунать перо в чернильницу. Окунает. Багряно-черная капля зависает на беловатом кончике основания, дрожа и переливаясь в свете лампы — дрогнув в последний раз, падает. Замирает на бумаге упругим объемным комочком, почему-то не растекаясь, как все предыдущие — так и засыхает миниатюрным шариком. Мёнсу смотрит на него задумчиво несколько секунд — поверхность кристальная, великолепно отражающая, черно-полая и багряно-наполненная. Мёнсу кажется, что он видит в ней себя. К горлу подкатывает комок отвратительной горькой желчи. Заклинатель, пересилив себя, поспешно вписывает нужные символы — и, поставив точку, склоняется над раковиной, упираясь ладонями в прохладные алюминиевые борта. Вода — кристальная и чистая, какой раньше не было, а рвет действительно желчью и ничем больше. Горько и ядовито, горячо очень. Мёнсу вытирает губы и залпом выпивает два стакана воды. В последний раз подуть на шуршавый пергамент, положить на его середину сложенные друг с другом перья, аккуратно обернуть и сжать в пальцах, проводя тонкие бумажные границы — подождать несколько минут, давая волю химической реакции, и вновь раскрыть бумагу, чтобы не увидеть там ничего. Растворенные в чернилах перья — все так, как нужно. -Сонгю-хён, заклинание готово. Ищите кандидатов. *** -Нет, ты на до мной, что ли, издеваешься? Сынхо роняет голову на руки, сложенные на руле, и издает негромкий, но красноречивый стон — Аура же только плечами пожимает, сидя на переднем пассажирском плече белого «Сирокко». Немного впереди и сбоку от импровизированного паркинга скачет в окружении нескольких парней некое былобрысое растрепанное существо, усиленно изображающее телефоном микрофон и начитывающее какой-то странный, но крайне привлекательный рэпчик. -Ты вот прямо утверждаешь, что эта клоунада бесплатная — подходящий Сонгю и Чонхуну птенец? -Я считываю ауру, какие с меня вообще могут быть вопросы? - Кыни фыркает и только руками разводит, когда глава Содэмунгу, закатив глаза, резко трогает с места. Вжимая жалобный писк шин. -Я отказываюсь в это верить. -Какой из них?.. -Оба. Аура заинтересованно роется в стойке с дисками в музыкальном магазине, пока Сынхо издали рассматривает двух стоящих плеяом к плечу консультантов соседнего отдела — у одного на бейджике указано «Ёнмин», у второго - «Кванмин». -Нас порешает нахуй, если мы им двойню притащим. -Солидарен. -Это кто такой? Выглядит прикольно. Аура треплет пальцами прядку своих пепельно-розоватых волос и думает, что Сынхо уже просто привык в подобным выкрутасам, если считает ярко-голубой — вырвиглазный просто — цвет волос вполне нормальным проявлением индивидуальности. -Ну след ауры сюда приволок, я не знаю. Очередной уличный рэпер, что ли?.. -Или уличный танцор? Треск, грохот, расстроенный вдох и усевшееся на скамейку симпатично-безбашенное нечто с каким-то электронным предметом в руках. -Кису!.. Она сломалась, - вопит. Появляется довольно бледный, с рыжеватым цветом волос красивый молодой человек и качает головой. -Он разъебашил машинку на пульте управления, - констатирует Аура спокойно. - Посмотри на его возраст и представь, что будет, если он доберется до оживленных игрушек Джейара. -Валим отсюда. -Солидарен. - …. Аура поджимает губы, Сынхо кивает. -Согласен, нам не нужен птенец, открывающий бутылки с пивом глазом. -Аура?.. У вас все в порядке? -Да, Сынхён, все хорошо, скоро, я думаю, найдем кого-нибудь. Сынхо, скрестив на груди руки, смотрит совсем задумчиво, опершись спиной на высокую ограду и глядя свозь неё на двор старшей школы. Аура стоит около «Сирокко» и подходит не спешит, поэтому глава Содэмунгу машет ему рукой, подзывая. Тот подчиняется неохотно. -Этот, да? - Указывает. Кыни молча кивает. - Неплохой вариант. Заклинание у тебя? Аура машет в воздухе сложенным и упакованным в обыкновенную бумагу пергаментом. -Ну... -Сандыль, давай дуй сюда, у нас пересдача по общаге! - … Бля. -Не успели. Не пойду в школу. Аура, развернувшись, идет к автомобилю и, подумав, ободряюще улыбается Сынхо. -На самом деле, это был не лучший вариант. -Я сейчас коньки отброшу. У меня полный бак, за каким хером мы заправляемся ещё? - Сынхо под вечер готов собственноручно спустить колеса обожаемому «Сирокко», выгнять Кыни на улицу или сотворить ещё что-нибудь в подобном роде откровенно членовредительское. Идея с поиском кандидатов таким способом кажется ему все менее выигрышной. -Вот зачем, - говорит Аура, указывая пальцем на стекло на молодого человека, обслуживающего их автомобиль. На бейджике указано «Юквон» - необычное, но, черт побери, очень подходящее имя для птицы. - Шикарный вариант, я думаю. Ярко-рыжий, улыбчивый, видимо, но не сейчас - под конец дня очень уставший и тусклый. -И ещё один за кассой, - Кыни дергает плечом в сторону магазина. - Но там не такой импульс. Ну, делаем что-нибудь? Сынхо стучит подушечками пальцев по обитому кожей рулю, изучая взглядом парня, а потом устало качает головой. -Не выдержит. Аура лишь отворачивается, пожав плечами. В этом он согласен. Не каждый способен пережить разрыв с прежней жизнью. -Сынхо-хён, ты где там? - Голос Ёсопа в трубке взволнованный, но не нервозный, как могло бы быть после этих тяжелый дней. Сынхо думает, что неплохо все-таки справляется этот парень со всей этой кашей в голове эмоциях — на примере Сонгю знает, как это сложно. -Сейчас ещё немного порулим и домой пойду. А чего такое? -Мы тут ужин приготовили. На секунду становится страшно. -Кухню не спалили? - Коротко, по делу. -Не-а, - даже по голосу слышно, что Ёсоп улыбается. - И в этот раз даже соль с сахаром не перепутали. Она оказалась в банке из-под какао с надписью «рис» в коробке с моющими средствами около мусорки под раковиной. -Мы не можем выбирать птенца в... Прости, в стриптиз-клубе. -Я не виноват, что аура здесь. Поехали, значит. -Угу. -Я узнал. Этого мальчишку-курьера зовут Кончхан — энергетические поля в принципе совместимы, но меня смущает одна деталь, которая все рушит. Знаешь, нечто вроде гена наследственной непереносимости или что-то в этом роде... -Жаль, хороший был вариант. Поехали?.. -Да. *** -Послушайте. Голос Мёнсу, звонящего с номера Сонгю, усталый и совсем тусклый какой-то, и Сынхо приходится напрягаться, чтобы услышать. -Послушайте, - повторяет заклинатель чуть громче, откашливаясь. - Забудьте вы про эту дебильную логику. Доверьтесь себе, что ли? Молчит с секунду, слушая помехи в ненадежной линии сотовой связи. -Просто не перебивайте интуицию логическими рассуждениями — ни в каких заметках не указано не единого условия, построенного на сенсорике. *** -Останови, - говорит вдруг Аура хрипло, прислоняясь носом к боковому стеклу и оставляя на нем облачко теплого дыхания. Сынхо устал — и просто молча останавливает. Этим вечером странно нет пробок на пути из Чонногу до Кансогу — и Сынхо рад, что успеет и Ауру подвезти до дома, и сам явиться в Содэмунгу не слишком поздно, потому что завтра, в конце концов, на работу; прочем, Сынхо примерно настолько же уже параллельно, зачем Кыни вдруг нужно остановиться. Притормаживает около автобусной остановки, пустынной и безлюдной — только одна какая-то тонкая и темная фигурка, сгорбившись, сидит на скамейке ожидания, опустив голову и рассматривая серый асфальт с прожилками между обыкновенных плиток. Ничего особенного. Аура откидывается на сидении. -Нашли. Сынхо поначалу даже не понимает, о чем говорит глава Кансогу — и не понимает вплоть до того момента, как тот не достает из боковой панели на пассажирской двери «Сирокко» свернутый в несколько раз пергамент с заклинанием. -Наверное, - сипло отвечает Сынхо, глядя на паренька, так и не поднимающего голову. Они, черт бы все побрал, стоят на полосе общественного транспорта, и нужно торопиться. А этот мальчишка совсем какой-то хрупкий и будто полупрозрачный. -Можно, я не буду выебываться?.. Ну там на уговоры и все такое прочее. В смысле, как подсунуть эту херню. Сынхо смотрит с удивлением. -Как, в таком случае? Аура только отмахивается и выходит из автомобиля, направляясь к автобусной остановке и огибая её с другой стороны; выходит он с материализованными орлиными крыльями — а значит, невидимый для людей. Мальчишка все так же не поднимает головы, когда Кыни приближается и, прищурившись, задумчиво касается пальцами нескольких точек в воздухе над его плечами на расстоянии сантиметров двадцати. Минутное помутнение, определяет Сынхо безошибочно, когда Аура открывает внешний карман сумки молодого человека и осторожно вкладывает туда тонкий, безупречно сложенный лист пергамента с мутно просвечивающей сквозь поверхность темной вязью символов. Что-то падает на асфальт — глава Кансогу наклоняется, поднимая небольшой ламинированный прямоугольник, и рассматривает его в свете рекламного щита на остановке. Качнув головой, возвращает на место. «Сирокко», взвизгнув недешевыми шинами, срывается с места. Молодой человек, вздрогнув, поднимает голову, уставившись растерянным взглядом темных глаз точно перед собой — испуг, смешанный со странным, непреходящим чувством ирреальности. Встряхнув челкой и растрепав пальцами темно-вишневые волосы, он встает и бредет куда-то назад по проспекту, забывая о том, что вообще-то ждал автобус. *** -Я посмотрел его студенческий билет. Сеульская Академия Искусств, актерское. Ким Джунмён. -Надеюсь, мы не ошиблись. -А тут и остается только надеяться.